Мы пожали друг другу руки, и Стефани сказала:
– Вы не обидитесь, если я буду называть вас Капитан девяносто девять процентов?
Я нахмурился:
– Вы что, намекаете, что я раскрыл не все дела?
Вместо ответа она вытащила из сумки ксерокопию статьи из “Орфеа кроникл” от 1 августа 1994 года и протянула мне:
УБИЙСТВО В ОРФЕА: ЧЕТЫРЕ ТРУПА
УБИТЫ МЭР И ЕГО СЕМЬЯ
В субботу вечером мэр Орфеа Джозеф Гордон, его жена и 10-летний сын были убиты у себя дома. Имя четвертой жертвы – Меган Пейделин, 32 года. Молодая женщина, совершавшая в тот момент пробежку, видимо, оказалась нежелательной свидетельницей событий. Ей выстрелили в затылок на улице, перед домом мэра.
К статье прилагалась фотография: я и мой тогдашний напарник Дерек Скотт на месте преступления.
– Куда вы клоните? – спросил я.
– Вы не раскрыли это дело, капитан.
– Что за чушь!
– Тогда, в 1994 году, вы не нашли настоящего преступника. Я подумала, что вам лучше узнать об этом, пока вы не ушли из полиции.
Сперва я подумал, что это какая-то глупая шутка коллег, но Стефани говорила вполне серьезно.
– Вы что, ведете собственное расследование? – поинтересовался я.
– Вроде того, капитан.
– Вроде того? Если хотите, чтобы я вам поверил, не виляйте и говорите прямо.
– Я говорю правду, капитан. У меня прямо сейчас назначена встреча. Надеюсь, она позволит мне получить неопровержимые доказательства.
– Встреча с кем?
– Капитан, – насмешливо отозвалась она, – я не первый год работаю. Ни один журналист не упустит такой сенсации. Обещаю со временем поделиться с вами своими открытиями. А пока хочу попросить вас об одолжении: мне нужно получить доступ к архиву полиции штата.
– По-вашему, это одолжение, а по-моему, шантаж! – возразил я. – Для начала покажите свое расследование, Стефани. Ваши обвинения очень серьезны.
– Знаю, капитан Розенберг. Потому и не хочу, чтобы полиция меня обогнала.
– Позвольте вам напомнить, что вы обязаны сообщить полиции любую важную информацию, имеющуюся в вашем распоряжении. Таков закон. Кроме того, я вправе произвести обыск в редакции вашей газеты.
Стефани явно разочаровала моя реакция:
– Тем хуже, Капитан девяносто девять процентов. Мне казалось, вам это будет интересно, но вы, похоже, думаете только про свою отставку и тот новый проект, о котором говорил ваш майор. Что за проект? Старую лодку чинить будете?
– Это вас не касается, – сухо ответил я.
Она пожала плечами и сделала вид, будто собралась уходить. Я не сомневался, что она блефует, – и она, сделав пару шагов, в самом деле остановилась и повернулась ко мне:
– Ответ был прямо у вас перед глазами, капитан. Вы его просто не увидели.
Меня разбирали одновременно и любопытство, и злость.
– Не уверен, что понимаю вас, Стефани.
Она подняла руку и подержала у моего лица.
– Что вы видите, капитан?
– Вашу руку.
– А я вам показываю пальцы, – поправила она.
– А я вижу руку, – в недоумении возразил я.
– В том-то и проблема. Вы увидели то, что хотели увидеть, а не то, что вам показывали. Потому и промахнулись двадцать лет назад.
Это были ее последние слова. Она ушла, оставив мне свою загадку, визитную карточку и ксерокопию статьи.
Углядев в буфете бывшего своего напарника Дерека Скотта, ныне прозябавшего в отделе административных правонарушений, я кинулся к нему и показал вырезку из газеты.
– А ты ничуть не изменился, Джесси, – улыбнулся он, с любопытством разглядывая архивное фото. – Что от тебя хотела эта девица?
– Она журналистка. Говорит, мы в 1994 году облажались. Якобы что-то упустили в расследовании и промахнулись с убийцей.
– Что? – поперхнулся Дерек. – Ерунда какая-то.
– Знаю.
– Что именно она сказала?
– Что ответ лежал перед глазами, а мы его не увидели.
Дерек озадаченно помолчал. Он тоже был явно смущен, но в итоге решил не забивать себе голову.
– Вот ни на столько не поверю, – буркнул он. – Просто заштатная журналюшка решила сделать себе дешевую рекламу.
– Может быть, – задумчиво ответил я. – А может, и нет.
Я оглядел парковку и заметил Стефани. Садясь в машину, она помахала мне рукой и крикнула: “До встречи, капитан Розенберг”.
Но встреча так и не состоялась.
Потому что в тот день она пропала.
Дерек Cкотт
Как сейчас помню день, когда началось все это дело. В субботу, 30 июля 1994 года.
Вечером мы с Джесси были на дежурстве и остановились поужинать в “Голубой лагуне” – модном ресторане, где Дарла с Наташей работали официантками.
Джесси тогда уже не первый год жил с Наташей. Дарла была ее лучшей подругой. Они собирались вместе открыть ресторан и целыми днями напролет занимались своим планом: нашли помещение и теперь получали разрешение на строительные работы. А по вечерам и на выходных обслуживали посетителей в “Голубой лагуне”, откладывая половину заработка, чтобы вложить в свое будущее заведение.
В “Голубой лагуне” они прекрасно могли бы заниматься бумагами или кухней, но владелец говорил: “Вашим смазливым личикам и круглым попкам место в зале. И не нойте, чаевых вы получаете куда больше, чем заработали бы на кухне”. Тут он был прав: многие ходили в “Голубую лагуну” только ради официанток. Обе были красивые, приветливые, улыбчивые. Все при них. И ресторан их ждал бурный успех, о нем уже говорили на всех углах.
Парня у Дарлы не было. И признаюсь, с тех пор, как я ее встретил, она не выходила у меня из головы. Я приставал к Джесси, упрашивал сходить в “Голубую лагуну”, когда там были Наташа с Дарлой, и выпить с ними кофе. А когда обе работали у Джесси над планами своего ресторана, я тоже к ним пристраивался, увивался за Дарлой, но дело шло со скрипом.
В тот пресловутый вечер 30 июля мы с Джесси около половины девятого ужинали у барной стойки и весело перекидывались словами с Наташей и Дарлой, вертевшимися рядом. Вдруг наши с Джесси биперы одновременно запищали. Мы в тревоге уставились друг на друга.
– Наверно, стряслось что-то серьезное, если бибикает у вас обоих, – заметила Наташа.
Она показала, где в ресторане телефонная кабина; второй аппарат стоял на стойке. Джесси направился в кабину, я остался у стойки. Разговаривали мы недолго.
– Общая тревога, четверо убитых, – объяснил я Наташе с Дарлой, повесив трубку и бросаясь к выходу.
Джесси натягивал куртку.
– Поворачивайся! – рявкнул я на него. – Та группа, что первой прибудет на место, получит дело.
Мы были молоды и честолюбивы. Нам впервые выпал случай вести вместе серьезное расследование. Я был опытнее Джесси, успел дослужиться до сержанта. Меня невероятно ценило начальство. Все говорили, что мне светит головокружительная карьера.
Мы выбежали на улицу и прыгнули в машину: я за руль, Джесси на переднее сиденье.
Я нажал на газ, а Джесси, подобрав с пола мигалку, включил ее и через открытое окно поставил на крышу нашей немаркированной машины; ночь осветилась красными проблесками.
Вот так все и началось.
Джесси Розенберг
Четверг, 26 июня 2014 года
30 дней до открытия фестиваля
Я воображал, что всю последнюю неделю в полиции буду слоняться по коридорам и прощаться с коллегами за чашечкой кофе. Но последние три дня я с утра до ночи сидел взаперти у себя в кабинете, зарывшись с головой в добытое из архива досье расследования убийства четырех человек в 1994 году. Этой Стефани Мейлер все-таки удалось вывести меня из равновесия. У меня не шла из головы эта ее газетная заметка и фраза, которую она произнесла: “Ответ был прямо у вас перед глазами. Вы его просто не увидели”.
Но вроде бы мы увидели все. Чем дольше я листал досье, тем больше убеждался, что передо мной одно из самых основательных расследований за всю мою карьеру: все факты на месте, улики против предполагаемого убийцы неопровержимы. Мы с Дереком отработали серьезно, со всей дотошностью и непреклонностью. Я не находил ни единого изъяна. Как же мы могли промахнуться с преступником?