Лишь иногда визг испуганной обезьяны или зов оленя прерывал беседу, заставляя людей прислушаться.
Неожиданно отчаянный человеческий крик заставил их схватиться за оружие. И тотчас послышалось злобное рычание тигра. Штуцкий включил ручной прожектор, и яркий сноп света прорезал тьму. Путники бросились туда, откуда доносилось рычание разъяренного хищника и беспомощный стон человека. Через несколько минут сноп света выхватил из темноты фигуру крупного тигра, склонившегося над неподвижным темнокожим телом. Тигр не сводил глаз со своих новых врагов. Карин дал автоматную очередь, и лесной разбойник упал рядом со своей жертвой.
Темнокожий человек потерял сознание скорее от страха, чем от глубоких царапин, которые обнаружили на его левой лопатке. Мавриков осторожно поднял туземца. Он был так хрупок и мал, что казался на руках инженера ребенком. Перевязывая его, они обратили внимание на признаки ужасного вырождения: тонкие и короткие конечности туземца не соответствовали размерам тела. У него почти не было шеи, и голова сидела как бы прямо на худеньких плечах. Странная скошенная нижняя челюсть придавала его крошечному лицу птичье выражение.
— Красавец! — мрачно пошутил Штуцкий. — И чем болел этот несчастный?
— Просто результат плохой наследственности. Это часто случается у изолированных племенных групп, — ответил Карин.
Раненый, что-то глухо пробормотав, взмахнул руками.
— Может, ввести ему немного морфия? — предложил инженер. — Пусть поспит спокойно, а утром видно будет, что делать дальше.
Штуцкий уже рылся в походной аптечке. Немного погодя он подошел со шприцем.
Карин подбросил сучьев и зеленых веток в костер и придвинул поближе автоматы и прожектор. Он с нетерпением ждал, когда можно будет спокойно осмотреть вещи раненого. Пояс его не представлял собою чего-либо интересного — это была толстая веревка из пальмового лыка. На нем висели деревянные ножны и кисет с кремнем и огнивом.
— Ого, охотник на тигров! — с беззлобной насмешкой сказал Карин. Он знал обычай сжигать усы убитого тигра, чтобы охотника не преследовал дух зверя. Не без интереса осмотрел он и кинжал с примитивной рукояткой и мастерски выкованным клинком. Но когда он взял в руки тяжелый лук, глаза его загорелись. Мощный лук представлял собой прекрасный образец эпохи расцвета великой древнемонской культуры. Он был сделан из нескольких бамбуковых палок и имел сложный спусковой механизм из хорошо отполированной черепаховой коробки, а наконечники коротких массивных стрел были самой различной формы.
Лук! Откуда он взялся у такого примитивного создания? Раненый никак не был похож на аборигенов из бирманских джунглей, которые до сих пор пользовались луками. Да и совершенно невозможно было представить себе какую-либо связь между ними и местным племенем. Болота, отдаленные непроходимыми лесами, находились за сотни километров от селений.
А как здесь очутилась колонна? Уж очень раненый туземец отличался от ставшего антропологическим древнемонского типа…
Карин не находил ответа на эти вопросы. Расположившись поудобнее у костра, он попытался думать о чем-нибудь другом. Но до конца дежурства в голове его теснились мысли, — одна другой противоречивее.
Проснулся он от ощущения, что кто-то пристально за ним наблюдает. И действительно, за ним следили два горящих черных глаза, которые, встретив его взгляд, тотчас закрылись. «Хитрец, — подумал археолог и вылез из гамака, — не иначе собрался бежать». Он потянулся и пошел к угасшему костру. Штуцкий, дежуривший последним, умывался.
— Наш приятель собрался бежать, — крикнул ему Карин. Склонившись над раненым, он осторожно взял его за плечо и слегка тряхнул — никакой реакции. Только лицо туземца мучительно искривилось от боли.