Он вынул записную книжку и принялся быстро записывать.
— Слова этой баллады очень интересны, но и очень загадочны, — сказал он, когда туземцы разошлись по домам. — В ней поется о том времени, когда племя было непобедимым. Потом рассказывается о каком-то долгом походе через джунгли, вероятно, об одной из племенных миграций. Жаль, что в песне ничего не говорится о ее причинах. Во время похода к ним явился «рычащий огненный железный бог». Он гневался, потому что они покинули свой каменный город. Тогда они ушли к «большой воде» и построили там новый город, еще больше прежнего. Как будто об этом идет речь. Богу они выстроили величественный храм. Но он все же не простил племя и продолжал осыпать его проклятиями. Только жертвы могут укротить гнев божества.
— Чему ты удивляешься? — сказал Штуцкий. — Все боги гневаются, когда в делах племени что-нибудь не в порядке. Во всяком случае, жрецы обычно так истолковывают неудачи.
— Да, но ни в одной туземной песне не говорится о железном боге, — тихо возразил Карин, — вот что меня смущает.
— Странный вы народ, археологи, — засмеялся Мавриков. Тебе мало целого древнемонского селения, Ларс? Чего ты еще хочешь? Завтра нам надо идти, чтобы вовремя возвратиться на базу.
— Я останусь, — твердо сказал Карин. — Не могу я пропустить обряд. Мне хочется снять его на пленку.
Еще до восхода солнца племя собралось перед храмом. На всех были праздничные украшения. Но яркие краски одежд только подчеркивали уродство тел, делали их еще более жалкими.
Когда первые лучи солнца позолотили вершину храма, его массивная дверь медленно отворилась. Племя запело обрядовую песню, и вслед за жрецами все направились к храму. Карин с друзьями поспешил присоединиться к шествию, им даже удалось войти одними из первых. Но еще в дверях они замерли от удивления. В глубине храма находилось нечто отдаленно напоминающее человека. Мощное туловище из матово-серого металла, очень короткие ноги, почти сферическая голова, на которой по окружности блестели четыре выпуклые линзы. Это подобие человека стояло в круглом каменном углублении с отвесными и гладкими внутренними стенами, вероятно для того, чтобы не вылезло. Массивная ходовая часть робота (потому что в действительности это был робот) напоминала танк. Наверно, туземцы открыли какое-то сходство между роботом и своими божествами и потому поклонялись ему.
Робот был весьма совершенным не только с виду. Путешественники убедились в этом уже в первые минуты. С появлением людей робот медленно повернул голову, и прямо против них блеснул один из его бесстрастных и немигающих «глаз». Из металлических недр послышалось зловещее рычание. Туловище робота стало приобретать оранжево-красный оттенок, словно в нем разгорался огонь. А когда связанное жертвенное животное коснулось его, вспыхнула ослепительная молния. Именно в этот момент Мавриков обратил внимание на красный цвет своего карманного дозиметра.
— Быстрее бегите отсюда! Здесь сильнейшая радиация! — крикнул он.
Туземцы были потрясены, когда белые стали выталкивать их из храма. Послушавшись уговоров Карина, все вышли. Последними храм покинули жрецы, взгляды которых не предвещали ничего хорошего. Как только последний человек переступил порог, рычание стихло…
— Что это за чудо? — смущенно проговорил, придя в себя, Штуцкий.
— Робот, — ответил Мавриков, — даже ребенку ясно.
— Рычащий железный бог, — подхватил Карин. — Но каким образом он рычит и выплевывает огонь?
— Очень просто, — Мавриков давал объяснения таким тоном, будто сам сконструировал этого робота, — рычание и изменение цвета только отпугивают врагов, а молния появляется при соприкосновении с чем-нибудь. Обычный электрический разряд.