Аннотация: Герой рассказа Айзека Азимова «Дело принципа» (цикл о демоне Азазеле), друг Джорджа, Готлиб Джонс был посредственным рекламным агентом, но у него была тайная мечта стать великим писателем. Правда дальше первого абзаца дело почему-то не шло. Азазел помог Джонсу…
---------------------------------------------
Айзек Азимов
Джордж меланхолично уставился в стакан с моей выпивкой (моей в том смысле, что не было сомнений, кто будет за нее платить) и произнес:
– То, что я сегодня беден, – это просто дело принципа. – Он глубоко, тяжело вздохнул и добавил: – Я должен извиниться за употребление термина, с которым вы абсолютно незнакомы, если не считать титула «принцепс», носимого директором средней школы, чуть было вами не оконченной. Что же касается меня, то я – человек принципа.
– Да неужто? – заметил я. – Тогда, наверное, вы получили эту черту характера от Азазела всего-то минуты две назад, потому что никогда раньше никто не замечал за вами никаких ее проявлений.
Джордж посмотрел на меня уничтожающим взглядом. Азазел – это двухсантиметровый демон, который владеет ошеломительной волшебной силой и которым только Джордж может свободно повелевать.
– Вообразить не могу, где вы слышали об Азазеле.
– И для меня это тоже полнейшая тайна, – согласился я – или была бы, если бы он не был единственной темой ваших монологов, сколько я вас знаю.
– Не говорите глупостей! – сказал Джордж. – Я никогда о нем не упоминал.
Вот и Готлиб Джонс (так говорил Джордж) тоже был человеком принципа. Вы можете сказать, что это абсолютно исключено при его профессии оформителя рекламных объявлений, но кто видел, как он преодолевает свое порочное призвание благородством чувств, тот согласится, что не было зрелища прекраснее.
– Джордж, – говаривал он мне за гамбургером с жареной картошкой, – для описания того, как ужасна моя работа, не подберешь слов, и неописуемо мое отчаяние, когда я должен найти способ убедить людей покупать товары, о которых каждый мой инстинкт кричит, что человечеству будет гораздо лучше без них. Вот только вчера я должен был продавать новый репеллент от насекомых, который по результатам испытания заставлял комаров издавать ультразвуковые сигналы восторга, так что они слагались за много миль вокруг. Пришлось мне вот что написать: «Неча комаров кормить – надо их навскидку бить!»
– Навскидку? – повторил я, содрогнувшись.
Готлиб закрыл глаза рукой. Он бы закрыл и двумя, да как раз в это время препровождал в рот приличную порцию картошки.
– Джордж, я вынужден жить с этим позором, но рано или поздно мне придется эту работу бросить. Из-за нес я нарушаю свои принципы бизнесмена и писателя, а я – человек принципа.
– Эта работа приносит пятьдесят тысяч в год, а у вас – молодая красивая жена и ребенок, которых надо кормить.
– Деньги, – злобно сказал Готлиб, – это мусор! Бесполезная вещь, за которую человек продаст душу свою! Я брошу это, Джордж, я с омерзением отшвырну от себя эту работу, я с ней ничего общего иметь не буду.
– Готлиб, вы, разумеется, ничего подобного не сделаете. Ведь ваша зарплата вам не противна, нет?
Должен признать, что меня крайне взволновала мысль о нищем Готлибе и тех бесчисленных совместных завтраках, которые его добродетельная стойкость уже не позволит ему оплачивать.
– Нет, увы, не противна. Моя дорогая супруга Мэрилин имеет огорчительную привычку жаловаться на недостаток денег во время разговоров чисто интеллектуального характера, не говоря уже о небрежных упоминаниях тех необдуманных покупок, которые она совершает в магазинах одежды и мебели.