Но голыми пальцами ноги он угодил в жесткую узкую ножку маленького столика. Потеряв равновесие, начал падать на Шарлу — и схватился за нее, только чтобы удержаться на ногах, а не с какими-то иными целями. Она метнулась в сторону, взвизгнув от страха. Пальцы Кирби впились в золотистую ткань у шеи. Примерно пол-оборота — это напоминало балетное па — ткань держалась, но потом послышался треск, и Кирби, падая в угол, успел увидеть, как Шарла, уже без халата, перелетает через кровать. Упала она на той стороне мягко, с приглушенным звуком.
Кирби сел, стряхнул с себя остатки халата, схватил пальцы ноги обеими руками и застонал.
Голова Шарлы с всклокоченными волосами и широко распахнутыми глазами медленно, осторожно показалась из-за кровати.
— Милый! — прошептала она. — Ты такой порывистый!
Он посмотрел на нее, морщась от боли.
— Заткнись, сделай одолжение. Это со мной происходит всю жизнь, и я вполне могу обойтись без глупых шуток.
— Ты всегда так делаешь?!
— Я всегда что-нибудь делаю. Обычно просто убегаю. Однажды летом я вошел с красивой женщиной в ее номер в отеле. Это был «Хилтон» в Мехико. Через три минуты после того, как я закрыл за собой дверь, началось землетрясение. Посыпалась штукатурка. Через все здание прошла трещина. Нам пришлось выбираться на ощупь. Фойе было усыпано битым стеклом. Так что помолчи, Шарла.
— Брось мне халат, милый.
Он скомкал халат и швырнул ей. Поднявшись, доковылял до кровати и сел. Шарла обошла кровать и уселась рядом с ним. Халат чудом держался на ней.
— Бедный Кирби, — сказала она.
— Вот именно.
Она похлопала его по руке.
— Меня еще никогда не раздевали так быстро.
— Очень смешно, — огрызнулся он.
Она печально посмотрела на него.
— Ты мне нравишься. Вообще же сейчас слишком много мужчин, непохожих на тебя.
— Если бы они все походили на меня, человеческая раса уже вымерла бы.
Она притянула его к себе. Он поцеловал ее, сначала робко, но быстро осмелел.
— Нет, милый. — Она отстранилась. — Мы с Джозефом тебя очень любим. Джозеф велел заботиться о тебе. Теперь прыгай в постель, сними пижамную куртку, ложись лицом вниз, и я сделаю тебе роскошный массаж.
— Но…
— Дорогой, не будь букой, пожалуйста. Я не хочу менять наши отношения так быстро, а ты?
— Ну если ты спрашиваешь меня…
— Т-с-с. Когда-нибудь, может быть, скоро, ты станешь моим любовником. Только веди себя хорошо.
Он вытянулся на кровати, как было сказано.
Кирби вернулся мыслями к прошлой среде, к полуночи. Пятьдесят семь часов назад? Именно тогда известие нашло его в Монтевидео. Старик умер. Омар Креппс. Дядя Омар. Казалось невероятным, что у смерти достало силы взять этого маленького странного человечка, всегда такого неуязвимого.
Засыпая под нежными руками Шарлы, он услышал ее шепот: «Мне очень жаль, милый». Кирби еще успел подумать: «О чем она жалеет?» — и уснул.
* * *
Вырвала Кирби из сна молодая стройная девушка, которую он никогда раньше не видел. Она его растолкала. Все лампы в комнате были включены. Он приподнялся на локтях. Девушка так быстро ходила вокруг кровати, что было трудно держать ее в фокусе. Она кричала на него, но слов он не понимал. У нее были густые золотистые волосы, яростные зеленые глаза, лицо потемнело от гнева. Одета она была в коралловую рубашку и полосатые брюки в обтяжку, в руке сжимала соломенную сумку величиной с барабан.
Ему потребовалось несколько долгих мучительных секунд, чтобы понять — она кричит на него на языке, которого он не знает.
Когда она сделала паузу, переводя дыхание, Кирби проговорил едва слышно на испанском:
— Не понимаю, сеньорита.
Она внимательно посмотрела на него.