* * *
– Артур Георгиевич!
Гайворонский вздрогнул и вернулся в настоящее. Дверь в кабинет открыта, на пороге стоит Ангелина и участливо заглядывает ему в глаза. Артур ощутил легкий приступ вины и поморщился. Напрасно он на гувернантку рявкнул. Да еще в присутствии дочери, уронив ее авторитет.
– Извините, что нагрубил вам, – буркнул Артур. – Сегодня у меня был очень тяжелый день.
– Я не держу на вас зла. Но, пожалуйста, учтите на будущее: если вы еще раз позволите себе повысить на меня голос в присутствии Дарьи, я буду вынуждена с вами проститься, – отчеканила Ангелина. И добавила по-детски возмущенно: – Она же совсем меня слушаться перестанет, понимаете! Я только начала с Дашей контакт налаживать, а вы все испортили.
– Садитесь, – кивнул в сторону кресла Гайворонский, с трудом сдерживаясь, чтобы вновь не сорваться. Нравоучений ему только не хватает сейчас… – Да, понимаю, с Дашей сложно, но я вам деньги плачу тоже не маленькие.
– При чем тут деньги? – возразила Ангелина, села в кресло, пригладила волосы и сложила руки на коленях, как школьница.
– Если деньги ни при чем, тогда, может быть, бесплатно поработаете? – усмехнулся Артур. Он сел за письменный стол, откинулся на стуле, с интересом поглядывая на Ангелину. – Ладно, не обижайтесь.
Ангелина мотнула головой, дескать, и не думала обижаться, но досада все еще читалась на ее лице.
– Вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями, претензий у меня к вам нет. Но если бы вы Дашку хоть чуть-чуть любили…
– А если бы вы свою дочь чуть-чуть любили, то заставили бы ее кушать! Сил моих больше нет смотреть на это безобразие! Она же ничего не кушает, совершенно ничего! – Ангелина эмоционально хлопнула себя ладонями по коленям, и у Гайворонского вдруг стало легко на душе. Ошибся он, какое счастье, что ошибся в своих подозрениях! Возможно, Ангелина и не любит Дашку, как родную, но жизнь девушки ей небезразлична, а это уже немало.
– Я отправил Дашку в столовую, когда вы ушли.
– Спасибо, – поблагодарила она и опустила глаза, разгладила на юбке складки ладонями. – О чем вы хотели со мной поговорить?
– Как вы думаете, если мы будем заставлять Дашку есть, она станет счастливым человеком?
– Странные вопросы вы задаете, Артур Георгиевич. Счастливым, допустим, не станет, но…
– Никаких «но»! Мне жаль, что я пошел у вас на поводу и заставил Дарью делать то, что ей не хотелось. Это ее огорчило, а я хочу, чтобы моя дочь была счастлива, и прошу вас мне помочь.
– Простите? Я не совсем поняла.
– Я хочу, чтобы вы помогли мне сделать счастливой мою дочь. И не просто счастливой, а по-настоящему счастливой, чтобы у нее сердце синей птицей пело.
– Почему я?
Растерянность на личике Ангелины Артура позабавила. Странная она женщина, постоянно меняет роли – то послушную школьницу изображает, то воспитательницу властную. Интересно, какое у нее белье? Гайворонский мысленно хлопнул себя по лобешнику в очередной раз. О чем он думает? О чем?
– С Дашей вы находитесь практически круглосуточно, знаете о ее проблемах и переживаниях лучше, чем я. Да вы не волнуйтесь так! – улыбнулся Артур. – Ничего сверхъестественного делать не надо. От вас мне нужна только информация. Давайте-ка мы с вами сейчас небольшой бизнес-планчик набросаем…
– Какой бизнес-планчик? – прошептала гувернантка.
– Ангелинушка, вы же умница, а никак понять не можете, чего я от вас хочу. Бизнес-план по осчастливливанию Дарьи! – Гайворонский деловито достал из ящика стола несколько листов бумаги и ручку, приготовился писать. – Диктуйте.
– Что диктовать?
– Подробный список интересов моей дочери, ее желания и мечты. Будем удовлетворять!
– Боже мой, ну вы даете! – оживилась гувернантка, смысл слов Артура Георгиевича наконец-то до нее дошел. – Слушайте, а мне нравится ваша затея! Хотя коммерческий подход к такому делу и шокирует несколько.
– Что поделать, я не волшебник, а только учусь, – Артур заговорщически подмигнул. – Диктуйте, Ангелина.
– Ладно, записывайте. Пункт первый. Джон Роналд Руэл Толкиен.
– Что, простите?
– Толкиен, писатель такой, один из основоположников современного жанра фэнтези.
– Я прекрасно знаю, кто такой Толкиен. Какое отношение он имеет к моей дочери?
– Прямое. Дарья – горячая поклонница писателя.
– О нет! – закатил глаза к потолку Гайворонский. – Толкиен помер лет тридцать назад.
– А при чем тут это? – удивилась Ангелина.
– Как при чем? Не могу же я Толкиена с того света для Дашки доставить.
– Тогда пишите пункт второй, – откашлялась Ангелина. – Орландо Джонатан Бленхард Блум.
– Записал. Диктуйте пункт третий, и ближе к теме, пожалуйста.
– Все, – усмехнулась Ангелина.
– Что значит – все? – Артур оторвал глаза от листа бумаги и непонимающе уставился на гувернантку.
– Кроме Орландо Блума вашей Дашке, похоже, больше ничего не интересно. Она, мне кажется, и Толкиеном увлеклась только потому, что Блум сыграл эльфа в фильме «Властелин колец». Скажу вам по секрету, ваша девочка страстно влюблена в актера, просиживает дни и ночи на форумах, посвященных его творчеству, собирает об Орландо всю возможную информацию в Сети, пересматривает фильмы с его участием и слезы по нему льет, любуясь на распечатанные фотографии.
– Только этого нам не хватало для полного счастья, – вздохнул Артур.
– Верно сказано: для полного счастья Дарье не хватает Орландо Блума. Только, пожалуйста, не проговоритесь дочке, что я вам рассказала. Я совершенно случайно наткнулась на ее записи в дневнике – она вышла и забыла компьютер выключить. Узнает, решит, что я за ней шпионю, закроется от меня окончательно, и тогда во внутренний мир девочки мне проникнуть будет еще сложнее. А я только-только начала с Дашей в контакт входить. Чувствую, что она хочет мне все рассказать, фанатам ведь жизненно необходимо с кем-нибудь делиться новостями о своих кумирах, но, видимо, пока не готова.
– Фанатам? Вы хотите сказать, что все до такой степени запущено?
Ангелина поднялась с кресла, подошла к окну, присела на подоконник.
– Как вам сказать… Полагаю, некоторые проблемы, конечно, есть. Фанаты зачастую настолько увлечены своим кумиром, что не замечают ничего вокруг – ни реальных людей, ни самой жизни. Это у них в психологии заложено. Но мне кажется, что не стоит драматизировать ситуацию. Ничего ужасного в том, что девушка влюблена в публичную персону, нет. В юности все мы влюблялись в знаменитых актеров, актрис или музыкальных звезд.
– Никогда! Никогда в жизни я не влюблялся в актрис и вообще не страдал идолопоклонством. Это же совершенный идиотизм! Дурь! – Гайворонский смял лист бумаги, на котором делал пометки, и швырнул его в угол комнаты.
– Хотите сказать, что плакаты с любимыми музыкальными группами по стенам своей комнаты не развешивали? Не фанатели от Высоцкого или «Битлз»? Не сходили с ума по «Депеш мод»? – Ангелина задумчиво улыбнулась.
– Я фанател от «Роллинг Стоунз», «Квин» и «Лед Зеппелин». Хотя в кругу, где я вращался, предпочитали слушать глухой шансон.
– Ужас какой! – воскликнула Ангелина. И тут же поправилась: – Вот видите! У вас были свои музыкальные кумиры. А футбол? Вы, когда матчи смотрите, орете на весь дом так, что стены сотрясаются.
– Ну, это совсем другое, я за Россию болею. В душе я патриот, – сообщил Гайворонский. И уточнил: – Где-то в глубине души. Теперь я понял, почему Дарья так инфантильна и почему ей ничего не интересно. Фанатство – это болезнь! Психологическая зависимость! Сдвиг мозга! Почему вы раньше ничего мне не говорили?
– Я предвидела вашу реакцию. Надеюсь, вы не наделаете глупостей и не потащите снова дочку к психиатру? Раз уж всерьез хотите, чтобы ваша дочь была счастлива, – оставьте ее в покое. Я не для того вам об Орландо рассказала. Думала, вы поймете, чем живет ваша дочь, и сделаете правильные выводы. Пусть наслаждается своим кумиром, пусть смотрит фильмы с его участием и льет слезы, разглядывая его фото. Она тихий фанат, писем Орландо, как многие девушки, не пишет, просто читает фан-форумы и ведет дневник в Интернете в закрытом режиме, куда записывает свои мысли и чувства о нем. Она живет в своем мире и по-своему счастлива. Я думаю, это случилось из-за того, что Даша слегка застряла в детстве. И вы тут сыграли не последнюю роль.