На вымощенной булыжником улочке, сокрытой от соседей плотно прижавшимися друг к другу низенькими зданьицами, не было никого. Там строение порушено, тут у полупустого магазина дверей нет, здесь и вовсе одни руины остались. Где-то в треснутых, а то и вовсе разбитых окнах проглядывали серьёзные и злые лица, в маленьких закоулках меж жилыми домами скапливались группки бездомных по два-три человека, все мрачные, грязные и неопрятные, кто с бутылкой, а кто и с ножом. Лишь из этих закутков временами доносились рычания да хрипы – в остальном же улица была безмолвна, словно по ней только-только пронёсся ураган.
Каждое такое утро тишину здесь нарушали ритмичные шаги. Это двое молодых студентов третьего курса Медицинской академии, единственный корпус которой – громадное здание в античном стиле, – располагался в нескольких кварталах отсюда. Парни, оба в парадном, качая в руках свои портфели, с озабоченным и невесёлым видом шли по тротуару в сторону учебного заведения, постоянно поглядывая и на местных люмпенов, и на места их встреч, и на руины.
– Третий год, а как будто в первый раз – всё как и было, – тоскливо протянул один из них – стройный парень среднего роста с шоколадными волосами. Широкий подбородок его дрогнул, выразительные глаза слегка прикрылись и тяжело запрыгали от дома к дому. – Разруха и нищие…
– Типичные жертвы войн, – равнодушно констатировал его собеседник, примерно такого же роста крепкий человек с шевелюрой цвета воронова крыла.
– Но когда-то это должно закончиться, Александр! Музеи разрушены, памятники разрушены! Глянь, сколько этих бездомных! Да когда вообще такой их процент был в истории! – воскликнул товарищ Александра, отчаянно взмахнув рукой.
– Огорчает и радует, что такое везде… Я имею в виду, совсем везде, – подтвердил Александр.
– А я про что! И ты погляди – всюду олигархи, предприниматели, куча богатого сброда, а народ-то страдает!
– Не перегибай палку, – послышался смешок. – Если бы не эти олигархи, рассказываю, бомжей было бы вдвое больше…
– Не защищай своего отца! Он тоже в этой среде, значит, тоже виноват в страданиях народа!
На это Александра ответил лишь озорной улыбкой, особенно чудно сочетающейся с его острыми чертами лица.
– Да-да, все у тебя виноваты… Между прочим, рассказываю, большинство бизнесменов помогали стране оружием, а людям – продуктами и бытовыми товарами, поэтому и стали такими. Не хочешь похвалить их за смелость, а? До всех этих войн наша страна почти, это, социалистической была!
– Только твоего отца и можно похвалить как «первооткрывателя»! Остальные до него боялись чихнуть не по закону! – пропыхтел неугомонный оратор.
– Ты, это, лучше скажи, во что там опять вляпался Вендель? Мне, как всегда, никто ничего объяснять не собирается.
– А кто-то должен?
– Никто и не должен, но я почему-то всегда всё узнаю последним!
Александр недовольно приподнял бровь и достал из кармана толстенький телефон. В нынешнее время такие вещи могли позволить себе люди либо с необычайно высоким доходом, либо обожающие трудиться до изнеможения, ибо доступные каждому модели были здоровыми и не показывали время.
– Ну, что ж… Это ещё что? – Напарник его недобро нахмурил глаза.
– Опытный образец. Отец за границей купил и дал испытать.
– А наши тебе не испытывается?
– Наши телефоны – вечно ломающееся… дерьмо!
– Но это наши телефоны, понимаешь?! Нам необходимо поддерживать отече..
– Только не начинай загонять мне, что я должен любить товары своей страны, какими бы плохими они ни были, – этот спор мы никогда не закончим! – захохотал Александр.
Над камнями парило едва терпимое зловоние. Через дорогу стояла покрытая дырами и трещинами высотка. У подножия ещё лежали здоровые валуны, что совсем недавно пускали неприятели из катапульт при осаде города; бросали тогда и новоизобретённые бомбы. Иной прохожий взглядом цеплял эту картину и поражался тому, как за последнее время развилось человеческое искусство разрушать.
Порыв горячего воздуха неохотно пробежал мимо неторопливых студентов, задорно потрясши их галстуки и заодно усыпав слоем желтоватой пыли, да таким плотным, что пришлось тем зажмуриться.
Александр протёр глаза и похолодел: через дорогу шустренько перемахнула группка люмпенов. Все одеты в тёмную рванину: кто в куртки, кто в халаты, кто в ветровки, запачканные тут и там. Все были смуглы, – кто от рождения, солнца, а кто от грязи и пыли, – и все до единого заросшие, лохматые. Один из них, старик, хромал; другой с синяком, третий без мочки уха, а четвёртый вообще со свёрнутым набок носом.
Бездомные живенько окружили студентов. Кривоносый дерзко, хриплым голосом обратился к Александру:
– Пацан! Мобильник за сколько встал?
– Можете отойти? У нас времени нет, – ответил товарищ за Александра, выступив вперёд.
– Слышь, пацан! – Люмпен положил руку на его плечо, говоря столь вкрадчиво, сколь мог позволить ему голос пьяного в осадок человека. – Не мешай, когда взрослые люди толкуют! Ну, по-братски тебе говорю, ну?
Через несколько минут все бродяги дёргались на камнях, а студенты только кулаками хрустели.
– Ну и какого чёрта ты достал этот «опытный образец», а? Да в таком-то районе? – набросился на Александра пылкий приятель, отряхивая портфель.
– Забудь, – отмахнулся Александр и ускоренно зашагал по дороге. – Я не привык к такому безобразию.
– Не привык? Ты в этой стране родился и в ней живёшь с самого рождения, а криминалы повсюду! – Товарищ поспешил за ним.
– Вот потому я и хочу свалить отсюда!
– Свалить?! Сбежать в другую страну? В университет езжай лучше на машине, а то тебе голову печёт!
– Плевать, Артур. Мне чертовски неприятно жить рядом с этой чернью! – брезгливо поморщился Александр.
– Чернью?! Они не сами такие – война их в это превратила! Это у нас с тобой родители имеют море денег, но они-то!
– Хочешь сказать, пьянство и наркомания – тоже из-за войны? Слабо верится. Я считаю, что даже бедняк может жить скромно, но с человеческим достоинством.
– Что?! – Артур вкопался в недоумении. – Да по статистике регулярно выпивают только четырнадцать процентов, а наркотой увлекаются и того меньше – около трёх!
– А кого анкетировали? Государство, рассказываю, так и создаёт иллюзию лояльности и прекрасной жизни.
– Чёрт возьми, ты безнадёжный! – стиснув зубы, простонал Артур и замолк. На лице его проступила угрюмая задумчивость, сменявшаяся порой яростным оскалом.
– Да, есть немного, – усмехнулся Александр немного погодя.
Тишина не спешила явиться: слышались впереди какие-то выкрики, стоны, ругательства и пьяные рычания. Улочка начинала плавно уходить вверх, на вершине холма виднелась огромная Медицинская академия – студенты были почти у цели. Но звуки избиения, исходившие из одного-единственного переулка в ста метрах далее, настораживали их и заставляли замедлять шаг.
Когда друзья подошли к затенённому проходу, поступь их была тихой и мелкой, словно они обворовывали чей-то дом. Александр осторожно прислонился к пыльной стене невысокого домика с мансардной крышей и слегка высунул голову из-за угла; Артур встал прямо за товарищем, ожидая вестей.
Черепичные крыши над переулком пересекались и плохо пропускали солнечный свет, потому тени властвовали здесь безраздельно, хотя видно было по-прежнему много. В середине, рядом с заколоченной дверью, несколько люмпенов избивали какого-то парня, изрыгая ручьи издевательств. Красные глаза некоторых выпучены, рты искривлены в ухмылке; кто-то временами передёргивался без причины, кто-то падал и снова вставал на кривившиеся ноги; один не то смеялся, не то кричал подобно обезьяне.
Видно было, что страдалец носит белую запылённую рубашку и рядом с ним лежит коричневый портфель – раскрытый, такой же запылённый, как и его владелец. Хорошо заметны кровавые пятна на руке и на брючине жертвы. Вот один из нищих приподнимает бедолагу за грудки и вдавливает его в стену. Нищий сжал свою трясущуюся костлявую руку в кулак и пусть неловко, но сильно прошёлся по скуле бедняги. Ещё удар, и ещё; сдавленные крики эхом отражались от полуразрушенных домов, кровь мелкими брызгами летела, оседала на земле и стенах, тоненькими струйками стекала из носа и рта беспомощного. Второй люмпен с безумным взглядом и искривлённым ртом оттолкнул первого, вцепился в плечи паренька и выбросил его к другой стене, где уже стоял жуткого вида человек с ржавым кинжалом наготове…