Пока она соображала, что предпринять, пациент вдруг продолжил.
– Задыхаюсь… задыхаюсь в Москве! Иногда вовсе жалею, что сюда когда-то приехал…
Светлана вздохнула с видимым облегчением – нашёл чем удивить! Не всем здесь мёдом намазано, даже если внешне человек и успешен. Москва вампирит, высасывает все соки… хотя вот по Попову на первый взгляд и не скажешь!
Она не стесняясь хмыкнула.
– Наверное, не один вы такой…
– Да в том-то и дело! Мучаются люди, а возможностей нигде больше нет!
Мужчина дышал прерывисто, тяжело, и она испугалась – как бы и в самом деле не задохнулся! Надо было прекращать этот диковинный разговор – не дай бог или с ним что-то случится, или неожиданно зайдут в кабинет.
– Михаил, как ваша щека? Откройте глаза, пожалуйста! – её голос теперь звучал требовательно и звонко, как на медкомиссии в военкомате.
Бесполезно – будто он её даже не слышал. И тогда Светлана использовала нашатырь. Попов пришёл в себя сразу же, покрутил слегка головой, и через секунду на его круглом лице появилась улыбка. Кажется, он даже не сообразил, что с ним только что было. А она-то уже собиралась обо всём этом поговорить! Но, глядя на готового в любой момент хохотнуть пациента, с изумлением поняла – беседы не выйдет. Для него этих нескольких фраз, сказанных с такой болью минуту назад, попросту не существовало, как не существует для кошки «вчера». В его глазах она не видела даже тени недавних переживаний, и, наверное, это было всё-таки к лучшему. После ушедших испуга и удивления у неё осталось только чувство неловкости, как если бы один из них увидел другого голым. Так что она сделала вид, что ничего не случилось, спрятала нашатырь и улыбнулась ему в ответ.
– Полечимся?
До обеда она не переставала думать об утреннем инциденте. Что это было – какой-то провал в сон на фоне усталости, личные особенности Попова, «побочка» анестезии? Ничего подобного она раньше в практике не встречала. Начал вдруг говорить, как на исповеди – а она ж только спросила, как там его щека! Или что она точно ему сказала? «Как себя чувствуете?» А он взял и ответил развёрнуто. Любопытно, откуда он, если жалеет, что переехал в Москву? Ведь возрастной дядька уже – лет пятьдесят пять – и не бедный, судя по тому, как одет. Дети, наверное, взрослые. Жизнь по-новому уже не перекроить, смелости и азарта начинать что-то новое вряд ли хватит. Какой же судьбы он для себя хотел? Можно даже погадать на досуге, а потом сравнить фантазии и реальность – у него ещё два приёма, и там тоже по плану лечения анестезия. Если лекарство так на него подействует вновь, она к этому будет уже готова – и расспросит его хорошенько.
Ей всегда были интересны именно такие истории – ненарядные, неприукрашенные. В них есть место боли, разочарованию, забытым мечтам – иначе Попов не задыхался бы от волнения. Но она видела его и другим – в первый раз, когда он приехал раньше назначенного и чуть ли не совещание проводил по телефону, стоя у них на крыльце. Его зычный голос и хлёсткие фразы врывались через окно в тишину кабинета и были ей почему-то приятны – он был откуда-то из другой жизни, где всё сверкало и громыхало, где горели сроки и счёт шёл на вагоны и миллионы, где существовали столы на двадцать пять человек. И вот теперь выясняется, что всё это, может быть, было ему и не нужно… Так какой же Попов настоящий – тот или всё же сегодняшний? Как же трудно понять человека, если он может всю жизнь провести, страдая! Как же сложно поверить кому-то при встрече, когда доподлинно знаешь, что скрывается там, в глубине, за его белоснежной улыбкой! И у всех примерно одно и то же – неприглядные заплаты пломб, удалённые нервы и сплюнутые кровь и слюна.
Возвращаясь в кабинет, она столкнулась в коридоре с Игорем. И тут же смутилась как девчонка, сжала разом взмокшими пальцами телефон.
– Привет! – кивнул он.
Светлана всё не могла понять – это у него наигранная беззаботность или он и в самом деле так легко перевернул страницу? А она-то, размечтавшись, приняла её за целый роман…
– Привет, Игорь! – ответила она медленно и, чтобы снять неловкость, спросила, – как тебе новая анестезия?
– Обычная, – пожал плечами тот, – а что?
– Да нет, просто… мне показалось, она чуть сильнее…
– Не заметил, – улыбнулся он, а потом добавил игриво, – может, я просто колю не туда? Промахиваюсь, как обычно?
Он ушёл, довольный произведённым эффектом – Светлана сразу же покраснела. Что делать, если капилляры подходят так близко к коже? Только научиться не волноваться или сменить пол! Знает ведь эту её слабость и пользуется, совсем не думая, какую боль причиняет своими пошлыми шуточками. А промахнулся он и в самом деле однажды, попав не туда – но она стерпела, чтобы доставить ему удовольствие. Значит, этот щедрый аванс был ошибкой, а ещё большей ошибкой, конечно, было надеяться на что-то серьёзное на работе. Но не устояла всё-таки, не смогла – устала быть правильной. Да и сейчас он продолжает её манить – даже после того, как все надежды уже разбиты, даже после этой глупой мальчишеской выходки… И он это знает тоже. Вышагивает по коридору, понимая, что она смотрит ему вслед, как дура. Светлана закусила губу – надо от этого наваждения избавляться. И поскорее.
Глава 3
Сразу после обеда к ней была записана вся семья «эмигрантов» – так она шутя называла Данилиных, одних из самых первых своих клиентов. Кто-то из родни у них жил давно в США, и эпопея с вызовом и оформлением всех нужных бумаг затянулась на долгие годы. После того, как она спасла Оксане безнадёжный зуб, почти загубленный предыдущим врачом, та записала к ней и мужа, и дочку. Так и переходили они за ней дружно из клиники в клинику уже много лет. Но сейчас впервые пришли втроём. Когда Павел, муж Оксаны, позвонил ей и записал всех на один день, она сначала подумала, что так им просто удобнее добираться. А оказалось, что купили уже билеты – с их визами улететь было можно, пускали. Вот и решили на всякий случай провериться окончательно. Хоть и ходили к ней на осмотр регулярно, знали золотой совет эмигранта: «Едешь в Штаты – вылечи зубы!» Иначе тут же их на полку положишь, попав к местным дантистам.
Первой была Оксана. У неё обнаружился небольшой поверхностный кариес, и Светлана прекрасна знала этот моляр наверху справа – постоянно что-нибудь с ним было не так. Значит, до сих пор взрослая вроде бы женщина не научилась дотягиваться щёткой до самых дальних зубов или делала это нечасто. Врачи, как никто, знают людские пороки, и главный из них – лень. Нести в рот всякую сладость, щёлкать семечки, пить обжигающий чай отучить человека всё равно не получится, и пытаться не стоит. Но привыкнуть нормально чистить зубы ведь можно? Не всегда, выясняется вот, не всегда… Даже деньги и нервы, оставленные у стоматолога, ничему не учат.
Светлана уже взяла в руки турбину и поставила ногу на педаль, как вдруг ей закралась в голову шальная мысль. А что если проверить анестезию прямо сейчас, на Оксане? Они, хоть и продолжали общаться на «вы», всё же были на короткой ноге, поздравляли друг друга с новогодними праздниками. Да и во время приёмов делились всегда новостями – вот как сегодня. Это ведь идеальный для такого случая пациент! Её-то, в отличие от других, можно будет откровенно спросить об ощущениях после укола! Так и сказать, что пришла новая анестезия, вроде отличная, но клонит немного в сон. Если она вдруг тоже заснёт, как Попов – этим и объяснить. Если нет – просто спросить, что чувствовала!
Абсолютно беспроигрышная идея! Даже если что-то пойдёт не так, то, во-первых, всегда под рукой нашатырь, а, во-вторых, Оксана уж точно на станет на неё жаловаться! И хоть зубная ткань не задета и обезболивание не нужно – угораздило же её объявить об этом минуту назад! – всё ещё не поздно переиграть. На укол вздыхающая от каждого звука турбины Данилина согласится с радостью, а больше такой безопасной возможности протестировать новые ампулы у неё, скорее всего, не будет. Ещё не веря, что действительно делает это, Светлана вернула турбину в консоль и взяла в руки зеркальце.