Мустанг заглянул в расселину – вход в каньон – и фыркнул, словно в надежде, что ему ответит рычание кугуара, но там все было тихо, и он прошествовал дальше. Ветер дул в мою сторону, и я не боялся быть обнаруженным.
Как только его могучий торс скрылся среди деревьев, я осторожно подкрался к расселине и осмотрел каньон. Оказалось, что тот имеет форму неправильного круга и оканчивается тупиком. Шириной у входа не более тридцати футов, он быстро расширялся до ста ярдов, а затем так же быстро сужался до узкой щели. Со всех сторон каньон окружали скалы высотой не менее пятисот футов.
- Ну что ж, – сказал я себе, – вот готовая ловушка, - и стал сооружать из каменных глыб стену поперек расселины. Позже я слышал, что какая-то археологическая экспедиция (и за каким чертом занесло ее в наши горы?) потрясла весь научный мир открытием в этих местах следов древнейшей цивилизации. Археологи в один голос утверждали, будто обнаружили завал, воздвигнуть который под силу было лишь великанам. Они, должно быть, все с ума посходили в своих городах – то ж была стена, которую я приготовил для Капитана Кидда.
Стену предстояло сделать высокой и прочной, чтобы жеребец не смог перемахнуть через нее или разрушить. У подножия скал лежало полно обломков, но я выбирал только те, что весом не менее трехсот фунтов или поувесистее. За работой прошло все утро, зато, когда я закончил, передо мной встала стена выше человеческого роста такая прочная, что устояла бы даже перед натиском Капитана Кидда.
Я оставил в ней узкий проход, а снаружи приготовил еще несколько валунов, чтобы, когда потребуется, было чем завалить дыру. Завершив таким образом приготовления, я встал перед входом и завыл кугуаром. Честно говоря, даже сами кугуары попадаются на эту уловку, когда я начинаю им подражать. Поэтому не удивительно, что очень скоро до моего уха донеслось воинственное ржание, затем послышался ураганный топот копыт, треск ломающихся сучьев, и через несколько секунд из перелеска на открытое пространство вылетел сам Капитан Кидд – уши прижаты, зубы оскалены, а глаза красные, как боевая раскраска команчей. Наверняка, он не слишком жаловал кугуаров. Но меня он, как видно, тоже порядком недолюбливал. Увидев знакомую фигуру, жеребец в ярости зарычал и рванул прямо ко мне. Я скользнул в проход и распластался за выступом стены с внутренней стороны. Ослепленный жаждой мести, Капитан протиснулся следом и опомнился уже в каньоне. Прежде чем он оценил обстановку и повернул обратно, я выскочил наружу и стал заваливать вход. У мен был заготовлен огромный валун величиной с жирного кабана. Сначала я засунул в проход его, а сверху навалил другие, поменьше. Скоро объявился Капитан Кидд – весь в ярости, сплошные зубы и копыта. Но шансы перепрыгнуть через стену были равны нулю, а расшатать ее – и того меньше. Только этому коню все было нипочем. Он едва не сбил копыта, но все, чего добился, – это несколько крошечных осколков. Он точно спятил, а когда я влез на стену и показал ему сверху кукиш, с ним от ненависти приключилась настоящая истерика. Конь метался перед стеной, диким ржанием напоминая рев разъяренного паровика, которому не дают на реке ходу. Потом отступил и попытался расшатать стену с разбега. Когда он повернулся и изготовился в галоп, чтобы повторить опыт, я прыгнул со стены ему на спину, но прежде чем успел ухватиться за гриву, зверь швырнул меня обратно. Перелетев через стену, я приземлился точнехонько на кучу валунов и молоденьких кактусов.
Допустить такое было никак невозможно. Я взял седло и лассо, снова взобрался на стену и вновь набросил на жеребца петлю.