Разумеется, все, что вы решите рассказать мне, останется строго между нами. Я буду рассматривать это, мисс Грэшем, как служебную информацию, а не как личную. А пока вы думаете, вполне можете начать есть свою сырую капусту, пока она не остыла, — добавил он с начальственным смешком.
Девушка кивнула ему с полуулыбкой, завершившейся вздохом, и с рассеянным видом занялась капустой.
— Видите ли, — вдруг начала она, словно нашла удачную отправную точку,
— со мной иногда случаются вещи, которые не происходят с другими людьми.
— Это, я бы сказал, вполне очевидно.
— Нет, не что-то плохое. Я хочу сказать, не то, что газеты назвали бы плохим. Они… они больше, что ли, физические. Это вещи, которые могут происходить с моим телом.
Фабиан доел, откинулся на стуле и скрестил руки.
— Нельзя ли немного поконкретнее? Если… — тут его поразила чудовищная догадка, — если это не, что называется, женские проблемы. В таком случае, безусловно…
На этот раз Среда даже не покраснела.
— О нет. Вовсе нет. Во всяком случае, в очень незначительной степени. Это… другие вещи. Например, мой аппендикс. Я должна каждый год удалять аппендикс.
— Ваш аппендикс? — Фабиан пытался осмыслить услышанное. — Каждый год? Но у человека только один аппендикс. И когда его удаляют, он не вырастает снова.
— Мой вырастает. Каждый год десятого апреля у меня начинается аппендицит, и я вынуждена ложиться на операцию. Потому-то я и беру отпуск весной. А еще зубы. Каждые пять лет у меня выпадают все зубы. Они начинают выпадать Примерно в это время, и у меня есть зубные пластины, которые сделали, когда я была еще маленькой, — я надеваю их, пока зубы не начинают снова расти. Потом, приблизительно в середине октября, выпадает последний зуб, и начинают идти новые. Пока они растут, я не могу носить зубные пластины и какое-то время выгляжу несколько странно. Поэтому я прошу об отпуске осенью. В середине ноября новые зубы почти вырастают, и я возвращаюсь на работу.
Среда глубоко вздохнула и застенчиво посмотрела на Фабиана. По всей видимости, это было все, что она могла рассказать. Или хотела рассказать.
Во время десерта он неотступно размышлял над ее словами. Наверняка она не лжет. Такие девушки, как Среда Грэшем, никогда не лгут. По крайней мере не до такой степени. И не своему начальнику.
— Да, — наконец произнес Фабиан, — все это, конечно, весьма необычно.
— Да, — подтвердила она, — весьма необычно.
— А у вас есть еще что-нибудь… я хочу сказать, какие-то другие странности… А, черт, есть что-нибудь еще?
Среда подумала.
— Есть. Но если вы не возражаете, мистер Балик, я бы лучше не…
Фабиан решил проявить твердость.
— Смотрите, мисс Грэшем, — строго произнес он. — Давайте оставим игры. Раз уж вы решили поделиться — причем сами и все взвесив, — то теперь я должен настаивать на том, чтобы знать полную правду и ничего, кроме полной правды. Какие еще физические затруднения вы испытываете?
Это сработало. Она чуть покачнулась на стуле, снова выпрямилась и сказала:
— Извините, мистер Балик, мне бы никогда не пришло в голову… играть с вами. Есть еще множество вещей, однако они никак не влияют на мою работу. Например, у меня на ногтях растут крохотные волоски. Видите?
Фабиан поглядел на руку, протянутую ему через стол. На блестящей твердой поверхности каждого ногтя он рассмотрел почти микроскопические волоски.
— Что еще?
— Ну, мой язык. У меня несколько волосков на нижней стороне языка. Хотя они меня не беспокоят, никак не беспокоят. И еще мой… мой…
— Да? — подбодрил Фабиан. Кто бы мог подумать, что бесцветная маленькая Среда Грэшем…
— Пупок. У меня нет пупка.
— У вас нет… Это же невозможно! — взорвался он. Фабиан почувствовал, что очки сползают у него с носа. — Пупок есть у всех! У всех живущих… У всех, кто родился.