Только я в твоей голове - Лукьянова Виктория

Виктория Лукьянова

Только я в твоей голове

Глава 1.

Я просыпаюсь от того, что чувствую, как по моей спине скользит теплая ладонь. Словно перебирает длинными горячими кончиками пальцев бусины позвонков, обводит разведенные в стороны лопатки, очерчивает тонкие линии, возвращается к пояснице и осторожно подхватывает и стягивает одеяло.

– Руки убери, – сонно мычу, пытаясь вернуться в царство Морфея.

Одеяло застывает на месте, как и тот, кто пытается вторгнуться на мою территорию, когда стража спит. Но длится затишье недолго. Вскоре в критической близости от моего разнеженного тела прогибается матрас, и я чувствую, как Демьян касается губами мочки уха. Выдыхает горячий воздух, от которого мурашки стройными рядами разбегаются по всей правой половине тела.

– Вредина.

– Дай мне поспать.

От хрипоты его голоса тело внутри начинает оживать и разгораться пламенем. Я же стараюсь сохранить видимость, иллюзию своей неприступности и холодности. Но Демьян усмехается и вновь посылает моему телу заряд, который, кажется, высекает не только искры, но и отбирает остатки воздуха. Его пальцы возвращаются к исследованию, жар дыхания сжигает мочку, а я мысленно заставляю себя вспоминать таблицу с отчетами, а не то, что мы творили накануне.

Интересно, когда нам надоест это? Надоест заниматься сексом, пробовать новые позы и порочные игры. Желать друг друга. Сгорать друг по другу. И, кажется, скучать. Я отчаянно вытравляю из головы мысли об эмоциях, которые будит Демьян, но он ядовитыми шипами врастает в мою кожу, рвет ее на лоскутки и заменяет собой. Я даже пахну им. Сколько раз не пытаюсь отмыться своими дорогими гелями и лосьонами, но то и дело обнаруживаю его парфюм на себе. И каждый раз я жду, когда Лидия или Даша заявят мне, что от меня несёт Савицким, а Ира растрезвонит на весь офис о нашей интрижке.

Черт! Моя паранойя выходит из-под контроля.

– Ну же, Лана, расслабься и получай удовольствие.

– Я получу его, если вздремну еще полчаса. Но нам скоро вставать. – Жмурюсь, разглядывая часы. Да, будильник сработает меньше, чем через десять минут, а это значит, что можно уже вставать и отправляться в душ, чтобы попытаться в очередной раз смыть его. Вывести Савицкого с кожи и пропитаться им вновь через мгновение.

– Я разрешаю тебе сегодня опоздать, – усмехается он, отводя в сторону одеяло и явно рассматривая меня похотливыми темными глазами. От его взгляда кожу обжигает.

– А я не планирую опаздывать. Не в моей привычке.

– Тогда возьми отгул. Скажем, – тянет он, прикасаясь губами к позвонкам, – тебе стало плохо.

– От твоих пальцев? Возможно, – улыбаюсь, чувствуя, как Демьян замирает.

Уверена, сейчас он скалится. Его не задевают слова. У него иммунитет на мои колкости. Впрочем, я тоже вырабатываю иммунитет. Пока дается сложно, но уже многое не замечаю. Или он начал вести себя по-джентльменски? В последнее верится с трудом, но я хочу дать ему шанс. Вроде бы заслуживает. Не зря же старается и терпит мои заскоки и переклины.

Месяц… Нет, почти два. Я прогоняю все наши общие дни в голове и все еще не могу поверить в то, что решилась. Это же отчаянный, сумасшедший шаг, который мне не свойственен! А в итоге я получила мужчину, обожающего оказываться между моих ног и предпочитающего игнорировать любые возмущения.

– От моего члена, – он находится с ответом и, не дожидаясь моей очередной колкости, подхватывает под бедра и разводит ноги в стороны, чтобы удобнее вклиниться и провести пламенной от желания головкой по влажным складкам.

Вот это самое я тоже ненавижу в себе. Уже не так сильно, как месяц назад, но все еще с трудом принимаю. Я возбуждаюсь как нимфоманка от любого его касания или грязного словечка. Мне становится жарко от взгляда или ухмылки. На собраниях я стараюсь держаться как можно дальше от него, лишь бы не чувствовать парфюм или не слышать отчетливо голос Савицкого. Он слишком крепко зацепился за мою голову, отчего я просто так не могу выгнать его оттуда.

– Например, вот так, – произносит и уже вторгается в мое расслабленное тело.

Я не пытаюсь напрячься и оттолкнуть его. Тоже бесполезное дело. Он побеждает всегда. Каждый чертов раз. У меня нет дней, когда болит голова или мне рано вставать. Для него этих дней не существует. Была передышка неделю назад во время менструации, но он как коршун кружил и выжидал, а как дорвался, так все выходные не слезал с меня.

Кажется, нимфоманка это Савицкий, а не я. Потому что ему все время мало.

– Какой же ты надоедливый, – усмехаюсь, подстраиваясь под неторопливый ритм. Даже нежный и в чем-то робкий. Он словно пробует меня, исследует каждый миллиметр, хотя я уверена – знает вдоль и поперек.

Я не хочу думать об анатомии в такие моменты, но отчетливо представляю, как стенки влагалища, будто шелковая перчатка, обхватывают член, который незадолго до финала увеличивается в размере и уже царапает крупной головкой. Мне нравится эта наполненность. Нравится то, как он ускоряется и кончает, рыча в спину. Я выдыхаю и кусаю губы, ощущая, как стенки сокращаются и пульсируют в ответ.

Теперь я пью таблетки. Демьян категорично отказывается использовать презервативы. Со мной он хочет быть максимально близко, кожа к коже. Но мне кажется, ему доставляет особое удовольствие наблюдать, как из меня сочатся его соки. Словно он вновь и вновь берет неприступную крепость. И я как та чертова крепость раз за разом сдаюсь…

– Теперь точно всё, – мычу, пытаясь приподняться на локтях.

Спихиваю его чуть влажное от напряженного труда тело и переворачиваюсь набок. Между ног громко хлюпает. Я кривлю гримасу, Демьян хохочет в голос.

– Я в душ, – игнорирую его смех и пытаюсь встать, но ловкие руки моего личного наказания перехватывают за талию и тянут к себе.

– Ну же, Лана, не злись. Я обожаю тебя.

Шепот, который раздается над самым ухом, пробирает до костей. Только ему так удается – проникать в самую сущность парочкой фраз, будто зачитанных из специальной тайной книжки, написанной только для мужчин. Что-то вроде «Как охмурить самую неприступную». Должна признаться, слова Демьяна цепляют. Однако я каждый раз молчу, потому что до сих пор не знаю, как отвечать. Не могу найти нужные слова, чтобы выразить свои чувства. Да и в чувствах я так и не разобралась…

Меня тянет. Я не могу без него… Но внутри словно что-то бунтует.

– Я не злюсь, – пытаюсь сохранить спокойный голос и давлю раздражение, пряча его за полуулыбкой. – Но нам действительно пора вставать.

Руки Демьяна расслабляются, и я выскальзываю, получая долгожданную свободу. Веду плечом, потираю шею и, лениво перебирая ногами, направляюсь в ванную. Между ног глухо хлюпает и течет, но я не обращаю внимания, потому что все мысли сосредоточены ровно между лопаток – именно там обжигает взглядом Демьян. Он замечает, что со мной что-то творится. Уверена, он не такой лопух, каким может показаться со стороны. От его проницательности, а что хуже, продуманности каждого шага может стать дурно. И как я не пытаюсь его обмануть, тем самым лишь загоняю себя в угол.

Вода и гель не могут смыть его запах и память прикосновений. Я провожу мокрой ладонью по волосам, скольжу ниже и останавливаюсь на животе. Вчера наш разговор неожиданно перешел на тему, которую я хотела бы избежать. По крайней мере, в ближайшим будущем. Тема семьи и детей. Нет, Демьян ничего не говорит об этом и даже не намекает, но его отношение к столь серьезному шагу немного настораживает.

«У меня есть племянница», – вдруг узнаю спустя два месяца нашего тесного общения. И понимаю – я ни черта не знаю о нем. Ни кто его родители или есть ли братья, сестры, бабушки, дедушки. Ничего. А теперь рассеяно хлопаю ресницами и задумчиво поднимаю в памяти полученное от собственной младшей сестры сообщение. Возможно, и мне пора кое-что рассказать ему о себе. Иначе все наши отношения сводятся сугубо к горизонтальному положению и иногда экстремально-вертикальному.