Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика 4 - Игорь Сотников

Игорь Сотников

Журналист в кармане. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика – 4

История на дорожку.

С чего заводятся и начинаются серьёзные разговоры? Да по-всякому бывает. И первое, что приходит на ум в ответе на этот вопрос, то это, скорей всего, с некой причины, повода или просто необходимости завести такой разговор. С чем и не будем спорить, когда оно так и есть формально. А вот если посмотреть на всё это буквально, то серьёзный разговор, как правило, начинается с моно-предисловия к нему в виде историй и исторических отсылок к событиям другого времени, и лучше, конечно, самого далёкого по времени, и только с первого взгляда, выглядящего как просто беседа.

А вот уже это всё начинается с серьёзного выражения на лице человека, решившегося на это серьёзное, подчас неблагодарное дело, после чего он прочищает своё горло прокашливанием, и как итог, он для привлечения к себе внимания со стороны своих слушателей… Без всяких, и даже вот таких предисловий, берёт и легонько постукивает чайной ложкой по чашке, стоящей на блюдце, на столе перед ним, и тем самым даёт старт началу всей этой истории путём разговора, не дай бог вам с ним поговорить по душам.

А как только все лица его слушателей, замерев в итоговом положении, обращены на него, то этот человек с серьёзным лицом, взявший на себя роль ведущего рассказчика за этим столом, установленного в одном из уголков самого обычного проходного кафе, начинает свой рассказ.

– Наиболее вероятным источником всякого права, законов и установленных жизнью правил, на которые ссылаются и опираются в своих жизненных установлениях люди, как без всякого склонения, так и склонные к различной научной степени верованиям, является художественный замысел автора и можно сказать, творца данного произведения. Так что не убеждайте себя меня оспаривать, а слушайте и воспринимайте всё мной сказанное, как есть. – Здесь рассказчик замолчал, чтобы окинуть внимательным взглядом своих слушателей и отыскать среди них несогласных с ним и со всем им сказанным. И видимо рассказчик обладал безусловным авторитетом среди своих слушателей, раз никто не смел выражать на своём лице строптивость и сопротивление им сказанному.

Ну а раз видимых, как минимум, препятствий для продолжения им рассказа нет, то рассказчик вновь берёт слово. – И это не только всё объясняет, а на это можно во всех своих постижениях, а бывает и недоразумениях мира, опираться.

«Это всё хип-хоп», – оправдывают всё своё невежество, срань господню, тупизну и бескультурье все эти хип-хопперы на слово.

«Я циничен, подл и расчётлив», – сверяет часы реальности по себе банкир, кому с такой защитой легче жить.

«Я тебя выходит, недостаточно крепко люблю, раз и о себе не забываю думать», – всегда можно оправдать свои свободные взгляды на измены, уходящему из семьи, а ранее налево, необязательному супругу.

Ладно, всё это предисловье. – Резко меняет тон рассказа рассказчик, забираясь в карман своего костюма рукой и вынимая оттуда блокнот с ручкой, в эксклюзивно-дорогом, золото на чёрном исполнении. Что не двусмысленно нам говорит о предприимчивости этого человека в плане во всём быть первым, в том числе и на этой модной волне, где он, как законодатель первичности и нового, собой задаёт некоего разряда тренд, которому в будущем должны все будут следовать.

– Так. – Многозначительно ставит исходную точку для начала своего исследования блокнота рассказчик. – Что тут у нас. – Открывая блокнот, проговаривает рассказчик, делая для всех вид, что ему содержимое блокнота совершенно неизвестно, так как он и не его в общем. Но кто ему открыто поверит. Все прекрасно знают, что оказалось в руках председателя (нашего рассказчика), с тем он никогда не расстаётся.

– Хм. Интересно. – Быстро пробежавшись по первой странице, очень естественно играет любопытство председатель. – Аксиомы. – Председатель подытоживает прочитанное, затем отрывает свой взгляд от блокнота, смотрит на своих слушателей и развивает свою мысль. – Что ж. – Говорит председатель. – Люди, как это и всегда было, при любых обстоятельствах остаются верны себе. Они всегда ищут для себя некое начало, свою опору, на которую можно было бы опереться в движении в своё будущее. Не буду повторяться, сказав, что мы для себя уже нашли свою точку отсчёта… – председатель всё же сделал на этом месте паузу, чтобы убедиться в хорошей памяти и здравомыслии своих слушателей. И они не разочаровали его ещё раз.

– И тогда выходит, что та же аксиома, взявшая на себя право быть чьим-то исходным положением, есть всего лишь следствие чего-то. Того же человеческого ума, кому так и неймётся что-нибудь доказать другому человеческому уму, а при наличии у него больших амбиций, то и всему человечеству. А если в общем, то аксиома есть следствие промежуточной от изначальности причины, коя тоже есть нечто последственное. А вот в следствии какой причины возникло желание сформулировать аксиомы мира, то это совсем и не важно, зная исходную точку начала всего и вся. И получается, что всех нас, по сути, интересует одно, вследствие чего, то есть какой промежуточной причины возникла эта новая точка опоры, своего рода ступень к чему-то новому, аксиома. Которая является одновременно и следствием, и причиной следствующего следственного действия, являющегося причиной для исходящего из него действия. И так до своей, возможно и до круговой бесконечности. – Председатель делает ещё одну внимательную к своим слушателям паузу и, сложа свои руки над закрытым блокнотом, подводит промежуточный итог разговору:

– И вот с этим причинно-следственным вопросом нам надлежит, как следует, разобраться. И, надеюсь, никому тут не нужно объяснять, что всякий путь доказательств и постулирования выводов, лежит через свои тернии в виде всех известных видов давлений на них внешних факторов и противопоставлений. Так вот, наша первая аксиома, которая нуждается в проверке, а может в ниспровергании: «Самый ближний путь от точки к точке является прямая». –Председатель ловит растерявшиеся было взгляды нерасторопных слушателей и добавляет. – Но как понимаете, эта аксиома не работает в нашем случае.

Глава

1

Рассказывающая, – а что ей ещё остаётся делать, – о том и об этом, после чего «об этом» и «о том» нужно объединить между собой и тем самым получится качественный контент по новоязу, или же по старинке, увлекательная для читателя история.

Из выше приведённого абзаца, выступающего в качестве пояснительной записки, а затем уж как под главы, и для всех этих целей выделенного жирным цветом текста (достаточно интересная классификация цвета), частично можно понять, а может и сделать вывод о том, что в данной главе речь пойдёт о представителях самой на слуху профессии, которая напрямую, а в последнее время всё больше со стороны и на расстоянии, имеющей отношение к освещению любого рода событий посредством умелого слова, для важности ещё называемым контентом – о журналистах.

Ну а так как представители этой профессии очень часто, до всегда, находятся на переднем фланге событий, то язык у них подвешен не в пример кому другому (только политики, да и то не все, на этом поприще могут составить им конкуренцию). Ну, а когда за спиной у каждого журналиста к тому же ещё и стоит сплочённая масса журналистского сообщества, то нужно быть крайне осторожным на критические высказывания в их адрес. И если уж ты решился высказаться на их счёт, – всё, вы меня достали, доставайте диктофоны и записывайте, – то только на основе проверенной информации, и ни в коем случае не на домыслах и так тебе этого хочется говорить. Как, к примеру, обращая свой взгляд на такое далёкое прошлое, которое ближе к мифам, нежели к истории, утверждая, и не пойми на каких основаниях (понятно, что на одном только своём желании), что профессия журналиста была самой первой из всех.

И это достоверно мной утверждаемо, а иначе, кто тогда семидневную работу богу освещал. Не хотите ли вы сказать, что он сам писал мемуары о событиях тех знаковых дней и ночей, или у него была своя сметная документация на постройку мироздания, где шаг за шагом, со своими сроками, были прописаны все эти шаги в виде инструкций. Нет, как-то это всё несерьёзно звучит. А вот то, что это событие, – конечно, не сразу, не по горячим следам, – а в последствии, уже в ветхие и отчасти дикие времена, людьми называемыми летописцами, а по-современному журналистами, было освещено посредством слухов, коими любая земля полнится (а слух это первейший информационный источник, на котором во все времена, а особенно в те легендарные, строилась и будет строиться вся журналистская работа), как раз и указывает на то, что нам желается увидеть и доказать. И вся разница между этими «акулами пера» заключалась в том, в каких изданиях они издавались – летописцы в монументальных, а журналисты брали частотой публикаций. Где у каждого издания тиражи были не штучные, а миллионные.