Чувства.
Странная вещь для ангела, и естественная для людей.
Оказавшись достаточно далеко от места недавней потасовки двух всадников, Самаэль опустился на землю, откинувшись назад. И без того жухлая трава съежилась под его ладонями, рассыпавшись прахом, но Ангел Смерти даже не заметил этого.
Сейчас он был далек от покоя как никогда прежде. И как никогда прежде нуждался в нем. Это оказалось сложно – принять весь внезапно обрушившийся на него ураган.
По порядку. Разложить все по полочкам – только так он успокоится, уняв невыносимую тоску.
Тоску? Откуда она взялась?
Сейчас, несмотря на безупречную память, все обретенные чувства были словно туго свернутый клубок, который начинался с попыток показать свою любовь к Создателю, обогнав Зедекию и Аластэйра, и заканчивался здесь, ошеломляющим восторгом от красоты самой обыкновенной розы.
Все, что было между этими событиями, представляло сущую путаницу – вихрь всех доступных ему эмоций – и Самаэль стал вспоминать.
С самого начала.
Когда он выиграл – радость победы была недолгой. Практически сразу его лишили чувств.
И если бы они были, то он бы испытал сожаление и раскаяние.
Потому что именно тогда ангелы научились любить людей. И Самаэль тоже умел бы это, если бы сохранил эмоции. Очень странно не знать о том, что ты, оказывается, тысячи лет был бесчувственным, при этом умея любить людей.
Самаэль расправил свои огромные крылья.
Каждое перо – отпечаток чужой жизни, которую он забрал – серое, похожее на легкую дымку, дающее скорость обгонять жизнь и силу даровать смерть. Чем больше перьев – тем сильнее ангел, и Самаэль был самым сильным из всех когда-либо существовавших.
Наверно, он бы смог убить даже другого ангела.
Наверно… Самаэль не пытался сделать ничего подобного, и удивился, когда эта мысль вместе с остальными пришла к нему в голову.
Кому понадобилось бы убивать Ангела?
Разве что Люцифера, который организовал Апокалипсис, а поняв, что его постигла неудача, столь скоропостижно смылся.
Но по порядку. Он же решил вспоминать все по прядку.
Самаэль коснулся пальцем одного пера, и оно раскрылось, показав чужую жизнь.
Мужчина из диких далеких времен, умерший на охоте.
Самаэль отнес его душу в ад, но жалости при этом не испытывал – этот человек, живший на заре времен, один из потомков Каина, насиловал женщин и убивал мужчин. Он совершенно точно заслужил свою судьбу.
А кто не заслужил?
Самаэль никогда не думал о справедливости небес – он просто исполнял ему порученное. Поэтому он не понимал мотивов Дэймона прежде. Да и как тут понять, когда руководствуешься лишь логикой и разумом?
Самаэль коснулся другого пера, и еще одна история чужой жизни развернулась перед ним.
Одно за другим, он перебирал свои перья, вспоминая картины прошлого, свое место в них и окрашивая все это вновь обретенными чувствами. Его движения были быстрыми настолько, что простой человек не смог бы заметить мельтешение рук и перьев, и даже ангел вряд ли бы разглядел его неуловимые жесты.
Вот этого человека ему было искренне жаль. Этот вызывал лишь гнев. Тот тоску и светлую грусть. Тугой клубок неожиданно свалившихся чувств распутывался медленно, словно неохотно. Воспоминания, состоявшие почти из одних только забранных им душ, оживали, наполняясь чувствами, и от этого Ангелу Смерти становилось немного легче.
Уже давно стемнело, а Самаэль продолжал перебирать.
Радость сменялась тоской, жалость – гневом. Эмоции мелькали, как в калейдоскопе, обретая свое место.
Перед очередным пером Самаэль остановился. Он вытянул вперед ноги в изрядно помявшихся брюках и посмотрел на свои ладони.
Одно касание всех пяти пальцев – и любая жизнь прекратит свое существование. Он может нести людям лишь смерть, и это уже никогда не изменится – из Смерти нет возврата. И если теперь вдруг он кого-нибудь полюбит.
Полюбит…
Следующее перо он помнил лучше прочих. Даже два пера – одно цеплялось за другое, точно приклеенное. Перья принадлежали паре, что были друг другу предначертаны.
Они любили один другого почти так же сильно, как могут любить ангелы. Встретившись, они не хотели расставаться ни на секунду, и даже смерти не желали отдавать друг друга. Поэтому за мужчиной послали Самаэля.
Генри, так его звали.
Он прожил довольно долго и не боялся смерти, но боялся оставить Мариэт одну, и потому держался за жизнь так крепко, как только мог. Мариэт же не желала отпускать его одного, и была готова умереть вместе с ним.
Так в итоге и вышло – Самаэль забрал обоих, хотя время женщины еще не пришло. Ангела Хранителя за подобное наверняка бы лишили крыльев. Но Ангелов Смерти никогда не наказывали. У них не было чувств, они руководствовались лишь рассудком и указаниями свыше. Они просто выполняли им порученное, и иногда при этом случались подобные накладки.
Души Мариэт и Генри Самаэль отнес наверх, и сейчас его обрадовало это – такая чистая любовь заслуживала счастья.
Ангел перебрал еще с десяток перьев – к моменту смерти влюбленных он уже брался лишь за сложные дела – и замер в нерешительности.
Клубок обретенных чувств почти распутался, оставив лишь пару узелков.
Он помнил следующую душу. Особенную душу.
И даже если бы вдруг стал человеком, то не смог бы ее забыть.
Сердце вновь защемило от тоски, но теперь Самаэль знал, откуда она взялась.
Так и не решившись коснуться пера, он опустил руки и прикрыл глаза.
Так вот она какая – любовь к людям. К единственной особенной душе.
Как можно полюбить человека, и не знать об этом?
Самаэль с тоской поглядел на еще один сорванный им цветок, что рассыпался пеплом от неосторожного прикосновения всех пяти пальцев.
Оказывается можно. Оказывается, Самаэль любил и любит до сих пор. И тоска об утраченном шансе сказать это теперь разъедает его сердце.
Самаэль сжал кулак, и от выражения чувств на секунду утратил контроль над собственной силой. Часть барьеров, которые он держал, скрывая свои возможности, упала, обнажив толику его могущества, распугав всех людей в десятке километров от него.
Почувствовав непреодолимый страх, они бросали свои дела, стремясь оказаться как можно дальше от Первого Ангела Смерти.
Глава 2.
Все закончилось.
Апокалипсис был остановлен, а судьба Анжелы решена в ее пользу, но это не принесло девушке ожидаемой радости, хотя всего несколько недель назад она мечтала именно об этом.
Нет, безусловно, она почувствовала облегчение от того, что этот клубок, наконец, распутался. Вот только цена ее долгожданного спокойствия оказалась чересчур высока.
Падение Криса. Смерть отца.
Это было слишком большой платой за ее жизнь и возможность быть с Дэймоном.
И какой же дурой она себя чувствовала!
Как она могла поверить Люциферу? Поверить тому, кто восстал против Создателя! Поверить отцу лжи!
Искренность, сожаления… что там еще она умудрилась разглядеть в том, кто, как оказалось, просто использовал ее для достижения своей цели?
Его речи так легко проникли ей прямо в сердце и зародили там сомнения.
Да, она всегда была наивна, но в этот раз сумела превзойти саму себя!
Наверно, даже самому черствому человеку было бы не устоять перед Люцифером. Ведь он существовал тысячи лет, и все это время учился вредить людям, манипулируя и обманывая, добиваясь своей цели.
Но для Анжелы это было небольшим утешением – из-за нее (точнее из-за нежелания Дэймона отдавать ее Самаэлю) начался Конец Света и из-за нее же он едва не увенчался успехом.
Однако пока все это отошло на второй план.
Позже она наверняка еще не раз (и даже не два) будет винить себя в излишней открытости и доверчивости, но едва Крис сообщил им последние новости, как все мысли в голове девушки вытеснила одна-единственная, простая, но затмевающая даже остановленный Апокалипсис.