Д., — начала Энн укоризненно, — не надо было его отпускать, пока мы не решили окончательно насчет «Прекрасной дамы». Где его рисунок? — Она огляделась по сторонам. — Смотрите-ка, Д.Д., он, должно быть, унес его.
— Нет, не унес.
— Но его нет, Д.Д., значит, кто-то его унес.
Фил скривил губы в бледном подобии усмешки.
— Может быть, красно-желтый карлик, лапочка.
Диммок не обращал на них никакого внимания.
— Пегги, принесите мне две таблетки аспирина и стакан воды.
— Брось паясничать, Фил, — сказала Энн строго. — Это дело, а не игрушки. Д.Д., унес кто-нибудь рисунок?
— Да. — Диммок говорил очень медленно, с трудом выдавливая слова и тяжело дыша. — Красно-желтый карлик. Схватил его и нырнул вон в тот шкаф.
Энн улыбнулась, но в улыбке ее был укор.
— Ну, Д.Д., пожалуйста…
Последовал взрыв.
— Говорю вам, — во всю мочь заорал Диммок, — красно-желтый карлик уволок этот рисунок! Он нырнул… ах, чтоб тебя! — Опять загрохотали пневматические дрели, и Диммок, разом онемев, в ярости отшвырнул бумаги и забарабанил пальцами по столу.
Глава третья. Два волшебника
В Ковровом покое замка короля Мелиота сидели Мелисента и Нинет, делая вид, будто слушают игру Лэмисона на лютне. (А где же Элисон? Уж не спешит ли, в образе секретарши Пегги, к Диммоку с двумя таблетками аспирина и стаканом воды?) Лэмисон закончил свой номер замысловатым аккордом и несколькими фальшивыми нотами, потом встал и поклонился.
— Благодарю вас, Лэмисон, — снисходительно промолвила Мелисента. — Очень мило… но мы, к сожалению, не в духе. Можете идти.
Нинет бросила на него суровый взгляд.
— И постарайтесь выучить «Черный рыцарь взял мое сердце в полон».
Едва Лэмисон вышел, Мелисента сказала капризно:
— Кому он нужен, этот «Черный рыцарь»? Или любого другого цвета, какого хотите! До смерти надоели рыцари!
— Я и сама миллион раз это говорила.
— И вечно этот дурацкий лязг, гром, звон! Вечно им то пристегивают что-нибудь, то отстегивают. Чушь какая!
— И не говорите, — сказала Нинет. — Я себе все ногти обломала, когда помогала расстегивать сэра Мариса на Астолатском турнире. А потом он целый день говорил про геральдику, все говорил и говорил, и все про геральдику — я чуть не взвыла. Нет, мне куда больше нравятся чародеи.
— Ну, чародеи-то всем нравятся, Нинет, дорогая моя.
— Нет, я хочу сказать — профессионалы, настоящие волшебники.
Мелисента поморщилась.
— Они все такие старые…
— Да, но искусный волшебник, если очень его попросить, будет выглядеть на столько лет, на сколько вы захотите.
— Я знаю… И все-таки я бы чувствовала, что на самом деле он старый и плесенью припахивает…
— Вы только об одном и думаете — о своем Сэме.
— Все твержу себе, что не надо думать, — грустно сказала Мелисента. — Вчера было так чудесно! А сегодня… что там могло случиться?
— Нельзя ждать событий — надо самим их устраивать, — объявила Нинет.
— Но с моей помощью, сударыня, не так ли? К вашим услугам, высокороднейшая принцесса.
Тот, кто произнес эти слова, стоял перед ними, возникнув, по-видимому, из пустоты. Он был высок и хорош собой, в весьма, однако, зловещем стиле, — нос у него был длинный, острый, усы и бородка иссиня-черные. На нем было роскошное колдовское облачение со знаками зодиака, вышитыми золотой и серебряной канителью.