Галаджев услышал позвякивание о кафель, посмотрел под ноги. Из-под утеплённых, облегающих брюк выглядывали легкомысленные туфельки на пятисантиметровых «гвоздиках».
Галаджев невольно прицокнул.
Брюнетка чутко скосилась. Раскосые карие глазищи, к тому же увеличенные макияжем, скользнули по Галаджеву с холодным недоумением.
– Каблучки, должно быть, затачивали, чтоб на льдинах не скользить, – не удержался весельчак Саша.
Брюнетка вновь глянула, сверху вниз. Она была, пожалуй, с Сашей одного роста. Но каблучок приподнимал модницу над землей на пяток лишних сантиметров, как шпиль зрительно приподнимает над прочими зданиями собор.
– Что? У вас, в горах, женщины каблуки не носят? – сыронизировала она.
Саша удивился. Барышня явно приняла его за кавказца. В Сашиных чертах – широкий овал, крупный, как говорят, «корабельный» нос, усики над губой, – если и угадывался кавказец, то, скорее, потомок армянского рода Галаджиянцев. Но угадывался очень отдаленно и больше намёком. За горца его ещё никто не принимал.
– В горах наверняка не носят, – подтвердил Галаджев. – Если только на Ленинских горах. Но и там, по-моему, тоже на каблучках по сугробам не рассекают.
– Скажи, пожалуйста, какие мы места знаем! – девица прыснула.
Галаджев утёрся.
– Слюна, надеюсь, не ядовитая? – он принялся злиться. – Вообще-то прикрываться надо бы.
– Может, и паранджу прикажешь надеть! Дай вам, абрекам, волю!..
– Достаточно всунуть кляп, – запас добросердечия в Галаджеве иссяк. Избегая склоки, он поспешил выйти из очереди.
Вслед донеслось победное хмыканье.
Определённо ей нравилось безнаказанно подтрунивать над мужчинами.
Веселье продолжилось в салоне. Когда Саша, с упакованной аппаратурой и карабином в чехле, подошёл к своему месту, в кресле у иллюминатора сидела кареглазка. С увесистым рюкзаком в ногах.
При виде соседа по буфетной очереди лицо её исказилось от возмущения. Она вскочила.
– Слышала, что кавказцы слов не понимают. Но нельзя ж быть настолько назойливым! – процедила она. – Кадриться он затеял!..А ну выпустите! И впредь попрошу забыть…
Оглашенная девица оттолкнула Сашу. Перебралась на свободное кресло через пару рядов.
Уложив оборудование, Галаджев прикорнул с намерением поспать. Из опыта знал, что в экспедиции сон про запас лишним не бывает.
Через час полёта объявили, что Ил-18 к месту назначения не прилетит. В Хатанге ремонтируется посадочная полоса.
Кругом зашумели.
Саша придержал за руку стюардессу.
– Девушка! А что, к ремонту приступили сразу после нашего взлёта?
Смешливая девчушка хихикнула.
– Да нет, по метеоусловиям закрыли, – пояснила она. – В ясную-то погоду на короткую полосу садимся.
Саша подманил её поближе.
– Просительная просьба. Как только узнаете, куда посадят, тут же конфиденциально… Как путешественник путешественнику…
– Как раз сейчас согласовывают. Скорее всего, в Амдерме сядем, – доверительно шепнула стюардесса и отправилась дальше по рядам.
– Он шёл на Одессу, а вышел к Херсону, – промурлыкал Саша – в полной растерянности. В самом деле, угодить вместо Тикси на море Лаптевых на побережье Карского моря, совсем не то же самое, что вместо Москвы сесть в Ленинграде.
Галаджев пригорюнился.
Похоже, срывается задание. Формально его вины нет. Но кто говорит о вине, когда получено задание. Оно либо выполнено, либо нет. Невозможность выполнить – всего лишь смягчающее обстоятельство, относящее тебя в ранг неудачников и недотёп.
Кто-то опустился на соседнее кресло. Саша скосился. С удивлением обнаружил, что вернулась бешеная кареглазка. Опасливо отодвинулся.
– Только сейчас дошло – вы же кинооператор! – поделилась она откровением.
Ткнула пальцем на упакованную аппаратуру.
– Тот самый, конечно! Мне говорили, что лечу с каким-то киношником. Крутила, крутила башкой…
Саша промолчал, выжидая. Он, в свою очередь, сообразил, что перед ним геолог.
– А я-то с какого-то перепугу решила – нацмен! – она заискивающе хихикнула. – Такие приставучие! Вообще без комплексов. Дети гор!
– Галаджевы мы! – гортанно представился Саша. Девушка, поняв, что опять брякнула невпопад, осеклась.
– Чёрт! Что за день – всё лажаюсь и лажаюсь, – пожаловалась она. – Меня Виталина зовут. Виталина Ташевич. Родители мальчишку хотели. Даже имя приготовили. На меня и налепили. Вообще-то геолог я ещё тот. Только что Губку закончила. Лечу к мужу в экспедицию… – теперь, стараясь загладить буфетное хамство, она затараторила без умолку. – Он доцент, у меня курсовую вёл. И тут мульку бросили, что в дельте Лены, вроде, нефть может быть. А он один из первых предсказал. Ещё за пять лет. В лекциях даже нам про это читал. Первым и сорвался. Теперь меня следом вызвал. Представляете, найти нефть в Якутии?! Это ж на всю жизнь – первопроходец! Как орден! – она требовательно скосилась. Галаджев продолжал отмалчиваться.
Тупое равнодушие попутчика наполнило Виталину новым раздражением.
– Да вы напрягитесь! Нефть в Якутии!.. Неужели не доходит? Просто убожество какое-то! – констатировала она, разочарованная. – Как вы вообще с такой узколобостью ВГИК закончили?
– А я и не закончил, – обрадовал её Галаджев.
Виталина удовлетворенно фыркнула, – дескать, ничего другого не ожидала.
Отругиваться Галаджев не стал. И без того увидел, что девчонка смертельно напугана.
– Куда ж нас теперь привезут? – заискивающе спросила она.
– Должно быть, в бухту Диксон, – удержаться от подкола Саша не смог.
Виталина сглотнула.
– А это далеко? – выдавила она.
Саша скрыл усмешку, – могучие геологи пошли. Всесторонние. На шпильке.
– В общем, не так чтоб очень. Диксон – Карское море, Тикси – море Лаптевых. Соседи по коммуналке! Если достать упряжку, за месяц-другой, глядишь, доберёмся.
– Хватит ваньку валять, умник! – рассердилась Виталина. – Не знаешь сам, так и катись!
В Амдерме выяснилось, что дальше везти пассажиров никто не собирается. Сгрузили и – с глаз долой, из сердца вон. Но к этому Саша оказался готов. Заветный блокнот с рукописной надписью на обложке – «Блатовод», – уже лежал в запасном кармане.
К 27 годам Галаджев был достаточно опытен. И знал, что главная сила любого документалиста не в умении выставить фокус, установить ракурс; не в сноровке, с какой преодолеваешь водные и горные препятствия. А в телефонной книжке, которая распухает по мере приобретения связей.
После приземления Галаджев прошёл напрямую к начальнику аэропорта и через него созвонился с руководителем главка в Министерстве гражданской авиации, которому пару лет назад случилось помочь. Объяснив ситуацию, попросил об ответной услуге.
– Хороша услуга, – раздалось на том конце провода.
– Если открытие школы в Арктике не пройдет в эфир, начнутся разборки, – деликатно напомнил Галаджев. – Не сам же я себя в Амдерму вместо Хатанги забросил.
– Ладно, не дави. Без тебя мозги пухнут.
Связь прервалась.
– Отказал, конечно, – констатировал начальник аэропорта. – Да и немыслимо – самолёт за здорово живёшь найти. К тому же аэропорт наш по метеоусловиям закрываем. Сам видишь, – он показал на свинцовое небо за стеклом. – Разместим, конечно, в гостинице, чин по чину. А дня через три-четыре, если повезёт…
– Вот что, – перебил Саша. Взял со стола листочек для записей. Набросал пару предложений. Вернул на руководящий стол. – Со мной девушка, геолог. Когда подтвердят насчёт самолёта, пусть нам передадут так, как здесь написано, – по тексту. Сделаешь?
По лицу его скользнул весёлый лучик.
– Блажен, кто верует, – раздалось вслед.
В ожидании ответа из министерства Галаджев решил прогуляться к морю. Виталина, боявшаяся остаться одна, вызвалась составить ему компанию.
Прогуливаясь мимо притопленной бражи, они вышли к скалам, о которые где-то внизу, в тумане, билось с рёвом студёное море.