Расплата. Сила управляющая миром. Часть 2 - Таня Стар

Звериный голод – разрушает личность, а творческий голод – созидает красоту!

Таня Стар

От автора

В надежде всколыхнуть общество я, отбросив ложный стыд, написала правдивую историю о людях живущих рядом с нами, чтобы каждый не проходил мимо насилия, спрятанного за стенами.

Глава IX

Многогранный голод

У Потапа от многочасового сидения онемел копчик. Он встал, размялся, и устало взглянул в окно, где срываемые ветром листья кружили во влажном воздухе осени, и падали на землю, будто увесистые капли слепого дождя. Переменчивое небо то хмурилось мохнатыми тучами, то светилось щербатой улыбкой, щекоча солнечными лучами макушки деревьев. Стая крикливых галок, вышагивая по усохшей траве в компании общительных грачей, рыскала взглядом в поиске семян сорных растений в опавшей листве. Обладатели желудей лакомились ароматной горькой мякотью, прячась от собратьев на ветках в укромных местах. Они легко щелкали мощными клювами плюску, отбрасывая в сторону жёсткую кожистую околоплодную шапочку.

Умная галка расположилась на макушке дуба, имитируя собачий лай, старательно прогоняла грача с желудем в клюве. Озабоченная пропитанием стая, не обращала внимания на соседей. Птица, наметив добычу, стремглав слетела вниз и устроила потасовку, отбирая у чужака вкусный жёлудь. Однако силу она не рассчитала и на подмогу ей слетелись все забияки, и скопом ринулись на находку, засвидетельствовав истину, что голод стадное чувство.

В конце концов, стая разлетелись. После затишья птицы с осторожностью по одной снова спускались на землю за добычей. Битва за выживание продолжалась.

Безудержное чувство голода отозвалось под ложечкой у криминалиста и почти сразу же исчезло. Огромный объем работы, не терпящей отлагательства, вынудил Потапа забыть о житейских радостях. Наблюдая за птицами с чёрным опереньем, он всматривался в их серебристо-серые грудки и погружался в мысли о жизни и движении в ней. В такие минуты часто рождались новые идеи. Работа двигалась медленно, это была бессонная ночь и голодное утро.

Потап вспомнил испачканное мукой лицо матери, фартук с подсолнухами на груди и вкус вареников с картошкой со шкварками. Умелая хозяйка, защипывая края теста, творила настоящие произведения кулинарного искусства, превращая вареники в сосновые шишки. Она бросала их в кипящую солёную воду, накрывала крышкой и, после третьего вскипания, шумовкой вынимала пышные, как пирожки, вареники, накладывала их в глубокую тарелку и, приправив сметаной, звала сына к столу. Никто в округе не умел так искусно лепить вареники, как мать. Зная слабость сына к еде, она хлебосольно встречала его.

У Потапа потекли слюнки от воспоминаний о варениках с капустой и грибами, он сглотнул, явно ощущая запах шипящего в жиру лука. Бросить бы все и махнуть к матери, обнять, поцеловать и услышать: «Сыночек!», слово от которого таял лёд в душе.

Мать ставила доверху наполненную тарелку и голодный, будто зверь, желудок немедленно отзывался утробным урчанием. Вкусные грёзы наполнили тело душевным теплом, и как рукой сняли осеннюю унылость души. Потап дал себе слово навестить родителей.

Отжившая свой век ветвь могучего дуба, с выщербленным в человеческий рост дуплом, заскрипев многоголосьем, упала на землю, вспугнув пернатую стаю и пробудив Потапа от неги воспоминаний. Он изумился, ведь не каждый день видишь, как на глазах погибает часть огромного существа.

После поиска улик на месте убийства Надежды Музычук, Потап сразу же сформулировал рабочую гипотезу и разработал план действий. Следователи, даже не подозревают сколько времени уходит на идентификацию улики, чтобы доказать их принадлежность подозреваемым, представить начальству экспертное заключение исследованных предметов, и установить их взаимосвязь с убийцей. Потапу было хоть раздвоись на части, чтобы справиться.

Анализируя и сопоставляя факты, глубоко увязший в кропотливой работе криминалист, выбрал наиболее эффективный путь, который должен был приблизить расследование к раскрытию преступления. Склонный к исследовательской деятельности, он с максимальной скрупулёзностью просматривал все доказательства.

Потап не выносил равнодушия к работе, поэтому чаще никому не доверял её исполнение, боясь за утерю важных улик, или порчи их нерадивыми сотрудниками. Рассеянность в работе он ставил в один ряд с преступной халатностью.

Первоочередным делом он считал графологическое исследование. Чутьё подсказало, что этот путь хоть и масштабный, но все же, при удаче, скорый в достижении цели. Просматривая намётанным глазом тетради старшеклассников, он норовил обнаружить сходство с почерком в записке, оставленной преступником в руке жертвы.

Убийство Музычук оказалось неординарным.

Начальник районного отдела проявлял эмоциональную несдержанность в отношении Потапа. Он уверовал в то, что эксперт бог и должен вмиг, проделав множество экспертиз, принести на блюдечке результат. Раздражённый, свалившимися на его голову преступлениями, он подгонял педантичного криминалиста, чем слегка его злобил. Полковник, словно оборотень, перевоплощался в хищника, совал нос в каждую дырку, контролировал и подгонял процесс, что чрезвычайно мешало Потапу сосредоточиться на главном. Если неуёмный начальник не даст ему передышку, – размышлял Потап, – он скончается на месте от нервного срыва или от голода.

Для исполнительного эксперта это была чрезмерная нагрузка. Удивительная способность мозга одновременно исследовать улики и размышлять о жизни спасала расшатанную за годы работы в органах психику эксперта. Монотонный труд он превратил для себя в интересное и многообразное хобби, это удерживало его долгие годы на поприще криминалиста.

Снова засосало под ложечкой и, присущая чертам лица озабоченность, обострила глубокая морщина между бровей. Он огладил рукой живот и понял, что за пару дней его размер заметно уменьшился, а в ремне появилась новая дырка. Выутюженные руками заботливой жены брюки с острыми, как бритва, стрелками, деформировались от долгого сидения, образовав на коленях пузыри. Живот урчал военные марши, благо в кабинете никого не было, чтобы оценить завывания кишечника. Чтобы избавиться от неприятных ощущений, Потап налил из графина в гранёный стакан воды и, осушив до дна, продолжил исследования почерков.

Голод вернул Потапа в детство, и он отчетливо припомнил страшные времена.

Голодомор в Украине коснулся его многодетной семьи и что это такое, он знал не понаслышке. Несытое детство было тому подтверждением.

Его мать перед тем, как послать кусок хлеба в рот, крестилась четверть часа, благодарила подававших еду людей, и поминала соседей померших от голода.

Потап тепло вспомнил о тех, кто спас их с братом погодкой от голодной смерти. Даже гнилые овощи, картофельные очистки, все шло на похлёбку. Её привкус до скончания дней останется в сознании Ветрова. С тех пор старший лейтенант к пище стал неприхотлив.

Позже, Потап, изучая историю, узнал правду о трудных временах.

Голодомор тридцатых годов унёс жизнь почти десяти миллионов украинцев. Это было преступление против собственных граждан, геноцид. Определённые лица, наделённые властными полномочиями, стремились «умиротворить» голодомором соотечественников. Среди этнических украинцев ходили революционные настроения, и они подверглись жесточайшему голодомору.

Мысли о хлебе насущном не давали прогрессивной массе людей увлечь за собой голодающее население. Но люди выживали за счёт сердобольных, кто подавал нищим. Люди ели крыс, мышей, воробьев, костную муку, кору деревьев. Были случаи каннибализма, когда из-за конфискации провианта, зерна, сала, картофеля, люди могли съесть даже кожаные изделия, которые отваривали.

Конвой на железнодорожных станциях не допускал к зерну, гниющему под открытым небом, умирающих с голоду людей. За кражу социалистической собственности приговаривали к смертной казни даже матерей – за принесённую с поля горсть зерна голодным детям.