С другой стороны, я видел первый выстрел, видел, как попали в меня, и даже успел почувствовать. Но повреждений нет, и это может означать только одно: его симулировала игла. Показала, чтобы в нужный момент дернул головой и пропустил пулю. Чтобы упал и не поднимался, а Садовник, решивший, будто выполнил работу, убрался восвояси.
Рискованная комбинация, но ведь получилось! Меня накатило волной эндорфинов. Мир казался невероятно цветным. Захотелось петь, и я с трудом сдержал этот порыв.
Когда двигатель прогрелся, и температура выросла на привычные две полоски, я очень осторожно отпустил сцепление. Мне приходило в голову, что все еще нахожусь в стрессовом состоянии и могу наделать глупостей, но до сих пор поражаюсь безрассудству своих действий в тот роковой день.
Вместо того, чтобы успокоиться, я решил действовать и отправился в стрелковый клуб. Как уже рассказывал ранее, там у меня сложилась дурная репутация, отчего визит со свежими кровоподтеками на лице выглядел особенно неуместно. Но поступил я именно так и, усевшись в баре, стал бесцеремонно разглядывать посетителей. За год занятий мне не удалось завести знакомств кроме своего тренера. Я не знал никого, даже имени бармена не помнил. Впрочем, информационный баф над его головой уже сообщил, что Олег Фролов, девяносто второго года рождения, настроен явно недоброжелательно и будет всячески избегать вербальных контактов. Чего не скажешь о криминальном авторитете Гариуни Чухкадзе, разглядывающем меня с большим спокойствием и профессиональным интересом.
Поиграв с настройками иглы, я просмотрел информацию об этом человеке и попытался составить план разговора. Игла категорически не рекомендовала заговаривать с ним. Совет, разумеется, был пропущен мимо ушей. Тем более что воронка продаж над головой Чухкадзе была идеальной классической формы. Ее орал был широко открыт, и я наивно полагал, что скормлю в него все, что пожелаю.
Мы смотрели друг на друга, будто целясь, пока он не сделал небрежного жеста рукой, указав на свободное кресло за столиком.
Мне пришлось подняться и пересечь зал, отметив, что Чухкадзе уже заработал первые очки в нашем еще не состоявшемся разговоре. Он сидел полуразвалившись в кресле и без интереса смотрел, как подхожу. Одно это уже ставило Чухкадзе в положение человека, которого сейчас будут о чем-то просить или спрашивать. А я, безусловно, буду просителем, потому что никогда подчиненные не принимают своих начальников и лично являются на ковер.
– Мы знакомы? – спросил Чухкадзе.
– Нет, – ответил я автоматически.
А в голове пронеслось: «Черт, как же он хорош». Начать разговор с этой фразы было все равно, что сходить пешкой с Е-два на Е-четыре.
Я пристально посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, пользуется ли Чухкадзе иглой или он от природы хороший психолог, но, разумеется, ни понять, ни увидеть этого не смог.
В этом была вся прелесть чипа. Это в фантастических романах люди проваливаются в неподвижность или расфокусируют взгляд в момент использования нейронной сети. Чухкадзе, если был носителем, мог этого не делать. Потому что изображение, транслируемое в нерв, всегда читаемо и всегда четкое. Более того, читать его тоже нет необходимости, потому что сообщение уже передано в нерв, а вы как бы слышите эхо. Это больше всего похоже на чтение книг, когда вы видите слова, но на самом деле слышите голос у себя в голове. Первое время я прочитывал сообщения иглы, но очень скоро стал их узнавать, даже если видел впервые.
Еще один пример: я никогда не задумываюсь, как построить фразу. Просто начинаю говорить, и слова сами складываются в предложение, но если вспоминаю какой-то факт или замечаю что-то странное, моя речь моментально подстраивается под изменившиеся реалии. То же самое происходит и при появлении дебафа иглы.
Разумеется, в крутых версиях есть специальный текстовый анализатор, который следит за речью политиков и делает их спич тщательно выверенным, но для нужд обычного человека это вовсе не обязательно.
С другой стороны, среда криминальных авторитетов очень чувствительна к сказанному, а на могилах многих из них уместна эпитафия: «За базар ответил». Поэтому я бы не удивился, если узнал, что у Гариуни навороченный анализатор.
– Что-то хотел, брат? – фраза Чухкадзе вернула меня в разговор.
– Нужен совет, – сказал я подчеркнуто расслабленно.
Вместо непринужденности в голосе прозвучала небрежность. Я, будто захмелевший на вечеринке, почувствовал заплетающийся язык и дал себе обещание строить фразы короче.
– Хочу приобрести пушку, – продолжил я, – для самообороны. Но в магазин идти не собираюсь.
Чухкадзе поцокал языком, как бы говоря: «Куда катится этот мир». И, прервав мою фразу, медленно добавил:
– Скоро помогу тебе, брат.
Я только было собирался рассказать, что на улицах беспредел и невозможно выйти из дома, а в качестве доказательства продемонстрировать свежий кровоподтек, но вместо этого глупо приоткрыл рот.
Чухкадзе не просто удивил, он разжег чудовищный интерес к принятому им решению, а я не мог спросить в данной ситуации: «И чего ради ты мне вздумал помогать, и почему так охотно?»
Показательно неторопливо Гариуни допил зеленый чай и, встав, сказал мне:
– Иди за мной, брат. Сейчас все решим.
Я вышел из кафе вслед за Чухкадзе, и тут произошло то, что до сих пор остается за гранью моего понимания.
Мы сели в черную «ауди» – я на заднее сидение, Чухкадзе рядом с большим волосатым водителем – и зачем-то объехали комплекс вокруг. Ритуал это был или что-то еще, для меня осталось загадкой. Но стоило нам остановиться на том же самом месте, как водитель, словно фокусник, вытащил сверток, а точнее, завернутый в тряпку пистолет.
Я не знаю, где этот магазин промасленных тряпок. Но она не была частью одежды, порванной простыней или нижним бельем. Тряпка была именно той, во что бандиты обычно заворачивают оружие. В ней находился ранее не виданный мной пистолет и две снаряженные обоймы.
Игла тут же распознала обводы и выбросила соответствующий ситуации баф:
«Пистолет Лебедева ПЛ 15К – укороченный. Спортивный пистолет производства концерна "Калашников". Патрон девять на девятнадцать миллиметров, коробчатый магазин на четырнадцать патронов. Оружие разработано совместно с инструкторами центра подготовки спецназа ФСБ и ведущими стрелками-спортсменами».
– Годится, – сказал я, кладя в руку оружие. – Сколько вам должен?
– Что ты, брат? – удивился, Чухкадзе. – Подарок.
Он повернулся ко мне и изменившимся голосом добавил:
– Не забывай только.
Чухкадзе неуклюже протянул мне ладонь и наконец представился:
– Гоги.
Я пожал его руку, не пытаясь переубедить, что собеседника зовут иначе. А чтобы выглядеть на уровне, сказал:
– Администратор.
Сделав паузу и вернув свой обычный голос, Чухкадзе, или теперь уже Гоги, произнес:
– Месть – это блюдо, которое лучше всего подавать холодным.
Я согласно кивнул, засунул пистолет за пояс со спины, обоймы распихал по карманам, а тряпку с большим сожалением вернул водителю.
– Благодарю, – сказал я вместо прощания и попятился из салона. Когда мне удалось выпрямиться, пистолет чуть не выпрыгнул из штанов. Я сделал странное па и, чтобы не выглядеть дураком, помахал Гоги.
То, что оружие паленое, сомнений не вызывало. Из этого пистолета либо только что кого-то убили, либо на нем был такой висяк, что даже держать оружие в руках было опасно. Других вариантов невероятной щедрости Гоги я предположить не мог.
И все же мою душу переполняло радостное ожидание предстоящей драки.
«Посмотрим, – звучало у меня в голове, – как ты будешь рад меня видеть, друг Садовник».
Я так же осторожно выехал с территории клуба и, не заезжая в город, оказался на обводном шоссе. Проехав кафе «Седьмая миля», я впервые подумал, что приближаюсь к посту ДПС в Зеленовке. У меня за поясом пистолет со сбитыми номерами, а в карманах обоймы с патронами. Еще вспомнилось, что я программист, и не привык убивать людей перед ужином, а при встрече с Садовником наверняка кто-то умрет.