В кабинет постучались, и вошел невысокого роста полноватый капитан. Он доложил Сомову, что все готово для проведения очной ставки. После чего вышел и закрыл дверь. Из короткой беседы Павла и Матвея выяснилось, что дежурный следователь Киселев, который только что заходил, на правах старшего опергруппы и ОВД, в праздничные дни, возбудил уголовное дело и назначил ряд следственных действий по преступлению, в котором подозревают Матвея. Так как Киселев, лицо процессуально независимое, Павел пока не может повлиять на следствие. Он разрешил Матвею ответить на входящий звонок от жены Наташи, поступившему, на его телефон, почему-то не изъятому при задержании. После этого сказал, что верит словам Матвея и обязательно приложит все усилия к поиску и задержанию настоящего преступника. А про профессионализм некоторых сотрудников полиции он поговорит отдельно с заинтересованными лицами.
Вначале был допрос. Матвея допрашивал тот полноватый капитан, представившийся Матвею, следователем Киселевым Александром Валерьевичем. Матвей рассказал всю хронологию дня тридцать первого декабря, да и следователь на него особо не давил. На очных ставках между Матвеем и Семеновыми расхождений в показаниях между ними не было. Матвея сопроводили в камеру временного содержания, где он, наконец, мог подумать о случившемся. Благо в камере кроме него никого не было. Об этом распорядился Павел. Матвей как Штирлиц перебирал все варианты, как выйти на свободу, а уже позже с холодной головой обдумать дальнейшие действия защиты и собственного расследования. Он рассчитывал на помощь Павла, который ему в этом заручился. Матвей знал, что Павел всегда был толковым следователем и в свое время раскручивал и более сложные дела.
Обыск в доме Владимирова закончился, и понятые подписывали протокол. Оперативники изъяли компьютер Матвея и за чем-то изъяли его оружейный сейф. Шестнадцати летний сын Матвея Вовка, в меру своего возраста, сильно возмущали незаконные действия сотрудников полиции, пообещав каждому из них больших неприятностей. Для него отец был идолом и из-за этого неприкосновенным. Для сотрудников полиции, привыкших ко всему, эти слова Владимира были как писк комара. Наташа несколько раз одергивала сына, но последнего это не останавливало. Перед началом обыска она успела спрятать бумаги мужа и позвонить лучшему адвокату области Мирельману Анатолию Исааковичу, где вкратце обрисовала сложившуюся ситуацию.
Матвей, находясь в спокойной обстановке камеры, не мог понять причины его задержания. Он перебирал все версии случившегося и ни одна из них ему не нравилась: «Если это грабеж, то почему квартира не перевернута вверх дном? Может быть, искали что-то конкретное? Или же это было покушение на кражу и преступник, либо преступники, не планировали встретить в квартире хозяйку и ударили ее каким-то тяжелым предметом по голове? Но почему удар был сзади? Не похоже, что хозяйка пыталась бежать по квартире в ее 76 лет. Да и орудие преступления на месте не было. Если это убийство, то почему не добили? Дилетант, либо слабо ударили. А быть может и не хотели убивать? Но тогда Анна Федоровна видела лицо преступника. Да и не похоже на имитацию». Версии Матвея лезли как фарш из мясорубки. Покурив спрятанную от сотрудников полиции сигарету, он пришел к мысли, что утро вечера мудренее и лег спать.
Наташа не находили себе места. Звонила по телефону сестре мужа. Сестра Лена, была большим чиновником, и Наташа рассчитывала не ее помощь. Вовка, закрылся в своей комнате и штудировал Уголовно-процессуальный кодекс. Вечером приехала мама Матвея, Лариса Александровна с дежурными нравоучениями к снохе. Однако все было мирно, но тревожно. Все «ломали голову», из-за произошедшего. Но причины задержания Матвея, так и не были известны.
Утром 2 января Матвея привели на допрос в кабинет следователя Киселева, где тот, скорее всего получивший уже наставления от Сомова, довольно мило начал свой диалог. Он заявил, что следствие располагает фактами предъявить обвинение Матвею, на основании ряда доказательств, но некоторые факты он хотел уточнить у Матвея, до проведения его допроса в качестве обвиняемого.
– Первое.– Сказал он. – В какое точное время вы подошли или подъехали к подъезду дома потерпевшей?
– В 13 часов 55 минут я припарковал свой автомобиль на стоянке около дома Головиной Анны Федоровны и подошел к подъезду – ответил Матвей.
– Откуда Вы ехали на встречу?– спросил следователь.
– Я выехал из поселка Мелково, где зарегистрирован по месту жительства.– Сказал Матвей.
– Как Вы можете объяснить нахождение Вашего автомобиля около дома 167 по улице Зеленой, в 13 часов 37 минут, что в 250 метрах от дома потерпевшей и что Вы там делали?
Матвей понял, что это точное время следствие определило по установленным повсеместно камерам видеонаблюдения.
– Я приехал к дочери, которая там проживает, но ее не было дома – ответил Матвей.
– То есть доказательств о том, что Вы там делали, у Вас нет?– спросил Киселев.
– Доказывать должны Вы, а не я. Или следствие считает, что именно я за это мизерное время смог пробежать 250 метров, убить Головину Анну Федоровну, прибежать обратно к своему автомобилю и доехать до места встречи с покупателями ее квартиры?– раздраженно спросил Матвей.
– А с чего Вы взяли, что это было убийство?– неожиданно громко спросил Киселев.– Или что-то Вы, Матвей Андреевич, недоговариваете?– прищурив глаза, уже почти шепотом спросил следователь.
– Я видел пожилую седоволосую женщину, лежавшую на полу с разбитой головой. От таких повреждений может не выдержать даже и молодой организм. Фатальность таких последствий может быть между ними ровна.– Грустно сказал Матвей.
– Я учту этот факт.– Спокойно сказал следователь. – Теперь второе: Эксперты утверждают, что замок на входной двери квартиры потерпевшей, на момент осмотра был без повреждений, а ключи от этого замка есть и у Вас. Вы передавали их кому-нибудь до происшествия?
– За три месяца нахождения у меня ключей, я их никому не передавал.– Заявил Матвей.
– И третье и самое важное.– Продолжал Киселев.– Врач скорой помощи сообщил, что при следовании в больницу с потерпевшей, она на секунды пришла в сознание и успела сказать: «Это ри». После вновь потеряла сознание. Следователь продолжал:
– Она имела в виду слово, риелтор!
– Это Вы гражданин следователь додумываете! А может быть Ричард, Рихтер, Римский-Корсаков.– Возмущенно произнес Матвей. – И Вы, что на этом факте собираетесь строить свое обвинение ко мне?!– продолжил он.
– Успокойтесь.– Произнес Киселев.– Мы пока просто беседуем.
В дверь кабинета постучали. Киселев разрешил войти. В кабинет вошел лощеный, невысокий мужчина среднего возраста. Это был председатель коллегии адвокатов области, Мирельман Анатолий Исаакович. Предъявив ордер на защиту Владимирова Матвея Андреевича, он поздоровался и крепко пожал руку Матвея. После чего, не спрашивая разрешения, плюхнулся в кресло стоящее около окна. Пока Киселев читал, представленный ордер, Анатолий Исаакович сделал заявление:
– Мой подзащитный Владимиров Матвей Андреевич не виновен. Его задержание не законно. Тот, кто принял это преступное решение о задержании и обыске, будет отвечать перед законом. Данное заявление об этом уже готово к отправке в прокуратуру.
Матвей знал стиль работы своего друга Анатолия Исааковича, с которым, около десятка лет прослужил следователем в этом же ОВД. И обратил внимание на то, что следователь Киселев, как будто был готов к такому повороту дел. Следователь вызвал сержанта, стоявшего за дверью, а сам вышел, пообещав вернуться через несколько минут. При этом разрешил пообщаться Матвею со своим адвокатом. Матвей не сомневался, что его статус с подозреваемого не перейдет в обвиняемого, так как у следствия нет прямых доказательств в отношении него. Да и Киселев, слишком долго с ним беседовал ни о чем, дабы, скорее всего, был предупрежден о приходе защитника в лице Мирельмана. «Наверно к этому приложил руку Павел» – подумал Матвей.