Ираль присел рядом. Вытянув ноги, задумчиво уставился на рваные бока манипулятора.
Крыж ввел код программы, на экране показалась шкала загрузки, под ней – еще две. Все три загружались с разной скоростью, в центре монитора появилась иконка с кошачьей мордочкой. Животное на ней зевнуло, показав острые клыки и розовый язык.
Крыж покосился на клириканца, поморщился.:
– Ты на манипулятор просто так глубокомысленно щуришься? Или что-то конкретное подозреваешь?
– Глиас в полтора раза тверже обычного алмаза, верно? Его свойства усиливаются в космосе. Коэффициент прочности увеличивается в два или в три раза. Глиас устойчив к экстремально высоким и низким температурам, давлению, излучению. И при этом этот манипулятор исполосован так, будто побывал в мясорубке. Ну, не странно ли? У люка царапины в два сантиметра глубиной. Чем, в какой среде можно нанести такие повреждения? Мне ничего на ум не приходит. А тебе?
– Ну-у, – Крыж задумался. – Мало ли что мы с тобой не знаем, Ираль… Какая-нибудь полиморфная модификация углерода? Супер-лонсдейлит? Мега-ультратвердый фуллерит… – он скептически усмехнулся. – Ты вот прям все разработки знаешь? У тех же креонидян три лаборатории занимаются особо прочными и сверхпрочными материалами.
Клириканец раздраженно отмахнулся:
– Да не фантазируй ты, – он ссутулился, открепил креоник из пазов бромоха и тут же с щелчком снова его вставил, покосился на землянина. – Креонида, имей она такой материал на вооружении, уже бы вовсю его использовала. А тут ты же сам видишь …
Крыж ввел последнюю команду, ожидая загрузки, прислонился к основанию колонны, протянул:
– Вижу. Но меня по честняку больше волнует, что эта тварюга с программой сделала. Прикинь, если бы мы опоздали, и она нажала ввод?
Ираль повернулся к нему, посмотрел тяжело, припечатывая взглядом:
– Не мы, а «Фокус».
Ребята помолчали.
Крыж рассеянно следил за мигающей шкалой загрузки. Наконец, пробормотал:
– Искин «Фокуса» вообще сформирован как компьютерный вирус. Как ошибка.
– Не понял. То есть? – Ираль развернулся к нему всем корпусом, насторожился.
Василий с сомнением откашлялся:
– Я экспериментировал с константой Страхова-Ригсби. Запустил биомодуляцию по четвертому альфа-типу… «Фокус» отреагировал на нее позитивно. Началась мутация. Изначально Паук хотел, чтобы она была направленной, поэтому купировал константу. Я рискнул внедрить ее в формулу как базовый элемент. Это привело к изменению структуры нейроплазмы. Но это уже была не направленная мутация… И вот что из этого получилось.
Он выразительно обвел руками купол стыковочного модуля.
– То есть ты хочешь казать, что «Фокус» продолжает модуляцию? – Ираль пристально смотрел на друга.
Крыж медленно кивнул:
– Предполагаю, – отозвался уклончиво. И тут же добавил: – Сейчас Паук освободится, будем разбираться.
Мембрана прошелестела, в отсек зашел Авдеев и Тим:
– Вы чего тут застряли? – спросили нестройным хором. – Мы вас в рубке ждем-ждем…
Старпом и клириканец одновременно обернулись.
– Авдей, что могло оставить вот такие следы? – Крыж кивнул на истерзанный корпус шлюпки.
Кир тихо ругнулся, подошел ближе. Тимофей притих прошептал ошеломленно:
– Ничего себе. А Ульяна? Она где?
– Паук с Наташкой колдует над ней в медблоке. Без сознания.
Прошелестела мембрана, пропуская Наташу. Последнюю фразу она уже слышала:
– Спит. Вроде лучше. С ней Артем остался.
Планшет на коленях Крыжа пискнул сообщением о завершении сканирования и анализа смыва дезинфицирующего вещества. Выпустил на экран развернутую таблицу. Василий пожал плечами:
– Ну, собственно, ничего особенного не вижу. Стандартные вещества
– Проверь на аномальный частицы, – подсказал Ираль, склонился к монитору.
Крыж свернул все окна, кроме одного:
– Ну, вот оно. И чё? – он покосился на друга: – Тебе это о чем-то говорит?
– Перебрось мне на креоник, – попросил Ираль. – Мне надо подумать.
Авдеев обошел корпус капсулы кругом, внимательно рассмотрел следы на внешней обшивке.
– Ребят, я думаю, тут дело не столько в материале, сколько в технологии, – проговорил. – Глиас не возьмешь просто так. Ну, максимум что может сделать более твердый материал – это нанести мелкие повреждения, царапины сделать, потертости какие-то. Разорвать глиас можно лишь нарушив структуру самого глиаса. Например, плазмой.
– Кварк-глюонной, например, – завершил фразу клириканец.
Авдеев кивнул, развернулся:
– Мы с Тимом сейчас просмотрели записи с внешних визиров. Момент выхода из темной материи и частичного возврата управления «Фокусом». Так вот. Объект, который нанес эти повреждения – не живое, не биологическое существо в привычном нам смысле.
– А конкретнее?
– А конкретнее – это не ко мне. Черт его знает, что это.
Ираль и Вася переглянулись:
– Но оно разумное. Оно подключилось к системе допуска и перепрограммировало манипулятор, – отметил Крыж.
– И при первом контакте с гравитационной ловушкой, оно рассыпалось на микрочастицы, – Тимофей ковырял ногтем разрыв на глиасовой панели. – Оно, действительно, превратилось в облако, но тут же снова материализовалось в другом месте.
Крыж присвистнул:
– И что это может быть? Тим, ты ж у нас начитанный, про Единую галактику больше всех нас знаешь. Это что за хтонь? – Василий смотрел на юношу снизу вверх.
Резников покачал головой, пробормотал растерянно:
– Я не знаю. Ничего подобного не встречал. Надо в архивах покопаться.
– И все-таки подробнее рассмотреть то, что дали смывы, – Ираль решительно встал.
– Могу и данные самописцев манипулятора тебе сбросить. Надо? – Вася Крыж растопырил пальцы.
– Надо, – Ираль кивнул, принимая на своем креонике сброшенные айтишником материалы. – Кирилл, я прошу тебя просмотреть еще раз данные регистраторов по моменту выимки Ульяны: сила, структура и характер примененного «Фокусом» гравитационного поля, основной вектор, состав вещества и форма гравитационной решетки – может оказаться важным все. Нам будет нужна аналитика, схемы, графики, визуализация… Я попробую найти в картотеке данные по нападавшему. Тим, прошу, ищи в архиве. Любые данные…
– На меня не смотри, – Крыж протестующе замахал руками, тоже вставая: – Я полез проверять искин «Фокуса». Вы сейчас накопаете что-то важное, а помирать такими информированными нам будет не приятно.
– Ясно все с вами, – вздохнула Наташа. – Я тогда принимаю дежурство. Если нужно, могу помочь с выборкой данных.
Яркий белый свет под потолком медлаборатории успокаивал. Артем сосредоточенно перебирал креодиски: вытаскивал из серебристой упаковки, сортировал по цветам – с желтым ярлычком в одну стопку, с зеленым – в другую. Отдельно откладывал пластины с красным. Разбирать сейчас материал с базовыми конфигурациями нейроузлов «Фокуса» – это единственная работа, на которую он оказался способен. В голове не задерживалась ни одна мысль, ускользала предрассветным туманом, ускользала от него, оставляя тревогу и пустоту.
Потому что главное, что он ценил в своей жизни – это ясность. Вот как этот свет в лаборатории, не допускающий теней и полутонов. А сейчас он тонул в вопросах, которые множились, как вредоносная бактерия в питательной среде.
Артем вытащил из коробки последний диск, положил в стопку к зеленым.
Посмотрел на загрузочную шкалу на экране креоника. Курсив у строки «Саркофаг номер один» мигал зеленым, вел за собой тонкую пунктирую линию. Еще примерно полчаса, и Ульяна окажется в переходной фазе.
Информер мигнул – пришло сообщение от Крыжа. Артем его прочитал, нахмурился. Отодвинул на край стола пустой ящик из-под креодисков, набрал айтишника по внутренней связи:
– Вась, не понял. Понял.
На мониторе показалась взъерошенная физиономия Крыжа.
– Как Ульяна?
– Скажу через сорок минут. Да, в принципе… Должно быть все нормально.