Музыка смолкла. Все находившиеся в зале замерли. Кто от страха, парализовавшего конечности, кто от неожиданности. Лишь один человек из присутствующих, казалось, не проявлял признаков беспокойства. Главный гость, спокойно обведя взглядом зал, начал очень медленно и плавно, едва заметно перемещаться вдоль стены. Виктору казалось, что он даже не переступал ногами, а, не прилагая никаких видимых усилий, просто плыл по воздуху, слегка подгоняемый легким сквозняком из разбитого окна. Вот только направление его движения было строго определенным: он перемещался к двери, едва отличимой от панелей, которыми были обшиты стены. Обнаружить ее смог только тот, кто знал, где искать.
Бежать за ним было не только бессмысленно, но и просто опасно. Разгоряченные только что произошедшей на улице схваткой, а Виктор не сомневался, что, прежде чем оказаться внутри ресторана, им пришлось иметь дело с обеспечивавшей его безопасность группой захвата и еще не известно, чем это кончилось, они действительно могут открыть стрельбу на поражение. Это, скорее всего, и в самом деле милиция, хотя ведут они себя не лучше бандитов. «Насмотрелись идиотских боевиков, теперь строят из себя «крутых» – устраивают «маски-шоу», врываются в зал с оружием, когда здесь столько людей, – мысленно сокрушался Виктор, наблюдая за действиями милиционеров, одетых в балахонистые куртки. На головы были натянуты вязаные шапочки с прорезями для глаз. – Чего орать, ставить людей к стенке? Где гарантия, что кого-нибудь «кондратий» не хватит? Уже то, как они бесцеремонно обращаются с людьми, что иначе, как хамством, возведенным в принцип, не назовешь, само по себе преступление.
Главный гость уже был у заветной двери за спинами полутора десятка человек и, наверное, пытался ее приоткрыть. Виктор не мог этого видеть, но догадывался о его действиях и понимал, что дальше медлить уже нельзя. Даже если Главному гостю и не удастся незаметно скрыться за дверью, он все равно опередит тех, кто бросится за ним в погоню. Если дверь с обратной стороны имеет крепкие запоры, и он ими воспользуется, то тем более достать его будет трудно, а если нет, он может погибнуть от дурной пули: эти ребята церемониться не будут. У них, видимо, достаточно самоуверенности, чтобы действовать вне пределов здравого смысла.
Все происходило в считанные секунды. Пока Виктор мучался сомнениями, события в зале разворачивались своим чередом. Гости начали приходить в себя, послышались возмущенные возгласы.
– Молчать! – гаркнул во все горло здоровяк, который был здесь за старшего. – Всех непричастных сейчас отпустим. Кому надо, – он самодовольно ухмыльнулся, – извинимся. Наркоту – на стол, я сказал. Лучше добровольно. – Он явно не знал, кому из присутствующих следует уделить особое внимание, и где искать эту самую «наркоту».
– Да как вы смеете!? – воскликнула вдруг Ксения, выходя на середину зала. Высокомерно задрав голову, она направилась прямиком к оравшему крепышу. – Ну, давай, обыскивай! – визгливо крикнула она явно в расчете на общее внимание и подняла оголенные руки, словно приглашая пройтись руками по ее телу. Тонкая стройная фигура Ксении, плотно обтянутая, словно змеиной кожей легким, переливающимся в свете разноцветных лампочек платьем, не предполагала наличия под ним не только каких-либо посторонних предметов, но даже нижнего белья.
Все невольно повернулись в ее сторону и замерли в ожидании. В этот момент Виктор боковым зрением заметил, как дверь, около которой стоял Главный гость, легко приоткрылась, и он легко проскользнул в образовавшуюся щель.
Так вот оно что! Несмотря на усиливающуюся головную боль и все более немеющие конечности, Виктор все еще держал ситуацию под контролем. Они вместе, и этот спектакль Ксения затеяла, чтобы дать возможность партнеру незаметно скрыться. Выходит, и к нему со своими разговорами она прилипла, чтобы отвлечь внимание на себя. И это ей почти удалось. Не ввались эти охламоны, она, кто знает, сумела бы заговорить его. Да, не проста Ксюша …
Выбора не оставалось. Пока все ошалело глазели, как, стоя посреди зала перед здоровяком, Ксения опускает одну бретельку платья и возится с брошкой на второй, Виктор бросился вслед за Главным гостем и уже не слышал раздавшихся за спиной возгласов и прогремевшего вдогонку выстрела. Оказавшись в холле, он заметил за стеклами входных дверей еще одну фигуру в куртке и надвинутой на глаза шапочке. Значит, не туда. Куда? Другого выхода из холла не было. Только в зал, а больше некуда – здесь ни дверей, ни укромных уголков, где можно было бы спрятаться. Прямо перед ним висел огромный ковер, на который он обратил внимание, входя в ресторан. Нижняя часть ковра слегка колыхалась. Уже плохо соображая, он плашмя бросился на ковер, будто пытаясь прорвать его. Под тяжестью его тела ковер неожиданно легко сорвался с державших его гвоздей, вбитых где-то под потолком, и рухнул за спиной Виктора, успевшего в последний момент отскочить в сторону. В стене оказался проем. Виктор увидел перед собою уходящую вверх лестницу из толстых, нарочито грубо обработанных деревянных плах. Одним махом преодолев два пролета, он оказался в большом полутемном зале с уставленными вдоль стен строительными лесами и наваленными кучей мешками. Откуда-то сбоку грянул выстрел. Он протянул руку к кобуре и …
Что было дальше, Виктор так и не смог вспомнить. Как он оказался дома, в своей квартире? Кто привез его, раздел и уложил в постель? Кто стрелял из его пистолета? Сам? Или в этот момент рядом был кто-то?
Он сидел, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Где-то неподалеку замычала корова. Он поднял глаза. Перед ним расстилался залитый солнцем луг с купой берез неподалеку. Стадо паслось рядом, животные не обращали на него ни малейшего внимания. Они давно уже привыкли к своему доброму пастуху и нисколько его не боялись.
4
Эта встреча, не которую Виктора пригласили не без споров между остальными, планировалась давно. Но осуществить ее удалось только сейчас.
Леонид позвонил ему через несколько дней после происшествия в ресторане и, поинтересовавшись здоровьем, как ни в чем не бывало предложил приехать к Остапчуку.
– У него нет номера твоей «трубы». Просил меня с тобой связаться.
– Не барин, сам бы позвонил. Ты же номер знаешь.
– Ты будешь? – спросил Портнов, пропустив вопрос мимо ушей.
– Конечно, буду. Только не знаю, где его хоромы.
– Там же, где «Дубрава». Километров восемь вправо от перекрестка.
– В твоем районе?
– Я ему этот дом и сосватал по старой дружбе. Мимо не проскочишь. На горе. Как кладбище проедешь, сразу бери налево. Там, правда, проселок, но сухо и без колдобин. Никуда не сворачивай, так в ворота и упрешься. Только, знаешь, договорились, без баб.
– Неужто свою Дюймовочку не возьмешь?
– Да пошел ты. Я же тебя про Ксению не спрашиваю. Ладно, пока, до пятницы.
– Постой, постой! – крикнул в трубку Виктор, боясь, что Леонид отключится. – А кто будет-то?
– Все будут.
… Когда-то это было большое село, насчитывавшее более двухсот дворов. В те времена стоявшая неподалеку на холме церковь создавала атмосферу благочестия и возвышенной радости. Особенно в престольные праздники. В ясный день в лучах восходящего солнца над куполом вспыхивал большой позолоченный крест и дали оглашались перезвоном колоколов, собиравших прихожан к заутрене. Со временем от церкви не осталось даже фундамента, который растащили предприимчивые мужики – кто на печку, кто для того, чтобы подложить под свои, уходящие в землю избы. Некоторые приспособили хорошо сохранившиеся кирпичи для цветников на кладбищенских могилах. Село опустело, превратившись в безымянный населенный пункт, где не было ни магазина, ни почты.
Самой большой достопримечательностью всей округи был чудом сохранившийся дом священника, который местные жители называли просто Красный. Он стоял рядом с церковью, и на своем долгом веку побывал и клубом, и школой, и даже сельсоветом. Кладбище располагалось неподалеку, на противоположном склоне холма. Здесь уже лет пятьдесят никого не хоронили, но из деревушки, раскинувшейся внизу вдоль реки у подножия холма, сюда время от времени наведывались старики, не забывавшие могилы своих предков.