Дорога и в самом деле оказалась вполне сносной. Сориентировавшись по кладбищу и обогнув холм, Виктор оказался перед воротами. Нажав на сигнал, не выходя из машины, он ожидал, что обрадованный приездом гостя хозяин собственноручно откроет их. Но они распахнулись, будто сами по себе: видимо, были оснащены дистанционным управлением.
Огороженный высоким дощатым забором без единой щелочки, дом представлял собою старинную барскую усадьбу в миниатюре. Двухэтажную кирпичную постройку с одноэтажными флигелями по бокам окружали подсобные помещения. По их внешнему виду нетрудно было догадаться, где когда-то был хлев для скотины, где хранилище для сена. К бане, возведенной сравнительно недавно и больше похожей на некий пряничный домик с расписными наличниками, украшенным витиеватой резьбой крыльцом и блестящим петухом–флюгером на коньке крыши, примыкало озерцо. Даже не озерцо, а скорее бассейн, стилизованный под естественный водоем с чистым, покрытым желтым песком дном.
Оказалось, Стрельников приехал вторым. На стоянке за воротами уже стоял знакомый старенький «Опель» Портнова. С высокого и просторного крыльца навстречу Виктору спускался какой-то мужичок в накинутой на плечи телогрейке и радостно улыбался во весь свой щербатый рот. «Вот уж и слуг себе Остапчук завел, – с неприязнью подумал Виктор. – Сейчас еще и челядь высыпет с песнями, бубнами и плясками». Но, присмотревшись внимательнее, он узнал в лысоватом прихрамывающем мужичке Вовку Погорелова. Это был уже не тот верткий и хваткий паренек, которого он знал когда-то. Водка превратила его в безобразного старика с ввалившимися щеками на сером, землистого цвета лице.
– Витя! Витенька! – радостно пропел старичок. – Сколько лет, сколько зим! Не чаял уж тебя увидеть. Молодцом, что приехал. А чего машина служебная? Своей нет, что ли? – И, не давая возможности ответить, горестно покачал головой. – У меня, вишь, тоже нет своей. Вот, спасибо, Игорек не оставляет своими заботами. Я у него тут обретаюсь по дому. А он меня поит – кормит. Вот только, это самое, не наливает. Да я и не в обиде. В завязке я. Второй уж годок. Да ты проходи, проходи. Леньчик уж тут. Они с Игорьком наверху. А я побегу. Дел много: банька, столик. То да се. А ты иди, иди, – и он мелким шашками посеменил к бане.
Честно говоря, Виктор не горел большим желанием встречаться со своими бывшими товарищами. Но подполковник Логвинов, которому он доложил о состоявшемся-таки приглашении, коротко заметил: «Поезжай. Просто так они тебя не позовут. Только на рожон не лезь. Сиди себе и слушай. Кто-то из них наверняка должен быть замешан. А может и имеет непосредственное отношение к делу. А главное – не пей».
Виктор не стал оправдываться, когда, вызвав через несколько дней после происшествия в ресторане, Ким Климыч, потрясая его рапортом, проводил с ним «воспитательную» беседу. Она длилась почти час, в течение которого капитан милиции Стрельников узнал много «много нового» о вреде пьянства, о том, как оно отрицательно сказывается на службе, и получил устное предупреждение о неполном служебном соответствии.
– Все! – сказал подполковник, заканчивая свою многословную речь. – Все, что было нужно, я тебе сказал. Теперь сам делай выводы. Иди.
Хотя Виктор и понимал, что по-другому начальник не мог поступить, все равно было обидно. Как ни крути, он, косвенно ли, напрямую ли, но был виновником того, что операция провалилась. С районным ОБНОНом, конечно, разберутся, но, кому от этого легче? Да и Главного гостя он, выходит, все-таки зацепил, когда стрелял ему вдогонку. По данным экспертизы попавшая в него пуля была выпущена из его, Стрельникова пистолета. Вот только, как он умудрился это сделать, Виктор не мог вспомнить. Может быть, действительно был пьяным? Или даже та малая доза коньяка, которую он принял, стала спусковым механизмом, сыгравшим злую шутку с его контуженной головой? Кругом подполковник прав: пить ему действительно нельзя ни капли. Но если бы начальник и в самом деле предполагал бы, что все произошло из-за пьянки, он уже неделю назад вручил бы ему обходной листок.
Хорошо ему говорить «не пей». Вон Погорелов сразу четыре бутылки потащил. Как откажешься?
– У вас, что, холодильника в доме нет? – спросил Виктор, когда тот проходил мимо.
Вован, как они называли его между собой, не ответил. Стоя на крыльце, он лишь улыбался, прижимая к себе бутылки с водкой, коньяком и какие-то пакеты. Так ничего и не сказав, он вошел в дом, оставив дверь полуоткрытой.
На первом этаже оказался просторный зал, из середины которого наверх вела широкая лестница. Через пять ступеней она раздваивалась на две лестницы поуже с перилами по обеим сторонам. Слева и справа было несколько дверей, ведущих в соседние помещения. За одной из них, судя по доносившимся оттуда запахам, находилась кухня.
– Ты чего застрял? – раздался откуда-то сверху раскатистый голос. – Давай, поднимайся. Внизу тебе не нальют.
Расположившиеся в шикарных креслах рядом с ярко пылавшим камином, Остапчук и Портнов, встретили его с бокастыми рюмками в руках. Третью Леонид протягивал Виктору.
– Вас, чертей, ждать – с голоду подохнешь, – произнес он с досадой в голосе. – Давай за встречу.
Виктор взял рюмку, посмотрел сквозь янтарную жидкость на Игоря.
– Ну барин, ну, настоящий барин. Здорово, что ли? – он подошел к Остапчуку, пытаясь обнять. Но тот сам облапил его своей огромной ручищей.
– За боевое братство! – отпустив Виктора, торжественно произнес он и опрокинул в себя содержимое рюмки, даже не глотнув.
Виктор пригубил и поставил свою на низенький столик.
– Ты чего это мимо проносишь? – удивился Остапчук. – Прежде за тобой такого греха не водилось.
– Да плюнь ты на него, – развалившись в кресле и нанизывая на вилку маслины отозвался Портнов. – У него привычка такая: как нажрется, так стрелять начинает. Уж я-то знаю. – Он многозначительно посмотрел на Виктора, который искал глазами, куда бы присесть. Сбоку от камина стоял просторный диван. Не обращая внимания на поддевку Портнова, он перешагнул через его вытянутые ноги и устроился в ближнем углу.
– Как стрелять? – удивился Игорь.
– А так. Хватается за пистолет и – ну палить.
– Ну-ка, ну-ка, расскажи.
– Пусть он сам тебе рассказывает, что его вдруг в ресторане разобрало. Я сначала решил, что он сам себя прикончил: лежит не шевелится … Ты в кого стрелял тогда?
Виктор собирался ответить, что по пьянке уже и не помнит, как было дело, но тут на лестнице послышались тяжелые шаги и в комнату, прижавшись друг к другу плечами, одновременно протиснулись Востриков с Селезневым.
– Глянь-ка, Ванька, блин какой! – загоготал Геннадий, подходя к Остапчуку. – Вот так харя! А пузо-то, пузо. Сразу видать, хозяин. – Он бесцеремонно хлопнул Игоря по заметно выдававшемуся животу. В глазах Остапчука, отвыкшего от такого фамильярного обращения, вспыхнул и тут же погас злой всполох. Чуть приподнявшись, он обхватил Селезнева локтевым сгибом за шею и слегка надавил. Глаза Геннадия стали вылезать из орбит. Другой рукой Игорь подхватил его ослабевшее тело и аккуратно положил на диван.
– Извини, – склонился он над ним. – Случайно вышло.
Тот ничего не ответил. Немного придя в себя, Селезнев глубоко вздохнул и покрутил головой.
– Тебе бы, дураку, в боях без правил участвовать. Шуток не понимаешь. – Геннадий досадовал на себя за то, что так нелепо попался на прием. Начальнику службы безопасности это было не к лицу. – Твое счастье, что врасплох меня застал, а то бы …
– А кто же тебя предупреждать будет, когда на твой банк нападут? – спросил Востриков с усмешкой. – Думаешь, заранее факс пришлют: так, мол, и так, идем с вас деньгу выколачивать.
Показав, кто здесь хозяин, Остапчук молча уселся на свое место. Разговор не клеился. Вновь прибывшие, приняв по сто граммов и с аппетитом закусив фруктами, осматривались. Остапчук наблюдал за ними, переводя взгляд с одного на другого. Обстановку неожиданно разрядил как-то боком вбежавший в комнату Погорелов: