Лана начала свою проповедь издалека. Он не слишком вдумывался в то, что она говорит, а просто пытался ухватить смысл сказанного. Сам же все смотрел и смотрел на нее, на тоненькую, робкую. И любовался этой нежной девчушкой. Он таких еще никогда не встречал! Даже в своей прошлой разгульной жизни, когда на своем великолепном байке катал то одну, то другую девчонку, а потом расставался с ними, не оглядываясь, хотя от него порой ожидали совсем другого.
Но он никогда никого не обманывал, потому что, поступи так кто с его родной сестренкой, он бы обидчика по стенке за это размазал. Так что каждой своей знакомой он сразу честно заявлял, что к серьезным отношениям не готов, предоставляя ей выбор: связываться с ним, непутевым, или послать подальше.
Некоторые в самом деле посылали, едва выслушав, за что он не обижался, ведь именно ради этого предупреждал. Некоторые воспринимали его таким, каков он есть, завязывая с ним непродолжительную, но увлекательную интрижку. А были и такие, кто непонятно на что надеялся, несмотря на его честное предупреждение.
Но в любом случае заканчивалось тем, что он уезжал в своей кожаной косухе под басовитый рокот мотора.
А потом судьба, словно ему в отместку, поменяла роли. И в его жизни появилась Аллочка, Айкина подруга, которую уже он, потерявший ноги, безнадежно влюбленный инвалид, просто боготворил. Прекрасно понимая, что перспектив у него с ней нет и что редкие счастливые минуты с ним наедине Аллочка дарит ему лишь из сочувствия. Он принимал их с благодарностью, больше ни на что не претендуя, а только мечтая после о том, как у них все могло бы быть, сложись все иначе.
Но даже к своей обожаемой Аллочке Роман не испытывал такой вот внезапной нежности, как к этой девчушке, что сидела сейчас перед ним. Тоненькая, хрупкая, беззащитная. И ради того, чтобы она еще побыла с ним рядом, Роман был готов выслушивать любой религиозный бред. Впрочем, зерно здравого смысла в ее речах было. Вперемешку с религиозным мусором и логика присутствовала, и философия. Роман мог оценить ее речь по достоинству, ведь высшее образование он не получил лишь потому, что вскоре после его возвращения из армии погибли их с Айкой родители, и он, тогда еще не инвалид, остался с сестрой-подростком на руках. В такой ситуации ему пришлось забыть о себе и своих планах на будущее, но это не означало, что он разучился читать и думать.
А Лана все вещала, вдохновленная его вниманием. О боге, о перерождении после смерти (не христиане, значит, ребята?), о поэтапном переходе от одной ступени жизни к другой. Это уже чем-то смахивало на буддизм. Впрочем, бессмысленно было пытаться квалифицировать то, что слеплено из кусков. Но слеплено было продуманно и добротно! И лейтмотив почти всех религий – смирение – поставлено во главу угла.
Смирись, и за это воздастся тебе в следующей жизни. А в нынешней жизни даже не помышляй о том, чтобы правду искать! Ведь те, кто сейчас правит миром, даже если делают это несправедливо, то не просто так это могут – нет, это им богом дано за заслуги в их прошлой жизни.
На каком-то этапе, слушая Ланочку, Роман ощутил прилив ярости: смириться, когда тебя калечат за то, что ты отказываешься участвовать в убийстве? Или смириться, когда обнаглевший от своей безнаказанности старый садист, мнивший себя хозяином этого города, пытается твою сестру растерзать зубами неадекватной, наколотой препаратами собаки? Так же, как растерзал уже Аллочку, ставшую его первой жертвой?
Будь перед Романом сейчас не Лана, он, переживший все это, нашел бы, что ответить на призывы к смирению. Но у нее лишь спросил, сдерживая эмоции:
– Скажи, малыш, а если эти, кто сейчас на верхней ступени перерождения, выделывают такое, что даже последней твари в голову не взбредет? Тогда перед ними тоже не следует роптать?
– Да! – выдохнула девчушка после небольшой паузы и с таким видом, что нетрудно было догадаться: она и сама не раз задавалась этим вопросом, но сумела себя убедить в правильности проповедуемых заповедей. – Бог их будет судить по окончании очередного этапа их жизни. А сейчас им позволено все за их прошлые заслуги.
– Понятно. – Роман вздохнул. Его так и тянуло спросить: «Девочка, милая, наивная, как ты попала сюда? Может, родители тебя сейчас ищут вовсю по всей матушке-России? А ты здесь, как в липкой паутине. И свято веришь, что так и надо, что ты тут необходима, чтобы творить добро». – Лана, а сколько тебе лет?
– Зачем тебе это, брат мой? – растерялась она.
– Ну вот, только я отвернулась, как он себе еще одну сестренку завел! – усмехнулась незаметно подошедшая к ним девушка.
Айка! Как некстати! Наверное, шла с работы – кафе, где она работает поваром, расположено неподалеку, на набережной, – и, наученная в этой жизни все примечать, сумела высмотреть брата даже в его маленьком убежище на скамейке. Но не судьба было при этом сообразить, что к чему, и мимо пройти?
Ромка постарался, чтобы по его лицу сестра поняла, что он сейчас про нее думает, однако Айку это не заставило быстренько исправиться и исчезнуть.
– Здравствуйте! – кивнула она девушке, без приглашения присаживаясь на скамейку рядом с братом. – А и в самом деле, сколько вам лет?
– Двадцать четыре, – тихо пролепетала Лана.
Надо же! Оказывается, она даже чуть старше Айки! А он бы ей больше восемнадцати никак не дал. Наверное, ее хрупкость тому причиной, и лицо трогательное, беззащитное. Айка, сестренка, тоже была худенькой, но смотрелась совсем иначе. Отчаянная девчонка, которой палец в рот не клади, и уж вторую щеку обидчику точно никогда не подставит! Может, Ромкино «мальчишеское» воспитание на ней так сказалось, но у Айки даже по глазам видно, что она не из робких безответных ангелов. А вот Лана… та, казалось, сейчас готова была заплакать.
– Лануська, малыш… – Роману ничего не оставалось, как представить девушек друг другу под внимательным взглядом сестры.
Ну догадалась бы отсюда свалить, ведь всегда же все понимала на уровне мысли! Но, похоже, на этот раз Айка просто не желала оставлять его здесь. Что ему оставалось делать? Не силой же ее отсюда выталкивать! А в ее присутствии дальнейший разговор с Ланой не заладился. Пришлось, смиряя, как и заповедано, все свои эмоции, подниматься с милой сердцу скамейки под взглядом Ланы, зовущим и трепетным.
Но Роман не прощался с Ланочкой насовсем! Пусть там Айка хоть обфыркается у него за спиной, а несколько книг он у девушки взял и дал ей свой телефон, чтобы они могли договориться о следующей встрече.
Отойдя от заветной скамейки, Роман хмуро обратился к сестре:
– Давай сюда пакет, книжки в него заодно положу.
– Смотри, чтобы не запылились, – вздохнула она с фальшивым сочувствием, без споров отдавая ему свою ношу. Знала, что в этом отношении он не терпит к себе поблажек: сумки должен нести мужчина, а с ногами он или без, это уже его собственные проблемы.
– Не запылятся, – буркнул он, не делая попыток равноценно ответить на ехидный выпад сестры.
– Ваша светлость не в настроении? – спросила Айка, озадаченно взглянув на брата.
– Представь себе! Айка! Какого лешего тебя принесло? Ведь я же не суюсь на кухню, когда вы там, типа втихаря, с Генкой целуетесь!
– Ромка! – Теперь сестра выглядела удивленной. – Я-то думала, что эта девица взяла тебя в оборот, а ты по доброте душевной не можешь сам от нее отмазаться. А ты что, оказывается, запал на эту бесцветную шва… ой, прости! – осеклась она под хмурым взглядом Романа. Но все же закончила, уже с озорным огоньком в глазах: – …бру? – И продолжила, снова переключаясь на серьезный тон: – Ромка, а оно тебе надо, с такими связываться? Она же сектантка! Запудрит тебе мозги…
– Айка, мне сколько лет? – невинно осведомился он.
– Да большой, большой уже мальчик! Но знаешь, в эти секты людей постарше тебя, а может, и поумнее затягивали. Это же целая наука, поставленная на поток!
– Не переживай, со мной все в порядке будет. Да пробегу глазами по ее брошюрам, но только чтобы с ней в следующий раз беседу поддерживать.