– Да?
– Ага, позовите следующего.
Это какой-то… вух… у меня нет слов. Если так пойдет и дальше, то я сам пойду в соседний кабинет. Как тут вообще можно работать, это же дурдом.
– Можно?
Нет, пошел нахрен.
– Да, заходите. Ваше имя? И фамилия.
– Генри Метри.
– Хорошо, Генри, раньше посещали психиатра?
– Ходил к психологу два месяца, но он не помогал. Друзья посоветовали сходить к вам в больницу.
– Вы сами ощущаете, что это вам нужно?
– Ну не знаю, у меня, понимаете, с рождения были какие-то проблемы, особенно с общением. Я никогда не мог ужиться со своими сверстниками, будто какой-то барьер между нами был. Я вроде пытаюсь с ними подружиться, а получается что-то совсем другое, не знаю, может просто преувеличиваю, но кажется, что так. А еще знаете, кажется, что я иногда слышу голоса в голове, ну как голоса, некие наставления, толи от себя самого, толи от своих родственников. Обычно это мой покойный дедушка, пусть земля ему будет пухом, но и иногда моя любимая тетя, пусть земля ей будет пухом. Голоса эти, знаете, очень настойчиво советуют мне разное, обычно хорошее, но иногда и всякие шалости. Я стараюсь не вестись на их уговоры, но иногда, знаете, поддаюсь, тут грешен, извините.
Так, Джон, сейчас главное делать умное лицо, будто я действительно слушаю этот бред. Нужно переключиться на что-то другое, но изредка кивать ему, может даже "угугкать". Быть может провожусь все время с этим пациентом и не придется больше никого принимать, судя по нему, у него там еще много историй в запасе, поэтому его хватит надолго. Боже, как я до этой жизни докатился, чего-то я уж не то сделал, забылся и не уловил важного момента. Может я тоже уже псих и мне тоже нужно в соседний кабинет. Хотя, скорее всего, просто нужно отпустить все и поменьше парится по пустякам. Хотя увольнение с поста заведующего, это далеко не пустяк. Что же делать? Он до сих пор что-то говорит, наверное, его психолог вскрылся от него. Нельзя больше позволять ему мучать людей, сделаю хоть что-то полезное за сегодня, заткну его.
– Но самое главное, что я даже ничего не смог ответить ей, понимаете? Она смотрела на меня, как на дурака, но я же не дурак, я ее понимаю. А вот она меня понимать не хочет. Но почему? Неужели она не понимает, что мы в одной лодке гребем, а если будем тянуть в разные стороны, то можем и потонуть. Это мне так психолог сказал, сам я не мастер строить примеры.
– Генри, погодите.
– Да, что такое?
– Вы же понимаете, что словами тут мало что можно решить?
– Думаете?
– Ну я же врач.
– Ну да, вы врач.
– Вот, поэтому я хочу, чтобы вы сделали следующее, идите домой и просто промолчите все выходные. Совсем избегая любые слова, и вы поймете, насколько вам сразу станет легче.
– Вы думаете?
– Ну я же врач, Генри.
– Ну да, вы врач.
– Позовите следующего.
– Ну как ты? Получается?
– Это какой-то… Кара, как ты с ума не сходишь?
– Ну я же училась этому. Ты слишком сильно вникаешь. Большинство из них приходит просто за лекарством или поболтать. Чтобы самому не поехать крышей надо воспринимать все это более отстраненно, будто на автомате.
На автомате, окей.
– Луи Кен.
– Что вас беспокоит?
– Мне кажется, что за мной следит СГВ.
– С чего вы взяли?
– Каждый тринадцатый гудок в телефоне длиннее остальных…
– Питер Истер.
– На что жалуетесь?
– В последнее время мне приходят мысли о самоубийстве.
– С чем это связано?
– Да ни с чем, просто иногда задумываюсь, а должна быть причина…
– Карла Менс.
– Вы говорите, что вам угрожают?
– Да, каждый понедельник у меня под окном появляются маленькие записочки, которые мне приносят жуки. Мне кажется, что это потому что я в детстве ломала муравейники.
– Какой ужас. Вам нужно в полицию.
– Думаете?
– Кажется уже нет…
– Сэмюель Кавич.
– Так.
– У меня дома лежит мертвая баба, уже где-то месяц. Первые две недели я побаивался выходить из дома, но потом понял, что она точно мертва и открывать кран в моем отсутствии не будет. Хоть все же есть сомнения.
– А вы перекройте кран совсем.
– Хм, точно…
– Джон.
– А фамилия?
– Моя или твоя?
– А вы как думаете? Ох, Вик, это ты. У меня мозг уже отключается. Там много еще людей?
– У твоей двери никого. Ну только парнишка, который все еще не решил.
– Чего не решил?
– Ну в какую ему дверь, у вас же тут разделение на тех, кто пострадал от катастрофы и кто просто шизанутый. Я тебе кофе принес, держи.
– Спасибо. Я уже счет времени потерял, они шли и шли, мне кажется, что некоторые даже по нескольку раз. Кажется, ко мне трое серийных убийц заходило.
– Прям серийных?
– Ну с первого раза они бы точно ничего не поняли.
– Ты тут уже часов семь сидишь без продыху, может не стоит так заморачиваться, раз тебя все равно уволят.
– С чего ты взял?
– Да вся клиника уже про это говорит, что тебе еще максимум недели две или три осталось. А еще та операция и жалобы, короче, жопа, Джон. Конечно, никаких официальных подтверждений нет, но…
– Есть.
– Не понял.
– Кларис мне уже выдвинула условия моего ухода.
– Ты гонишь. Может она это не серьезно, она уже год с лишнем тебе грозит увольнением.
– Нет, Вик, в этот раз все серьезно.
– Знаешь, чего, давай-ка чуть-чуть отойдем от этой мути и всех межбольничных интриг, а лучше пойдем хорошенько накатим.
– А который час?
– Самое время, Джон.
13. Самое время.
"…ее нелегком случае, когда ее похитили трое мужчин и удерживали в плену на протяжении трех с половиной месяцев."
– Знаешь про Калвера?
– Знаю, но недостаточно, поэтому мне кажется, что самое время узнать побольше о том, что вообще происходит. Как я сюда попал? Что со мной случилось? Как доктор Калвер причастен к моей коме? Почему его уволили? Ну и дальше по списку.
– Что с тобой случилось и почему ты здесь, я знаю лишь из больничной карты, но по халатности Калвера, она была заполнена неверно. Сейчас остается гадать, что с тобой случилось на самом деле. Записи о том, какая бригада привезла тебя, потеряна, за что я уже сделал втык старшей медсестре. У тебя имеется ряд переломов и внутренних повреждений, но операция была проведена успешно, поэтому за это переживать не стоит.
– Да, кстати, операция. Мне сказали, что ее проводил доктор Калвер и что благодаря ему я и жив.
– На сколько мне известно, Калвер не хирург, поэтому он мог лишь ассистировать, что также навряд ли, потому что хирургов здесь достаточно. Кто тебе такое вообще сказал?
Если я сейчас cкажу ему, что мои источник, это уборщица с медсестрой, то я уже не смогу вести разговор в нужном мне русле, поэтому нужно что-то придумать. А лучше даже ничего и не говорить, потому что иначе придется много додумывать, а учитывая мою обособленность от мира, придумать я смогу мало что.
– А почему его уволили?
– Я тебе этого не могу сказать. Если тебе действительно интересно, то нужно идти к директору, который подписал указ.
– Юлишь значит.
– В смысле? Я отвечаю на твои вопросы, хоть они и очень странные.
– Ну не страннее моей ситуации.
– Ты меня в чем-то подозреваешь?
– Пока не знаю, но все очень мутно.
– Мутно? Ты в порядке?