========== 0. ==========
— Выпей еще шампанского.
Он мотает головой, взгляд уже мутный. Она почти мурлычет, впихивая ему в руки бокал:
— Давай, маленький волк, еще чуть-чуть. Иначе ты слишком скучный и мешаешь нам с твоим братом. А у меня на него большие планы.
Она уверена, что он либо не услышит, либо не поймет, что она говорит. На вечеринке хоть и скучновато, но шумно. Он снова мотает головой, кутаясь в рубашку в красную клетку. Она болтает пузырьками в бокале и ногой в туфлях на высоком каблуке.
— Кейт, какого черта?
Ричард появляется из ниоткуда. Гибкий, сильный, в темной одежде сплошь с неровными краями и ремешками. Он задает вопрос ей, но тут же присаживается рядом с братом на корточки, с беспокойством заглядывает ему в лицо:
— Эй, Джек, ты меня слышишь?
Тот кивает, но молчит. Не поднимаясь, Ричард кидает на Кейт быстрый взгляд, который удивляет ее яростью:
— Ему нельзя пить!
Кейт понимает, что это не ограждение младшего брата от алкоголя, не навязчивая забота — Джек выглядит так, будто ему действительно плохо. Запоздало Кейт думает, что он, возможно, отказывался не просто так.
— Голова кружится, — бормочет Джек.
— Всё нормально. Пошли, отвезу тебя домой.
Ричард поднимается на ноги, помогает брату встать.
— Извини, я не знала, — теряется Кейт.
Они уже не обращают внимания. Джек опирается на брата, а тот ведет его к выходу, осторожно поддерживая и нашептывая что-то на ухо.
Ричард сидит на балконе пожарной лестницы и смотрит на сияющий огнями город. Длинный рукав кофты скрывает ладонь, так что видны только кончики пальцев и зажатая в них сигарета.
Ему нравится сидеть вот так, видеть темный переулок и кусок шумной улицы, расцвеченной огнями. Впитывать ночь и запахи дешевого китайского ресторанчика за углом. Джек иногда с удовольствием уплетает оттуда лапшу, а Ричард проветривает комнаты, потому что запах кажется слишком резким.
Его обоняние куда острее человеческого — хотя не сравнится с тем, что проявляется в волчьей форме.
Где-то ниже по улице заходится в лае собака, и Ричард невольно морщится. Собак он не любит, а те справедливо видят в нем угрозу и тихонько рычат, пусть и не подходят ближе. Оборотней они чуют прекрасно.
Ричард выпускает в воздух горький сигаретный дым и слышит, как к окну подходит Джек. Выбирается на лестницу и усаживается рядом с братом, кладет голову ему на плечо.
Насколько Джек панически не любит чужие прикосновения, настолько же ему необходимо касаться брата и вообще членов семьи.
Он растрепанный, еще сонный и почти горячий после теплого одеяла.
— Извини, я согласился всего на один бокал. Думал, ничего страшного не случится.
— Это шампанское. Действует быстрее.
— Извини…
— Я просто испугался.
Алкоголь действует на Джека слишком сильно, Ричард помнит прошлый раз, когда пришлось вызывать скорую. Хорошо хоть, когда они в облике людей, физиология не отличается от человеческой. Только никакого ускоренного исцеления, как обещают сериалы и книги.
— Надо извиниться перед Кейт, — говорит Ричард. — Она же не знала. А мы так быстро сбежали.
Джек перехватывает сигарету Ричарда, делает затяжку, не поднимая головы. Ричард натягивает рукава на кончики пальцев.
— Она тебя не любит, — в голосе Джека грусть. — Просто ей нравится, что ты будущий вожак.
— Ей придется долго ждать. Если отец окончательно не пошлет меня к черту.
— Ты всё равно сильнее остальных в стае, даже если бы не был его сыном, — говорит Джек. И в этом нет восхищения или лести. Только факт. — Просто вы с ним расходитесь во взглядах.
Их отец — легенда среди волков. Мощный матерый вожак, которому принадлежит ночной город и лес за автострадами. Среди людей он стал успешным бизнесменом, но ему всегда сложно двигаться вперед.
Ричард же считает, что жить можно, только развиваясь. И оборотням в том числе.
Они не сошлись настолько, что Ричард ушел из дома, громко хлопнув дверью. Младший брат помялся на пороге, но последовал за ним. Сейчас с отцом у них шаткое перемирие, но Ричард всё равно не позвал бы его в гости.
Наверняка отец пришел бы в ужас, если увидел тесную квартирку, в которой живут его сыновья.
— Мне работу надо найти, — говорит Джек. — Не сидеть же у тебя на шее. Буду надеяться, что с нового места не выгонят так быстро.
— Ты не виноват, если духи приходят не вовремя.
— Я виноват, если не могу приспособиться к жизни с людьми и по их правилам.
Джек делает еще затяжку и выпрямляется, чтобы потушить окурок и кинуть в стоящую между металлических прутьев пепельницу.
То, что делает его уникальным среди волков, мешает у людей.
Стая гордится, что именно у них впервые за долгое время родился настоящий шаман. Тот, кто умеет говорить с духами и спускаться в их мир, видеть ответы в воскуриваемых благовониях и лечить.
Только Ричард знает, насколько брату сложно с этим. Его дар не приходит по расписанию, он всегда с ним, в каждом вздохе.
Поверх темной футболки на Джеке рубашка в красную клетку. Он кутается в нее и жмется к брату. Снова кладет голову ему на плечо. От него пахнет дымом.
— Отец хочет, чтобы ты повел следующий Большой гон, — говорит Джек.
Ричард косится на него с удивлением:
— Когда это он сказал?
— Вчера. Позвонил. Ты работал.
— Почему не рассказал?
— Ждал подходящего момента. И не был уверен, что тебе понравится.
Ричард легонько пожимает плечами. На Большом гоне стаю обычно ведет вожак, и, если отец хочет, чтобы место занял Ричард, именно он повел волков, когда они будут бежать по лесу… Ричард готов к этому.
Он готов вести, хотя и не стремится.
Джек с трудом сдерживает зевок и приподнимает голову:
— Пойдем спать, Дик.
— Иди. Я скоро.
— Ой, да ладно! Опять здесь вырубишься, а к рассвету задубеешь, отогревай тебя потом! Или… хочешь пойти в лес? Как вчера.
Ричард удивляется. Он вернулся в свою комнату задолго до первых лучей солнца и не думал, что брат заметил.
— Откуда знаешь?
Джек хихикает:
— У тебя в волосах веточка запуталась. И ты пах болотом и мхом.
Он уткнулся носом в шею брата.
— Пойдем, Дик!
А потом начинает щекотать, и Ричард смеется, падая на металл балкона, цепляется за пожарную лестницу в попытках ответить тем же брату, который тихонько ворчит, как играющий щенок.
Ричард просыпается неожиданно.
Он знает — ощущает, — что стоит середина ночи, непроглядные часы глубокого мрака. Зверь внутри него всегда откликается на это время.
Сегодня напоминают о себе старые шрамы. Ноющей тупой болью, из-за которой невозможно снова уснуть. Ричард ворочается в постели, пока не сдается. Встает, натягивает джинсы и накидывает рубашку, но тут же с шипением бросает ее.
Шрамы на спине, их не стоит тревожить.
Иногда они болят, не так уж часто, так что Ричард готов смириться с одной-двумя бессонными ночами в месяц. Шрамы от темной магии никогда не заживают до конца.
Дверь в комнату брата закрыта, и Ричард старается ступать тихо, как лесной хищник на подстилке из перегнивших листьев. На кухне делает чай. Осторожно садится на стул, стараясь не касаться его спинки.
Джек приходит спустя десять минут. То ли разбуженный звуками, то ли духами, то ли просто почувствовавший что-то. У него в руках металлическая баночка без этикеток. Джек отчаянно зевает, сонный, еще более встрепанный. Ворчит:
— Чего не разбудил? Поворачивайся.
Ричард молча подставляет спину, и Джек раскрывает баночку. Из нее пахуче доносятся ягоды и густая зелень. Пальцы Джека осторожно касаются шрамов.
Ричард вздрагивает и закусывает губу от боли, но вскоре расслабляется, когда мазь действует.
Он знает, многие в стае считают, младший брат живет с ним, потому что Джек неприспособлен к жизни. Но Ричард знает правду: это он сам не может без брата, без того, чтобы тот успокаивал боль от темных ритуалов — ту, что на коже, и ту, что гораздо глубже.