– Поздравляю! Поздравляю! – Ганимедов тряс широкую руку бывшего подчиненного, а его улыбку при этом можно было показывать, как образец фальши.
На пятидесятом этаже располагались офисы совета директоров, там принимали самых важных гостей и открывался потрясающий вид на Москву. Сорок восьмой и сорок девятый этаж были самыми закрытыми помещениями в здании. Но поскольку в корпорации «Silver eye» работал принцип курятника и карьерная лестница и вправду поднимала над землей, то переход на этаж выше, считался огромным достижением. Так что зависть бывшего начальника была понятна.
Скоростной лифт доставил Костюка и Гринева наверх мягко и быстро. Толстый Костюк вытолкнул обалдевшего работника из кабины и выкатился следом сам. Для начала, на этаже не было окон. Все, что видели мойщики-высотники, было искусными ширмами, призванными скрыть реальность. Если остальные этажи небоскреба были поделены на большие отделы, то здесь вообще не было перегородок, только несущие конструкции. Голые мощные лампы освещали непонятно что, потому что на этаже не было вообще ничего. Только пол был исчерчен какими-то странными узорами, почему-то вызывающими ассоциации с математическими формулами.
От дверей лифта шла черная дорожка, которая изгибалась спиралью и позволяла пройти до конца помещения. Остальной пол был покрыт снежно-белой краской, поверх которой шли те самые символы или узоры. Сначала Гринев подумал, что узоры неподвижны, но вдруг закорюка возле его левой ноги выгнулась и стала своим зеркальным отражением. С испугу работник отшатнулся.
– Не сходи с тропы! – окрикнул его Костюк, потом брезгливо добавил – У тебя обувь грязная.
Сергей проглотил оскорбление и молчал. Гендиректор достал из кармана крохотные, как будто из детского конструктора, кубик и конус. Потом сунул их в руки работника. Судя по весу и внешнему виду, сделаны они были из свинца и довольно сильно оттягивали руки.
– Руки разведи вот так, – Костюк показал, как нужно.
Гринев хмыкнул и послушался. Генеральный директор облегченно вздохнул. На свой пост он попал не благодаря своим бойцовским качествам и, если бы Гринев принялся бузить, пришлось бы стрелять, а это могло попортить узор, что вообще недопустимо. Оставалось ждать, пока упростители заработают полностью. Отказывать себе в удовольствии поиздеваться над обреченным, Костюк не стал и принялся рассказывать, что происходит на самом деле:
– Тут такое дело, Сережа, – глумливо улыбнулся он – ты сейчас сдохнешь. Не переживай, я знаю, что никто о тебе плакать не будет.
Работник дернулся, но упростители уже работали, так что он едва мог вращать глазами, не то что говорить или бегать.
– Нехорошо тебя отправлять на тот свет, не объяснив зачем это нужно, – откровенничать Костюк мог только с обреченными, так что не упускал шанс – Вот сдох мой предшественник. Вроде как случайно, судьба такая. В лифтовую шахту свалился, дурачок.
Но перед этим получил по роже от одного работяги тупорылого, вроде тебя. Тоже бывает. Хотя уже тогда надо было заподозрить неладное. Принимаю я дела, и решаю проверить нашу корпоративную гауптвахту. И тут же выясняется, что из нее бегут. К счастью усложнится, чтобы хоть что-то помнить, заключенные не могут, но уже неприятно.
Полоха, предыдущий генеральный, оказывается это покрывал. Хотел, баран, выслужиться перед Пыльным Драконом. Даже сумел убедить беглецов, что это дело рук одной бессмертной мрази из Вологды. Ну зачем этот детский сад? -
Костюк достал мобильный телефон и принялся искать нужный аудиофайл с заклинанием. Ломать язык, как какой-нибудь некромант, он не собирался. Из глаз Гринева текли слезы боли, но пошевелиться он не мог, возможно даже не слушал или не слышал своего убийцу. Он еще не просвечивал, но процесс упрощения уже шел полным ходом.
– Ну и чего он добился? Ничего! Есть же план, как прикончить и Марену, и Карину одним, ети мать, ударом. А этот дурак даже будущего Рыцаря призрения распознать не сумел. Ишак косорукий! Ладно, Сережа, давай прощаться. Тебе пора умирать, а мне нужно вытащить того, кто хоть что-то знает об этой ублюдочной компашке и о том, что там произошло.
Скорость прочтения заклинания не имела значения, лишь бы ноты и звуки были на своих местах и попадали в нужные такты. Потому вместо странной, но все же человеческой речи, из телефона донесся какой-то жуткий электронный визг, а получасовое заклинание уложилось в минуту. Костюк внимательно отсчитывал секунды и на сорок шестой пнул застывшего Гриневева с тропы на белоснежный пол. Узоры тут же сгруппировались вокруг него, а сам Сергей проваливался в плоский, двухмерный мир. Через пару минут от него не остались только новые формулы и узоры на полу.
Костюк взял специальный длинный багор и неуклюже выкатил на тропинку свинцовые упростители. Поставив конус на кубик, он включил на телефоне другое заклинание. Формулы двухмерного мира слиплись в странный ком и из него, надсадно крича, вылезла призрачная фигура голого человека. Его била крупная дрожь, а крик сменился каким-то скулением. Верховный жрец Серого Ростовщика, тем же багром подтащил к себе человека и спросил:
– Ну что, Точка, расскажешь, чего вы начудили в Вологде?
Глава 33.
Наивный Денис считал, что раз дети маленькие, то им и надо мало. Его всегда удивляло, что молодые родители бредут из магазина с нереальными по размеру баулами. Сейчас он понял, насколько ошибался. Памперсы, присыпка, кремы, пеленки, распашонки, увлажняющее масло, сухая смесь, бутылочки, погремушки, молоко, подогреватель молока, соки, пюре… Его скромный килограмм куриной грудки и овощи в аджике, попросту терялись в этом младенческом хаосе.
Наконец он добрел домой и принялся разбирать принесенное. Марена, судя по отсутствию плача, спала. Мужчина вздохнул, сам мечтая подрыхнуть. В гостиную вошли Карина и Вереск. С минуту понаблюдали за растерянными попытками Дениса разобраться что к чему и стали помогать. Куст был, как всегда, раздражен:
– Я же говорил, – бурчало растение – что не надо брать такое детское питание! В нем пальмовое масло.
– Из этических соображений, – огрызнулся Денис – мол, это кровь твоих павших сородичей?
– Идиот!
– Мальчики! – строго окрикнула их Карина – Нам еще перегрызться не хватало. Спокойнее.
– С мелкой Диззи сидит? – спросил после паузы Денис – Ее от Марены калачом не отвадишь. Я думал у мертвецов инстинкты атрофируются.
Карина жестом приказала Вереску заткнуться, и очередная колкость запуталась в его зеленых ветках. Ответила сама:
– Во-первых, не атрофируются, просто в некоторых нет особой нужды. Например, она дышит только потому, что привыкла. Ее обмен веществ не так зависим от атмосферного кислорода, как наш. Во-вторых, у нее есть чисто меркантильные соображения. Марена плескает Жизнью во все стороны. Для нее полезно находится рядом с ней.
– Это кто тут меркантильный? – спросила Диззи, заходя в гостиную.
Карина проигнорировала вопрос и стала раскладывать на полках яблочное пюре. Королева мертвецов решила не заострять отношения со Смертью. Тем более она была права. На бледных щеках мертвой красавицы появилась тень румянца, а сегодня даже четыре раза стукнуло сердце, в почти человеческом ритме. Ну, если человек в коме.
По сути у Дениса был личный педиатр в лице Вереска и две охотно сидящие с ребенком женщины. При этом он не имел и секунды свободного времени. В этом была извечная загадка того, как младенец способен распространиться на всю жизнь без остатков. Все в доме было подчинено одной цели – Марене.
К счастью, ребенок рос буквально на глазах. Денис с нетерпением ждал того момента, когда она заговорит. Потому что бесконечная игра в «угадай-ка чего она хочет» его приводила в тихое бешенство. Даже плач обыкновенного дитя режет человеческий слух. Чтобы взрослые не забивали на отпрыска, тональность плача ребенка такова, что сразу обращает на себя внимание. У ведьм, как и в других случаях, все было куда круче.