– Когда это произошло?
– Пятого октября.
А сегодня одиннадцатое декабря. Прошло два с лишним месяца. Это много. Чего же Оксана ждала?
– Расследовать лучше по горячим следам, – дипломатично заметил Кис.
– Я все надеялась, что полиция найдет Юру, что поймает убийц. И что дочка вернется…
– Она сбежала из дома, вы сказали.
– Да. Еще до того, как похитили Антошу. Юля так и не знает, какая беда у нас случилась.
– Об этом сообщали в прессе? По телевидению?
– Не могу сказать, не в курсе. Какие-то журналисты рвались со мной поговорить, но я всем отказывала, на звонки не отвечала, дверь никому не открывала. В таком состоянии была… Будто меня саму убили. Спасибо Ане – это моя подруга, – она сидела со мной, как с больной, даже ночевала у меня… Вы думаете, Юля могла как-то узнать из прессы о… случившемся? – Оксана явно не смогла произнести слов «о смерти брата». – Но тогда бы дочка сразу вернулась, не сомневайтесь! – в ее голосе слышалась убежденность.
– Не сомневаюсь, – кивнул Алексей. – И что я могу для вас сделать? – снова включил он «деловой голос». – У вас произошли три печальных события: сбежала дочь, погиб сын, исчез муж. Полиция, как я понял, ничем помочь не сумела, и вы пришли ко мне, частному сыщику. Чего вы ждете от меня? Чтобы я попробовал найти вашу дочь? Мужа? Установить, кто виновен в гибели сына?
Повозив украшение по цепочке, Оксана подняла наконец глаза на детектива:
– Всё.
– То есть…
– Найдите ответы на все мои вопросы.
Ого! Этого Алексей не ожидал. Прошло два с лишним месяца, полиция ничего не установила – и теперь он, частный детектив, должен дать Оксане ответы на мучающие ее вопросы?! Но это почти нереально… Если б она сразу обратилась, тогда б еще имело смысл попытаться. А спустя столько времени…
– Хорошо, – бодро ответил он. – Можем попробовать. Расценки на мою работу указаны на сайте, вас они устраивают?
– Да, не беспокойтесь.
Алексей вовсе не беспокоился – нет, он спросил в надежде, что клиентка вдруг спохватится и откажется от его услуг. Поскольку поставленная задача его отнюдь не вдохновляла. Это дело не из тех, которые разрешаются в три прихлопа. Возможно, и в десять не разрешаются, или даже вообще не разрешаются.
– Мы живем… Я живу, – исправилась она, – в Подмосковье, в Энске[1], преподаю английский и немецкий в частной школе, мне хорошо платят, плюс индивидуальные уроки. Так что не вопрос.
Алексей знал Энск: он разросся за последние два десятилетия из бывшего дачного поселка, который и в прежние времена был престижным. Скоростное строительство коттеджей и малоэтажных домов, которые застройщики сдавали целыми кварталами, и стремительное развитие инфраструктуры – школ, детских садов, поликлиник, магазинов класса «люкс», спортивных сооружений, клубов и ресторанов – превратили его в городок для состоятельных людей. Неудивительно, что учительница частной школы хорошо зарабатывает.
– Ну что ж… Тогда приступим. Я должен задать вам уточняющие вопросы. Предупреждаю: придется влезать в личное. Случается, люди не понимают и начинают нервничать, а то и…
– Я понимаю. Не беспокойтесь.
– Отлично. Будем придерживаться хронологии. То есть начнем с побега вашей дочери. Юля, так? Что случилось перед этим? Вы поссорились?
– Пустячная ссора, ерунда, из-за такого не сбегают из дома. Она всего лишь прогуливала школу, притворяясь больной.
– Притворяясь?
– Она даже не особо скрывала, – вздохнула Оксана. – Сначала Юля заявила, что не пойдет на уроки, так как собралась ехать к своему парню. Это было очень неожиданно: она организованная девочка, самостоятельная, ее не приходится понукать, она сама знает, что следует делать и когда. А тут вдруг…
– То есть Юля влюбилась? Или у нее отношения с этим парнем уже давно завязались?
– Не могу вам сказать. Они играли в шахматы по Интернету на каком-то сайте, там и познакомились. Виртуальная любовь, понимаете ли. Думаю, это случилось за два-три месяца до ее побега. Она мне ничего толком не рассказывала, лишь как-то обронила, еще летом, что Том ей нравится…
– Том? Он иностранец?
– Не думаю. На сайтах у них у всех псевдонимы, клички.
– И где этот сайт обитает, по какому адресу, не знаете?
Оксана покачала головой.
– Я же не думала, что все может так повернуться… Не видела необходимости выяснять.
– Хорошо, – кивнул Алексей. – Вернемся к хронологии. Значит, Юля вдруг заявила: я еду к Тому, так?
– Примерно. А если точнее, то «завтра в школу не пойду, мне нужно повидаться с Томом».
– То есть Юля решила – или они вместе с ее Томом решили – срочно перевести свои отношения в реал?
– Видимо, – пожала плечами Оксана. – Дочка не пояснила.
– Ладно. Что было дальше?
– Я категорически запретила ей прогуливать школу. Я прекрасно понимаю свою дочь, я не против ее влюбленности, отношений с мальчиком. И я не стала бы возражать, если бы Юля попросилась уехать на выходной. Конечно, после проверки, что это за Том такой. Но вместо уроков? Это ни в какие ворота… Я не позволила.
– И тогда Юля притворилась больной, так?
– Да. И все равно прогуляла школу.
– Вам назло? Отомстила?
Оксана ответила не сразу. Золотой кораблик еще немного покатался по цепочке.
– Понимаете, когда подростки влюбляются, взрослые начинают казаться им врагами. Я не только по своей дочери знаю – я ведь в школе работаю, насмотрелась. У детей нет ничего важнее их влюбленности, у них «пожар любви», а взрослые талдычат: поздно не ложись, уроки делай, оценки хорошие приноси, в комнате убери. Полярная противоположность интересов, ценностей. Поэтому отношения сразу портятся.
– Значит, Юля прогуляла школу…
– И на второй день тоже. И на третий. А на третью ночь сбежала.
– Но она хоть как-то объяснилась с вами?
– Нет, только оставила записку. Не знаю, куда я ее задевала, – в таком была шоке… Но текст помню: «Мама, папа, не обижайтесь, но меня достала ваша опека, я хочу жить самостоятельно. Я уже взрослая, не пропаду, у меня есть друзья и есть дар.
Не ищите меня. Иначе я никогда не вернусь».
– Дар?
– Юля талантливая шахматистка. Победительница городского и районного первенств по шахматам. Наш мэр самолично вручал ей медаль! И скоро она должна участвовать в региональном турнире. Да вот, сбежала… Вы не подумайте, что у нас плохие отношения были, совсем нет!
– Я и не думаю, с чего бы?
– Ну как же, записка в таком тоне холодном написана, прямо ледяном, будто Юля нас не любит. Но, уверяю вас, она нас очень любит, у нас близкие, душевные отношения, – грустно произнесла Оксана.
Кис верил. У такой уютной матери, как она, могут быть только уютные отношения с детьми. Такие, где всем комфортно. И записка дочери отнюдь не свидетельствует о плохих отношениях – это милая Оксана с по-настоящему «плохими» никогда не сталкивалась. В подобных семьях и вовсе записок не пишут. В подобных на родителей начихать – станут ли те волноваться, искать свое чадо, не спать ночами? А тут: «Мама, папа, не обижайтесь». Не обижайтесь – это равноценно извинению.
Однако записка девочки была и впрямь сухой, отстраненной. И главное, звучала не слишком убедительно. «Достала ваша опека»… Алексей ощутил нотку фальши в этих словах. Когда подростка действительно достали, он выражается иначе. Резче, что ли… И короче. А эта написана вежливо, хорошо воспитанной девочкой. Не вы, родители, меня достали, – это было бы несправедливо, Юля чувствовала, у них ведь душевные отношения в семье! – а опека достала. Будто Юля что-то другое имела в виду, но не сказала прямо.
И друзья, это кто такие? Девушка бежит к любимому, а ссылается на «друзей»… Несколько странно. Словно не хочет, чтобы родители знали, к кому она отправилась. Но какой в этом смысл, если они уже знают о ее намерении? Если из-за этого у них даже вышла ссора?