– Эй! Васька. Скоро там подлец будешь. – ворчала она. – А то продуктов так не было и нет, а я открываться через четверть часа должна. Что же Васька-подлец меня без продуктов оставить желаете, все с этой своей кралей гулять изволите, а на меня Вам всем начхать.
Глава 7
Ночь полной луны
Итак, эту главу мы начнем с конца предыдущий главы.
…она оглянулась, и прокричала до более грубым прокуренном от табачного дыма папирос голосом:
– Эй! Васька. Скоро там подлец будешь. – ворчала она. – А то продуктов так не было и нет, а я открываться через четверть часа должна. Что же Васька – подлец меня без продуктов оставить желаете, все с этой своей кралей гулять изволите, а на меня Вам всем начхать.
Появляется Васька.
– Да что ж это такое ей-богу, собраться спокойно не дают. А я-то на базу летал, свежее пиво и мороженое «Эскимо» раздобыл. А Вы Клавдия Ивановна вечно недовольны изволите быть.
– Ну-ну, шельма. Язык свой при себе держать надо. Мало ли куда там ходить изволите, а на работу извольте не опаздывать, или быстро заменю – шельма.
– Зря Вы так Клавдия Ивановна, я же все ради Вас стараюсь. Что плохого в том, что в палатке будет много еды и выпивки. Все довольны будут. Вы же знаете контингент какой бывает, не угадаешь иной раз что кому надо.
– И то верно. Контингент нынче пошел. Ни то что в былые времена.
– Точно.
– Ну ладно, Вась! Заноси продукты, а то мы разболтались, а полночь близка. Смотри, – показывая на Патриаршие пруды – на их отражение в воде, своей упитанный рукой сказала Клавдия Ивановна. – луна уже поднялась, выглянула своим ярко-жёлтом цветом из-за туч. – она подняла голову к небу, и сказала. – Луна! Как прекрасна она – луна. Луна в ночи. Она всегда утишает путников попавших в затруднительные положения. Она освещает им путь, дает надежду.
Вася уточнил:
– Луна, а солнце? Оно ведь тоже дарует свет и тепло.
– Это так. – согласилась Клавдия Ивановна. – Оно дарует нам свет. Свет и жизнь. – она сделав паузу, любящем взглядом посмотрела на луну, и сказала следующее. – Солнце – это дневное светило. Оно всегда дарует людям жизнь какие бы они ни были, злые или добрыми. Таковы люди по своей натуре, и никто их не изменит. Если пропадет солнце – оно погаснет, то люди просто сойдут с ума. Некому будет их охранять, дарить им жизнь.
– Это так. – согласился Василий. – Но причем здесь луна?
– Луна? – на секунду задумалась Клавдия Ивановна. Она могла ответить на этот вопрос, но ее ответ мог противоречить всем законом мироздание. Ведь солнце – единственное светило в этой галактике, его свет падает на луну, и звезды – мерцающие где-то очень далеко, в глубинах галактике. До них сотни миллиардов световых лет, и как может одно солнце освещать всю эту галактику – тайна. Впрочем, если предположить что галактика это одно большое зеркало, и лучи от солнца отражаясь на определенных предметах попросту отражает свой свет на другие космические объекты, а те в свою очередь отражают лучи солнечного света на другие объекты – с поправкой, что отраженный луч от иного объекта отражается с гораздо меньшей световой энергией чем первоначально от солнца, то становиться абсолютно понятно, как световые лучи солнечного света способны дать свет всем объектом в космосе – в этой галактике, в доме в котором мы живем. Зная все это, Клавдия Ивановна сказала. – Она никогда не погаснет. – сказав эти слова, Клавдия Ивановна ввергла Васю в смятение, но тотчас же объяснила свои слова. – Солнце может погаснуть для земли. На то есть много причин. Одна из них банальна до невозможности. – она сделав долгую паузу, тяжело вздохнув, добавила, как бы утверждая наверняка. – Тучи – вот единственное одно из реальных объяснений которое может реально произойти с солнцем. Темные тучи – кромешная тьма, и лишь одна ночная светила – луна. Она будет давать надежду людям на то, что ни все еще потеряно.
Слушая Клавдию Ивановну, Василий смотрел на небо, и представлял, что луна – одна из небесных светил мирозданья, которая дает человеку надежду на будущее. Но, вдруг, он вдруг представил, что луна окутана темными тучами. Вокруг темная мгла. Подумав об этом ему стала жутко. По его телу пробежал легкий холодок, и жуть которая уже нахлынула на него, и он ее чувствовал с головы до ног, стала более страшной и ужасающе холодной. Вася с ужасом воскликнул:
– А если Луну тоже окутают темные тучи, что тогда?
– Тогда? – на секунду задумалась Клавдия Ивановна. – Тогда все, конец. Конец всему человечеству. Конец планете – земля. – сказав эти слова она сама ужаснувшись от своих мыслей вслух, бросила. – Всему конец. Всему этому мирозданью. – затем она утвердила. – Потому что без света не может быть и тьмы. Только бесконечная пустота, и страх перед неизбежностью своей беспомощности. Беспомощности перед пустотой. – тут Клавдия Ивановна посмотрела на часы, весящие на одном из фонарных столбов на Патриарших прудах. Без десяти двенадцать. – Ну заболтались мы тут, а гости ждать не будут. – затем она торопливо бросила. – Что стоим? Философствовать в другой раз изволим, а сейчас работать надо, а то гости недовольны будут.
Сидевшие на лавке у фонарного столба, Жора со спутницами, смотрели на происходящее как бы извне. Все то что происходила этой ночью – на Патриарших прудах, все им казалось чем-то мистическим. Чем-то непонятным. Они так и не могли понять, все то что с ними происходит – реально или это лишь плод их воображения. Погрузившись в рассуждение о произведении Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита», они очевидно сами того не понимая попали в его мир. Мир, где реальность пересекается с действительностью. Мир Воланда, Фагота, он же клетчатый. Его друга – кота Бегемота. Красавицы Геллы. Азазелло. Убитом горем женщины – Маргариты. Ее Мастера, и многих других героев этого замечательного романа. Романа – который до сих пор не может ответить на главный вопрос этого романа – достойны мы того покоя, который подарил в конце своего путешествие по Москве Воланд со своей свитой. Достойны ли мы того покоя, который даровал им Иешуа Ганоцри прося об этом Воланда – силу зла. Ведь Воланд – зло. А как известно добро и зло несовместимы. Хотя по утверждению самого Воланда, который говорил Левий Матвей, что тень – это неотъемлемая часть света, и то что мир погибнет в ярком солнечном луче, если не буде тени. Возможно он прав. Ведь человек и каждый зверь прячется от палящего солнце в тень. Что если этой тени не было б, и солнце стояло б на небе недвижимо, сжигая все и вся на своем пути. Все погибло бы. Даже мертвая пустыня и та бы сгорела от палящего на нее солнце, что же говорить о ее обитателей? Они сгорели б заживо. Какая ужасная смерть. Так что зло – неотъемлемая часть добра, а добро неотъемлемая часть зла. Это было, есть и будет всегда. Вспомним хотя бы Иуду из Кариафа. Скажите – он злой человек или нет? Он предал Иисуса, продал его за тридцать серебряников. Но не предав он Иисуса, не было б Голгофы, и не было б смерти и воскрешение. И самое главное в этой истории, не было б того, что священники называют: «Принятием грехов всего человечества». Иисус спустился в Ад, и спас все грешные души, приняв их грехи на себя. Что это? не что иное, как самопожертвование. Вот главный смысл этого романа. Маргарита пожертвовала собой ради Мастера, а Иешуа Ганоцри пожертвовал собой ради всех нас – жителей земли. Но вернемся к нашим, и Эммануэль сидели на скамейке. Смотря на происходящее, они не могли поверить своим глазам. Они словно находились в ином мире, мире – где нет боли и насилия, где тишь и гладь. Мире – полной покоя и умиротворения. Им было покойно на душе. Вся суетливость и волнения сгинули без следа. Они чувствовали в своих сердцах полный покой и душевное равновесие. Что же касается Эммануэль, то она несмотря на всю тишину и гладь присущей здесь, она все же не верила тому, что все это происходит на самом деле. «Ведь все это можно только увидеть только во сне, и то под кайфом». Так считала она. Она считала, что все это не может быть на самом деле. Это всего лиши чье-то внушение. Внушение того, что она в ином мире. Мире – неподвластным ни ее пониманию, ни пониманию кого бы то ни было. Возможно она сейчас находиться совсем в другом месте, а все то что она ведет в данный момент это последствие введенного ей препарата. Препарата, который подавляет психическое сознание индивидуума человека, и замещает его другим. Пусть даже на незначительное время. Все может быть. Одно – неотъемлемая часть второго, как второе – неотъемлемая часть первого или третьего, в зависимости от того, как глубоко можно подавить сознание человека и сделать из него того объекта своего исследование, которое нужно экспериментатору. Эти и подобные эксперименты проводили нацисты, они оставили после себя жестокое наследие, этому никто не станет противоречить. Но все-таки, если увидеть их медицинские записи по поводу человеческого сознания, то возможно наука продвинулась бы намного вперед. Вот так опять то же самое утверждение: «Без зла нет добра, а без добра зла». Эта истина веков, и никто ее не опровергнет – никогда. Эммануэль тихо спросила у Люды: