Я ещё по инерции пытаюсь сопротивляться и в десятый раз произношу без всякой надежды:
– Галь, а может не надо?!
Я так ей надоела, что она не выдерживает, останавливается прямо посреди дороги, смотрит на меня в упор и спрашивает:
– Ты как сегодня спала?
Я радостно выпаливаю:
– Как убитая!
– Во-от, – протягивает Галка, поднимая вверх указательный палец. – В том-то и дело, что как убитая. А может, пока ты спала, в тебя какой-нибудь дух вселился или инопланетянин, или ещё какая зараза.
– Спасибо. Успокоила, – всерьёз обижаюсь я. – Мало на меня свалилось, так ты ещё заразу какую-то приплела. Про духов с инопланетянами лучше промолчу.
– Да я это так, к слову, – стала оправдываться Галка, виновато глядя на меня. – Просто думаю вслух.
– Хорошо ж ты обо мне думаешь, подружка! – не могла я успокоиться. – Как зараза какая, так, по-твоему, и я тут как тут.
– Ну что ты к словам придираешься?
– А нечего всякую заразу ко мне приплетать. Да ещё инопланетян каких-то. Где ты их видела, инопланетян этих?! Плетёшь абы что! Страхи всякие придумываешь, когда и без тебя тошно. Ещё в церковь с тобой иди! Да кто тебя туда пустит, богохульницу?!
– Я на улице постою, – обиженно бухтит Галка, и я умолкаю.
Заходить внутрь одной как-то страшновато. Я хоть и люблю слушать колокольный звон с приличного расстояния, но этим моё общение с храмом Божьим до сего дня и исчерпывалось.
Притихшие, мы потоптались немного на крыльце, потом вздохнули, как перед прыжком, и дружно шагнули вперёд. Хорошо – двери оказались широкими, и мы хоть и боком, но одновременно протолкнулись внутрь, а то ведь могли и застрять. Вот была бы потеха.
В церкви тихо, немного сумрачно, но совсем не страшно. Она поразила нас не столько богатым убранством и множеством свечей перед иконами, сколько какой-то благостной тишиной.
Людей мало. Никто не обращает на нас никакого внимания. Одна женщина стоит перед иконой недалеко от входа, другая истово молится и кладёт поклоны в глубине зала, а на скамейке у самой двери сидит древняя старушка и смотрит куда-то в глубь себя.
Оглядываясь по сторонам, мы медленно продвигаемся вперёд до тех пор, пока я не упираюсь в какую-то конторку. Я не помню, как она называется, но вспоминаю, что это главное место в церкви и дальше, кажется, идти нельзя.
Галка шепчет:
– Ты тут постой подольше. Говорят, тут можно вопрос задать и ответ получить.
– Знать бы ещё, что спрашивать, – задушенно шепчу я в ответ и с надеждой смотрю на подругу.
Я и в самом деле растеряна. Столько впечатлений сразу! Галке тоже не по себе, и она, заикаясь на каждом слове, выдавливает:
– Ну не знаю… Надо же как-то узнать, что с тобой происходит… Тебе ж виднее…
– Что мне делать-то?! – в отчаянии выпаливаю я и вдруг чувствую, как что-то резко толкает мою левую руку. Точно в центр ладони.
От неожиданности и страха я закрываю глаза… И вдруг слышу…
– Пошли отсюда, – в панике шепчет Галка и чуть не бегом бросается к выходу.
Я судорожно открываю глаза, мотаю головой, чтобы окончательно прийти в себя, и, всё ещё ничего не понимая, тороплюсь за ней. Нас провожают взглядами. Я догоняю подругу уже на улице.
– Ну, ты даёшь?! – возмущаюсь я. – То пошли сюда, то пошли отсюда… Какая муха тебя укусила?! С тобой не выздоровеешь, а ещё сильнее заболеешь, или инфаркт схватишь. Носишься– то как… Будто по тебе стреляют…
Некоторое время Галка со страхом смотрит на меня. Я ещё не понимаю, почему со страхом, и не успеваю об этом спросить, потому что Галкино любопытство пересиливает её страх и опережает моё непонимание. Она заговаривает первой.
– А как ты на ногах устояла? – спрашивает она, наконец, переставая по-дурацки хлопать ресницами и пялиться на меня, как на душевнобольную, а я искренне удивляюсь:
– А с чего бы мне падать?
– А ты, что, ничего не почувствовала? – наступила её очередь удивляться.
– Ну почему? Меня как будто что-то резко в левую ладонь ударило. Неожиданно. И толчок такой сильный. Я испугалась и непроизвольно глаза закрыла.
– А дальше? – подруга не сводит с меня глаз.
– Всё, – честно отвечаю я.
– Нет, не всё! – в запальчивости выкрикивает Галка. – Твоё туловище резко отклонилось назад и под таким градусом, что ты неминуемо должна была упасть! А у тебя нигде ничего не согнулось, как будто ты изо льда или из цельного куска дерева! А потом – раз – и вернулась в исходное положение! Тут уж и я глаза от страха закрыла!
– Ну а потом просто сбежала, – уже тише добавляет подружка.
Некоторое время мы пялимся друг на друга без единой разумной мысли в голове. Я в недоумении. Ничего не помню из того, что Галка сказала. Никаких таких отклонений. Потом Галка начинает коситься на мою левую руку. Я сдаюсь. Мы рассматриваем обе мои ладони до рези в глазах. Без толку. Ладони как ладони. Обычные. Человеческие. Какие и были. В общем, мои ладони. Родные. Привычные.
Дотронуться до моей ладошки Галка всё-таки не решается, а я не предлагаю. Не дай Бог шарахнет током, и заорёт она на всю улицу, а на нас и так уже прохожие поглядывают. Тут и до психушки недалеко.
Так ничего и не поняв, мы медленно передвигаемся в сторону дома. У моего подъезда расходимся. Не хочется даже разговаривать.
В задумчивости поднимаюсь я по лестнице, и вдруг слышу:
– Нин, постой!
Я оборачиваюсь и вижу Розу, соседку с первого этажа. Она на десять лет старше меня, но это не мешает нам дружески общаться, периодически забегать друг к другу в гости и не только по делу, но и просто так, поболтать.
Роза очень трепетно относится к собственному внешнему виду, поэтому даже под угрозой казни её невозможно вытащить из дому без макияжа и без приличного прикида. Сейчас она стоит передо мной в домашних шлёпках и халате, и я понимаю, что что-то стряслось. Что-то из ряда вон выходящее. Я настораживаюсь. Приключений мне и своих хватает.
– Что случилось? – спрашиваю я и невольно начинаю волноваться. Неужели напасти валятся не на одну меня?! Может, в природе катаклизм какой произошёл, а я не заметила, и вот сейчас всё разъяснится?!
– Зайди на минутку, – зовёт Роза. – Ой, у меня такое!..
И я бегу вниз.
Роза втаскивает меня в квартиру, и я привычно вздыхаю. Кругом стерильная чистота. Я тоже не на помойке живу, но мои старания на ниве домашнего хозяйства ни разу не дали такого результата. Может, потому от меня и муж сбежал?!
Странно, у Розы и муж, и сын в наличии, даже кошка есть, а в квартире – как в операционной. Не дышат они здесь, что ли?!
От этих рассуждений меня отвлекает голос соседки. Половины я не слышала, но концовку уловить успела:
– Сколько раз говорила, что футбол до добра не доведёт. Так разве ж он послушает?! Вчера упал, сегодня ударили, и так каждый день! А с коленкой-то что теперь делать, если и хирург ничего вразумительного не говорит. Жидкость, сказал, будем пока шприцем откачивать, а там поглядим. Вот беда-то, Господи!
– Павел-то дома? – поинтересовалась я. – У него нога болит?
– Ну а у кого?! – удивилась Роза. – Я ж тебе уже полчаса…
– Ладно, ладно, – остановила я её причитания. – Зови парня.
– Пашка, иди сюда! Тётя Нина пришла!
Я рассмеялась. С Павлом у нас немного больше десяти лет разницы. И зовёт он меня по имени. Ну какая я ему тётя?!
– Да слышу я, – выходит из своей комнаты Павел. – Ты ж на все пять этажей причитаешь.
– Привет, Нин, – кивает он мне, а Роза вскипает.
– Сколько раз говорить – нашёл ровесницу!
– Успокойся! – это уже я вступаю в разговор. – Всё нормально.
– Ногу покажи, – командую я парню. Он начинает закатывать брючину, а Роза бежит за табуреткой.
– Лезь. Не по полу ж ползать, чтоб твою ногу разглядеть.
Павел громко, театрально вздыхает, возводит очи долу, но послушно становится на табурет, и я вижу висящий под коленом довольно большой мешок с жидкостью.
– Ужас! – причитает Роза, и я с ней соглашаюсь.