– Э, э, э!
На свою беду – третий джигит из машины полез не в мою сторону – а в сторону моего напарника. Это он сделал напрасно – сейчас он лежит без чувств, а Миша уже вытащил из-за руля водителя и долбит его мордой лица об капот. И чует мое сердце – морда лица джигита, вина которого лишь в том, что подвез сородича и радовался его успехам на любовном фронте – не выдержит столь изощренного надругательства быстрее, чем капот.
– Стоп, брат, стоп…
– С…а.
– Все, не надо. Видишь – в отключке он. Стоп.
Джигит мелко дышит, хлюпает кровавыми соплями. Глаза закрыты – притворяется, я уже научился понимать, кто в отключке, а кто притворяется. Но это даже хорошо – что притворяется. Значит – боится. А тот, кто не испытывает уважения – должен испытывать страх…
– Карманы пошмонай, и шмеля заряди.
– А?
– Пошмонай, говорю… И шмеля…
Я оглядываюсь. Полиции на горизонте нет… впрочем, когда они нужны – их никогда нет. Зато охранник спешит на помощь – когда все уже кончено.
Миша поворачивается – и охранник резко меняет свои намерения – оказывается, он имел претензии к неправильно припаркованной неподалеку машине. У меня, к сожалению, так не получается. Как объяснил мне один старый и матерый фсбшный опер – у меня биографии нет на лице. У Миши, она, получается, есть. Но я не в обиде, честно…
Возвращаюсь назад. Щелкаю на мобильник сначала номер машины, затем морду лица покусившегося на даму джигита. Если они попытаются разыскать нас через общину или через продажных ментов… тьфу, понтов или как там их – мы будем знать их и наведаемся к ним еще раз. Для повторного внушения.
Теперь девчонка. Господи, совсем ребенок еще. Двадцати пяти похоже, нет. С моими тридцатью восемью я для нее – наверное, как Мафусаил…
– Зовут как? Слышишь меня?
– О… Олеся…
Украинка, что ли?
– Знаешь его?
– Д…да.
– Не трясись. Как этого звать?
– Это… Мага-а-а-а…
Прорвало. Хватает меня и начинает реветь. Прорвало…
– Господи… спасибо вам… он… приставал… он… говорил, меня порежет, если я… понимаете, я честно… я ничего такого… понимаете…
Ввязались на свою голову…
– Тихо. Тихо, говорю тебе. Машина есть?
– Да… там… я, понимаете…
– Понимаю. Садись в машину и уезжай. И больше не бойся. Если будет приставать, вот, на.
Я даю ей карточку. На ней – только эмблема агентства и номер телефона. И написанное ручкой мое имя – одно из моих имен.
– Спросишь меня. Я помогу, хорошо?
Где-то в уличной толчее – слышится сирена. Чип и Дейл спешат на помощь.
– Пошли. Не надо здесь оставаться. Пошли.
– А можно…
– Что?
– А можно… я просто так позвоню, а?
Предложение застает меня врасплох. Честно – и не думал об этом, вот чем хотите клянусь. Не до того…
– Если хочешь – звони. Только вечером. Я работаю…
Гиббоны[10] пытаются остановить машину на выезде – но удостоверения, показанного через стекло – оказывается достаточно, чтобы отстали и даже козырнули. Смех и грех – я эту красную ксиву на базаре купил, КГБ СССР написано, а рядом ксиву «Лучшему зятю» продавали. Пусть теперь с этими тремя додиками разбираются. Тем более Миша им шмеля зарядил – подкинул в салон два боевых патрона от автомата Калашникова. Вот пусть и хлебают… большой ложкой.
И еще пожрать не дали, гады.
Российские СМИ сообщают о благотворном влиянии Имарата Кавказ на Ямал. Дух свободы распространяется среди проживающих там порабощенных народов; ненцев, хантов, коми, селькупов, татар, украинцев и других.
Чекисты бьют тревогу:
«На Ямале растет численность радикальных группировок, констатировал руководитель центра по противодействию экстремизму управления МВД РФ по ЯНАО Сергей Савин. Выступая на консультативном совете по вопросам этноконфессиональных отношений при правительстве ЯНАО, он отметил, что за последние годы в округе проявился практически полный спектр экстремистских угроз. За этим процессом стоят эмиссары международных экстремистских организаций.
«В последнее время в нашем регионе развернули деятельность ячейки международных экстремистских организаций, таких как Имарат Кавказ, а также религиозные группы ваххабитского толка.
Они специализируются на идеологической обработке населения и призывают своих учеников к активным действиям, в том числе и к совершению террористических актов», цитирует Сергея Савина газета «Красный Север».
По словам силовика, одна такая группа, состоящая из бывших жителей Губкинского, выехала минувшим летом в Дагестан.
«Экстремистские силы сделали серьезную ставку на молодежь, – считает Сергей Савин. – Их представители активно вербуют новых сторонников и обучают молодых радикалов основам военного дела и методам конспирации. На этом фоне существенно обострилась оперативная обстановка в учебных заведениях, в которых обучается ямальская молодежь».
По словам руководителя окружного центра «Э», речь идет исключительно о вузах, находящихся за пределами ЯНАО. Представители некоторых землячеств, отправляясь на учебу в другие регионы, становятся там жертвами идеологической обработки. Кто-то из них настраивается на провоцирование межнациональных конфликтов, а кто-то, досрочно покинув стены альма-матер, отправляется прямиком на Северный Кавказ.
«Один из жителей Ноябрьска – студент Тюменской медицинской академии, предварительно написав завещание, бросил учебу и втайне от родных уехал на Северный Кавказ. Когда к его розыскам подключилась полиция, выяснилось, что до поступления в ВУЗ пропавший не интересовался ничем предосудительным и был совершенно равнодушен к религии.
Поведение молодого человека резко изменилось после поступления в медакадемию. Под влиянием однокурсников он принял Ислам и стал его придерживаться», – привел в пример этот случай Сергей Савин.
Полицейский отметил, что процесс миграции из других регионов страны и ближнего зарубежья на Ямал контролируется недостаточно эффективно. В общей многотысячной массе трудовых мигрантов из Средней Азии есть лица, поддерживающие идеологию отдельных террористических организаций.
Двое участников международных террористических организаций, нелегалы, вели активную работу по вовлечению местных жителей в экстремистскую и террористическую деятельность.
Москва, район Кузьминок. 23 августа 20… года
Оперативное время 2 часа 45 минут.
Средних лет человек, а может быть и просто многое переживший и выглядящий старше своих лет, внешне неприметный, немного темный лицом – но скорее загорелый, чем тот, кого в Москве кличут ЛКН, ненавидят и в тайне боятся – прошел хорошую школу подрывных действий и у него были хорошие учителя. В отличие от некоторых других участников террористической группы – он прибыл сначала во Владимир, город недалеко от Москвы и только потом – автобусом, в Москву. Он знал, как скрываться в многомиллионном, постоянно находящемся под наблюдением городе – поэтому на нем была черная рэперская куртка – худи с капюшоном, он старался не поднимать головы, чтобы его не засекла камера наблюдения. Он не пошел и в метро – знал, что метро расценивается как особо опасный объект и прикрывается тысячами камер наблюдения с системой автоматического анализа изображений. Не пошел он и в такси, не стал ловить частника – он знал, что среди таксистов полно стукачей, знал это еще по родной республике. Вместо этого – он купил транспортную карту, сел в автобус, проехал на нем до здания ВДНХ и сел там на маршрутку-шаттл, идущую в нужном направлении. Он не был сельским дикарем, как несколько лет назад и умел действовать в крупных городах, ничем не выдавая своих намерений. Но внутри у него – все кипело от возмущения.