Вдохнув, Мельников подумал, что при всем его уме и профессионализме, Евгению Смольянинову совсем не место в правоохранительных структурах. Ему следовало работать там, где пригодилось бы его умение изъясняться длинно и правильно, где его идеализм был бы уместен, и ему не пришлось бы выполнять не всегда разумные распоряжения старших по званию.
– Послушай, Жень, если я расскажу, ты мне все равно не поверишь.
– Попробуй сделать так, чтобы это звучало убедительно, – Смольянинов скрестил руки на груди и приготовился слушать.
– Больше месяца назад мне стали сниться странные сны. Такие реальные, все четко, как по-настоящему, и утром я мог вспомнить каждую деталь. А потом я понял, что все это случается на самом деле – не обязательно в тот же день.
– Вещие сны?
– Да, – согласился Дмитрий, и, обиженный скептицизмом в глазах друга, продолжал с жаром:
– Как я, по-твоему, догадался, где находится склад наркотиков? Почему я выиграл все до одного наши с тобой пари? Зачем я три дня кряду заставлял тебя носить бронежилет?
– Да, кто бы мог подумать, что у обкурившегося чудика окажется ствол? – пробормотал Евгений, машинально касаясь рукой груди в районе сердца, где все еще оставался синяк. А больше ничего странного с тобой не происходит?
– Странного? – изумился Мельников. – В смысле, не вижу ли я зеленых человечков и не продал ли я душу дьяволу? Нет, определенно нет, – ответил он, в глубине души довольный серьезностью, с которой был задан вопрос.
– Так что насчет девушки, которую ты рисуешь? Ты ее тоже… видел?
– Да. Она в опасности.
– Что с ней произойдет?
– Ее убьют… Это молодой мужчина. Высокий, светлые волосы, лет двадцати пяти.
– Почему ты не нарисовал его портрет? Это значительно упростило бы ситуацию.
– Понимаешь… Я пытался, но… Как бы тебе объяснить… – Мельников задумчиво почесал затылок. – Я видел одну и ту же ситуацию, но сны были не одинаковыми.
Евгений недоуменно повел плечами.
– Ну, это как смотреть новости по разным каналам. Я видел с разных позиций и в основном, так сказать, был спиной к преступнику. Я хорошо видел девушку, а парня – в лучшем случае мельком и в профиль.
– Что еще ты видел? Какие-то детали? Ты же знаешь, в таких случаях может помочь все что угодно…
– В таких случаях? – изумился Дмитрий. – У тебя было много таких случаев? Я вообще поражен, что ты мне веришь.
– Конечно, я тебе верю. Ты мой друг, – просто ответил Евгений. – Это все и впрямь чертовски странно. Но раз уж это дело жизни и смерти, то я, пожалуй, рискну оказаться наивным дураком, – ухмыльнулся он. – И все же?
– Это произошло в квартире. Не знаю, какой этаж, но, по-моему, довольно высоко. Они стояли у окна, и видно было соседние дома. Но я этого места никогда не видел, да и ничего примечательного там не было. На тумбочке стояли часы. Они показывали десять минут пятого. Девушка была одета в белое платье, но, наверное, не свадебное. На нем был черный костюм и белая рубашка. Будто они только что вернулись с какого-то мероприятия. Он держал в руках нож, перепачканный кровью, а на ее груди расплывалось багровое пятно. На лице девушки было удивление – она не ожидала удара. Но знаешь что, – продолжал Мельников, довольно потирая руки, – сегодня, только сегодня, я увидел его лицо. Это выражение ни с чем не спутаешь. Так смотрит убийца. Сейчас нарисую.
– Ладно, погоди. Послушай, что я узнал. Вчера, ближе к вечеру, позвонила одна неравнодушная бабуля, весьма озабоченная своим гражданским долгом, и рассказала любопытную историю. Она узнала девушку с «фоторобота» – видела ее несколько дней назад.
Конец ознакомительного фрагмента.