Так Коликов и протаскался со своей подопечной по центру восточного Берлина два часа, всё это время, оставаясь в тяжёлом неведении, относительно истинных оперативных способностей молодой шпионки.
С наступлением темноты, негостеприимный восточный Берлин, все же наводнился прохожими. Толпа оживила серые улицы. Служащие и клерки, работники магазинов и кооперативных лавчонок, военные и полицаи. Все, как один повылезали из своих нор в надежде разнообразить свою тусклую, до тошноты скучную жизнь.
Эльма лавировала в толпе, словно лыжник на склоне. От её благостного дневного настроения не осталось и следа. Сейчас девушка была сосредоточена и напряжена. Руководствовалась она лишь сухими инструкциями и холодным расчётом. Движения её сделались порывистыми и чёткими, походка больше напоминала легкий бег. Со стороны она, должно быть, выглядела, как торопящаяся на свидание барышня. Она лихорадочно сжимала подмышкой свою сумочку. Коликов чувствовал насколько напряжены пальцы её рук.
Интересно, что за информация скрыта в той шифровке? От кого она и кому предназначена? Эльма определенно не могла знать ответы на эти вопросы. Шифровка на то и шифровка, чтобы её никто не смог прочесть, не зная ключа. Имела ли этот ключ сама Эльма или она всего лишь курьер, Коликов не знал. Но судя по всему, в скором времени тайна прояснится. Девушка свернула в какую-то подворотню и быстро спустилась в полуподвальное помещение довольно маленького и неприметного бара.
«А вот и явка» – подумал Коликов и увидел периферическим зрением девушки отблеск фар автомобиля. Вероятно, одного из тех, что следовали за девушкой на протяжение всего пути. Как ни странно, но довольно грамотные действия девушки на время позволили отделаться ей от пешего «хвоста». Возможно, поспеши она забежать в бар, и ребята на авто проехали бы мимо. Но тихий скрип тормозов не позволил Коликову расслабиться.
Глава 3
– Итак, Геннадий Степанович, что вам известно об этой женщине?
На голограмме посреди длинного полированного стола повисла информация об объекте. Голос генерала звучал тихо, даже с присвистом. Это навело Зорина на мысль, что генерал находится в ярости.
– Не могу знать, товарищ генерал-майор! – лихо отрапортовал полковник, догадываясь, что каждое сказанное им вслепую слово, может здорово аукнуться ему в скором будущем.
Уже не первый раз он попадал впросак по вине Коликова. Но сегодня капитан превзошёл сам себя. Была четкая директива, спущенная «сверху», прорабатывать все вероятности связанные со Второй Мировой Войной в целом и с Великой Отечественной, в частности. Перед вызовом на ковер, полковник Зорин успел лишь вычислить, какую из вероятностей, предложенных компьютером, выбрал своевольный капитан. И выбор этот полковника просто обескуражил. Шестьдесят второй год! Зорин прекрасно понимал, просочись эта информация наверх, оправдаться будет трудновато. И вот – просочилось. Вытирайте, товарищ полковник. А как, собственно, он – полковник Зорин, может контролировать процесс внедрения, инициированный капитаном Коликовым во внеслужебное время?
«Тактика у меня такая» – мысленно передразнил Коликова Зорин и, выдохнув, продолжил докладывать генералу:
– У капитана Коликова тактика такая. – Зорин мысленно выругался: «Дурак! Ничего умнее не придумал?»
– Не подчиняться прямым приказам – это, по вашему, тактика? – леденящим душу басом просипел генерал.
– Я не о том, товарищ генерал-майор. Коликов, оператор толковый, но внедряться по правилам, увы, отказывается. Может лишь в спящего объекта проникать. А для того внедрение производит ранним утром.
– Полковник, ты чего мне уши греешь? Я эту систему разрабатывал. Я у её истоков стоял. Мне ли не знать, что наше утро и утро объекта внедрения вообще никаким образом не пересекаются! Внедрения происходят рандомно. На выбор даются, лишь вероятность и сам объект. А все остальные параметры будь то утро, вечер, трезвый объект или пьяный или, может, обоссанный в окопе, это уже частности, которые никак не контролируются. Ни компьютером, ни оператором.
– Я знаю, товарищ генерал-майор. – побелел Зорин. – Но никак повлиять на капитана Коликова не могу. Я уже несколько раз писал рапорт на ваше имя об отстранении капитана Коликова от оперативной работы.
– Коликов самый результативный из операторов! – возразил генерал. – Мы не можем принять такой рапорт от вас. Сам Коликов, насколько я понимаю, вполне доволен работой. И на вас, между прочим, ни разу не пожаловался.
«Ещё бы эта тварь на меня пожаловалась, – Зло подумал Зорин. – Я ему жопу раз двести прикрывал уже!»
– Так точно! Доволен! – поддакнул он генералу.
– Ему действительно не хватает дисциплинки. – уже мягче продолжил генерал. – Но увольнением такие вопросы не решаются, полковник.
– Так, как же мне на него влиять? Я не могу сутками напролет сидеть на объекте. А если бы и мог. Капсула подчиняется только оператору. Мое присутствие в пультовой никаким образом не влияет на выбор Коликовым вероятностей.
– Политработу нужно проводить грамотнее, полковник! – назидательно подняв палец вверх, сказал генерал. – В наше время, политработу проводили каждый день. А иногда и посреди ночи поднимали, чтобы позаниматься. И всё доходчиво объясняли. И до всех доходило. А с теми, до кого не доходило, занимались сверхурочно.
Генерал встал с потертого временем кожаного кресла, прошел в дальний конец кабинета и вынул из приоткрытого сейфа досье.
– На прочти. – тонкая папочка полетела по полированной поверхности стола и замерла у самого его края. Видимо, у генерала уже рефлекс выработался. – Накопай, об объекте всё, что только можно. Все архивы подними. Все связи подключи. Но информация об этой Эльме Хейнкель к вечеру должна лежать у меня на столе. Нужно понять, почему компьютер предложил поработать с ней.
– Есть, добыть информацию! – Зорин взял папку и посмотрел на генерала. – А с Коликовым, что делать? Отзывать?
– Ты не хуже меня знаешь, что отозвать его не получится. Во всяком случае, не повредив ему рассудок. – Генерал вдруг сменил гнев на милость и, усевшись в своё кресло, уже спокойным тоном добавил. – У Коликова на сенсации чуйка! Ты сам это знаешь. Раз он посмел ослушаться прямого приказа, значит, что-то в той вариации его смутило. Твоя задача, как начальника, выяснить, что именно.
«Тёлка молодая его смутила» – подумал Зорин, но вслух произнес другое:
– Но, товарищ генерал-майор, как же мне подтягивать дисциплину капитана Коликова, если вы сами потакаете ему?
– А ты мне не дерзи тут! Ты его начальник и получать по голове за косяки подчинённых – твоя святая обязанность. Свободен!
– Но, эдак, демон Коликова совсем распоясается! – попытался возразить Зорин, но властный голос генерала его одёрнул:
– Всё я сказал! Кру-гом! Шагом-марш!
***
На встречу с Эльмой так никто и не явился. Девушка напрасно провела вечер в баре. Коликов понял, что она не раз бывала в этом сомнительном заведении, во всяком случае, бармену она бросила короткое «мне как обычно» и смело отправилась дожидаться своих сарделек и пива за свободный столик. Пару раз к ней подсаживались подвыпившие мужчины, в надежде раздобыть на вечер дешёвой и чистой любви – слишком уж образ Эльмы не подходил к этому заведению. Коликову бар больше напоминал старенькие московские рюмочные с одним лишь исключением – вместо знаменитых чебуреков, тут подавали сардельки. Кстати, приличные – наверняка контрабанда с запада. Эльма легко отделывалась от навязчивых ухажеров. Коликов выяснил, что миловидная на вид, его подопечная в совершенстве владела местным сленгом и фольклорной речью. Она заложила несколько филигранных речевых оборотов, причём со вторым ухажёром нарочно произносила свою речь громко, так чтобы в баре все уяснили – она не на работе, она ждёт встречи.
Но с самой встречей, видимо, вышла неувязочка. Девушка впустую прождала до одиннадцати вечера, безучастно посасывая из соломинки какой-то забугорный безалкогольный коктейль – третий по счёту. Вела она себя довольно правильно. Внимания к себе не привлекала – во всяком случае, намеренно. Посетителей пристальными взглядами не смущала, но каждого изучила довольно бегло. Села девушка так, чтобы было видно и вход в бар, и все проходы в подсобные помещения. За выбор позиции Коликов её похвалил.