– Я же говорил тебе её взять, – сказал василёк.
Пройдя по скрипучему, шатающемуся и осыпающемуся мосту, Чаки перешёл на ту сторону и увидел Грустного Котёнка. Он сидел у огромного колеса, обнимая высохший скелет. Несколько других скелетов лежали рядом.
– Это его семья, – догадался цветок.
– Да, это его семья.
Чаки хотел что-то спросить, но котёнок выглядел таким опустошённым, что мальчик просто погладил его по голове, вытащил фляжку и поставил рядом.
– Что это? – чуть слышно спросил Грустный Котёнок.
– Этот напиток поможет тебе победить грусть и снова почувствовать желание жить, – ответил Чаки.
– Убери, – печально сказал Грустный Котёнок. – С чего ты решил, что я хочу перестать грустить? Грусть – всё, что у меня осталось, и я не променяю её даже на все радости мира. Спасибо тебе за то, что опустил мост, а теперь уходи.
– Ты не пойдёшь со мной?
– Нет. Грустить нужно в одиночестве.
Мальчик убрал фляжку, попрощался и пошёл дальше.
– Некоторым очень нравится грустить, – сказал василёк. – Для них именно в тоске и печали состоит высшее наслаждение.
– Но ведь это неправильно! – возмутился Чаки.
– А кто решает, что правильно, а что нет?
Чаки не знал, что ответить, и промолчал. Обернувшись, он увидел Грустного Котёнка, всё так же обнимающего скелет.
– Они строили для него мост, а, когда достроили, так и не успели опустить и умерли.
– Многие умирают на пороге цели.
– Это очень грустно.
– Но ведь они никогда об этом не узнают, – возразил василёк.
– Да, они об этом никогда не узнают, – повторил Чаки, – но от этого не менее грустно.
Впереди показались какие-то руины.
– Ты когда-нибудь испытывала грусть?
– До того, как увидела тебя, я испытывала её постоянно.
– А сейчас?
– Сейчас я тоже грущу, но это другая грусть.
– Я тоже грущу и у меня это тоже другая грусть.
– Тёплая и светлая.
– Да. Тёплая и светлая…
Железный клоун на руинах пыльного города
Это действительно были руины, оставшиеся от когда-то шумного и многолюдного города. Чаки шёл по покрытым многовековым слоем пепла и пыли улицам среди остатков каменных стен, на которых отчётливо виднелись серые силуэты людей, запечатлённых в причудливых позах. Некоторые словно пытались прикрыться от чего-то, другие отворачивались, третьи стояли на коленях, воздев руки к небу.
– Как ты думаешь, кто их всех нарисовал? – спросил мальчик.
– Тот же, кто разрушил этот город, – ответил василёк. – Огонь, прирученный ими.
– Но, если они его приручили, – задумчиво спросил Чаки, – то почему не смогли с ним совладать? Почему не остановили?
– Огнём можно управлять только до тех пор, пока он в заточении. Стоит только дать ему свободу, и он пожрёт своих хозяев. Люди всегда знали это, но всё же выпустили его.
Мальчик с интересом посмотрел на отпечаток маленького ребёнка, тянущегося к высокой фигуре, которая бежала к нему.
– Зачем тогда они его выпустили? – спросил он.
– Чтобы убить других людей, – ответил василёк.
– Какие глупости! – воскликнул Чаки. – Зачем людям убивать друг друга?
– Раньше люди были другими. Они никак не могли поделить этот мир, их лидеры никак не могли решить, кто из них главнее.
– И поэтому они решили просто убить друг друга? – возмутился Чаки. – Встретились бы эти их лидеры, подрались друг с другом и, кто бы победил, тот бы и был главнее!
– Нет, – сказал цветок, – за их амбиции всегда умирали другие.
– Это же несправедливо!
Из-за стены, на которую смотрел Чаки, выплыла странная полупрозрачная фигура девушки с голубыми волосами. Она прошла сквозь обломки кирпичей, куски плит с торчавшей арматурой и, обратившись к Чаки, искусственным, но приятным голосом, пропела:
– Новый жилой комплекс в районе Алоха-Бич! Выгодные цены! Море, пляжи, пальмы! Подарите себе и своей семье маленький кусочек земного рая! Комплекс состоит из трёхсот бунгало, построенных из натуральных материалов! Никаких бездомных, насекомых и ядовитых змей! Круглосуточная охрана! Индивидуальный подход к каждому покупателю! Живите в раю уже здесь и сейчас!
– Спасибо, не интересуюсь, – сказал Чаки, но рекламная голограмма, не обращая на него внимания, уже поплыла прочь и вскоре исчезла за руинами. – Кто это был?
– Кто-то, кто продаёт дома, – предположил цветок.
– Ерунда какая! Зачем продавать дома, когда каждый может жить, где хочет и сам построить себе дом?
– Раньше земля не была ничьей, – ответил цветок.
– Как земля может принадлежать кому-то? – возмутился мальчик. – Она же сама по себе!
– Люди прошлого так не думали. Они считали, что, если что-то есть, то у этого должен быть владелец. У земли, у рек, у озёр, у морей, у лесов, у гор. Они делили между собой даже Луну и планеты!
– Это безумие!
– Раньше так не считали.
– Теперь я понимаю, почему они выпустили тот огонь, – задумчиво сказал Чаки, – делить больше было нечего.
– Не совсем так, конечно, – ответил василёк, – но ты прав – делить было больше нечего. У всего в мире был хозяин. Одни хозяева хотели уничтожить других хозяев, чтобы забрать себе их собственность или чтобы защитить свою. У большинства людей не было ничего. Даже земля, на которой стоял их дом, принадлежала кому-то другому.
– Как тогда было, наверное, страшно жить!
– Все привыкли к такому порядку вещей.
– Послушай, – с жаром сказал Чаки, – а как же любовь, дружба? Они были?
– Любовь и дружба были всегда, Чаки, – ответил цветок, – тогда, сейчас. Они будут и в будущем. Это то, что не проходит.
– И они всё равно уничтожили свой мир, – прошептал мальчик, чувствуя, как его сердце переполняется жалостью к людям из далёкого прошлого. Он смахнул с глаз слезинки и спросил: – А этого больше не повторится?
– Я не знаю, – ответил цветок, – я не знаю, Чаки.
– Скажи, а в городе есть любовь?
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, я немного неточно выразился. Вы любите друг друга?
– Нет. Нам запрещено испытывать друг к другу чувства, к тому же после инициации мы не способны испытывать эмоциональную привязанность. Мы встречаемся друг с другом, но только ради удовольствия.
– А дети?
– Дети выращиваются искусственно.
– И ты?
– И я.
– Привет! – раздался голос.
Первая половина слова прозвучала нормально, а второй слог прозвучал низко и растянуто: «Ве-е-е-е-т».
– Кто здесь? – спросил Чаки.
Куча битого кирпича зашевелилась, и из неё показались сначала тонкие металлические руки с длинными пальцами, потом спина, а, когда незнакомец распрямился, мальчик увидел, что это железный клоун. Краска на металлическом лице давно выцвела и рассохлась, отчего улыбка выглядела немного пугающей, один глаз был выбит, а то, что когда-то было шапкой с бубенчиками, превратилось в небольшие ржавые рожки.
– Приве-е-е-е-т! – повторил железный клоун и со скрипом поклонился.
– Привет! – поздоровался мальчик. – А что ты тут делаешь?
Клоун сделал попытку распрямиться, но у него что-то заело в спине и, вместо того, чтобы разогнуть спину, он с грохотом упал на кучу кирпичей.
– Ох, хоть бы найти-и за-а-а-а-рядку! – простонал клоун.
Вообще-то роботы и всяческие механизмы стонать не умеют, да и чувств у них, вроде, никаких нет, но железный клоун, с его срывающимся голосом, говорил так, что Чаки и в самом деле показалось, что он стонет.
– У меня нет зарядки, – сказал Чаки.
– Я знаю, – тихо сказал клоун. – Её нигде нет. Электричества нигде нет. Я ждал, очень долго ждал в режиме энергосбережения, но электричество так и не появилось. Может, ты знаешь, где его найти?
– Киберро, – ответил Чаки.
Клоуна словно ударили. Он дёрнулся, со скрежетом распрямился и сел.
– А где это?
– Далеко, – ответил Чаки, – несколько дней пути.
– Я не дойду, – склонил голову клоун, – мне осталось несколько минут до полной разрядки.
– И что произойдёт потом?
– Не знаю, – ответил железный клоун. – Может, я просто выключусь, и буду видеть сны, а, может, просто исчезну. Но я не хочу исчезать!
Последняя фраза, произнесённая с надрывом, чуть не разрядила клоуна. Он прислонился к куче кирпичей и его глаз стал тускнеть.
– Можешь мне помочь?
– Да, – ответил Чаки.
– Я был создан веселить и радовать детей, – слабеющим голосом прошептал клоун, – но я так и не видел их. В тот день, когда меня создали, они все сгорели. Но, если есть ты, где-то должны быть и дети.