Я спускаюсь в контрольный зал. Изучаю схему подземных ходов и строение вентиляции. Мне не нужно ползать по трубам. Технические ходы идут вдоль всей системы вентиляции. Я бегу по коридору. На первом перекрестке – прямо, на втором – направо. В местах установленных датчиков я ускоряюсь, но не уверен, что обхожу их. Даже если они сработали, у меня есть достаточно времени. Технические службы экстренно выезжают только при многократном срабатывании серии датчиков. Сейчас они могут и вовсе не обратить внимания. Однако, не стоит на это рассчитывать.
Добираюсь до нужной вертикали. Нахожу техническую створку вентиляционной трубы. Забираюсь внутрь. Удивительно, но искусственная рука издает не больше шума, чем настоящая. Хотя, скорее всего, новая тоже навсегда со мной.
Я над местом ожидания лифтов. У входа стоит один боец. Бесшумно спрыгнуть я не смогу. Пытаюсь придумать, что могло бы отвлечь его. В этот момент он срывается с места и бежит на улицу. Что там происходит, я не знаю. Но где-то вдалеке слышу эхо. С моей позиции практически невозможно понять, откуда идет звук.
Пока в лобби никого, я спрыгиваю. Вызываю лифт, поле отключается, я начинаю входить в кабину и слышу откуда-то с потолка: «Он в шахте». Одновременно с этим на улице раздается череда громких звуков, будто сталкиваются два тяжелых объекта.
Захожу в лифт, выбираю фамилию Александра Петровича. Несколько секунд, и я стою перед дверью. Она открывается, едва я попадаю в поле зрения сканера. Конечно, здесь дверь не простая – это такое же силовое поле, только стилизованное под стать всему остальному.
Включается свет. Смотрю вниз через окно в коридоре – там развернулись боевые действия. Давно таких вот прямых противостояний не было. Пока они отвлечены, надо действовать. Зачем я здесь? Иду в большую комнату, туда где нас схватили. На полу книга. Я вспоминаю, что Александр Петрович протягивал мне книгу и говорил, что это первая книга о мозге… Наклоняюсь: цвет тот же, только вот все остальное не соответствует. Листаю, крылатые люди, просто люди, что-то очень старое. Одна страница загнута, на ней изображение очередного крылатого.
«Архангел Рафаил» подписано от руки. Рядом набор непонятных цифр.
***
Рафаил. Третий этап. Все ресурсы организма направлены на выживание. Необходимо добраться до места.
Простой набор соединений, направленный на логику, и поиск безопасных шагов отступления.
***
На столе у Александра Петровича лежит планшет. Нет пароля и никакой защиты. Видимо, никакой важной информации на нем не хранится. Открываю карту и ввожу цифры. Это координаты.
В гардеробе беру спортивные штаны и кофту, которые сразу меняют свой серый цвет на алый. Кажется, во мне почти не осталось крови. Наваливается усталость. Скорость упала. Я снова перестраиваюсь. Снова я на что-то отреагировал. Замечаю, что кровотечение начало останавливаться.
На столе ключи от электромобиля. Гражданским не положено передвигаться, кроме как на колесном транспорте. Но и это сейчас сойдет.
Выхожу в лифт. Нажимаю кнопку парковки. Лифт доставляет меня на подземный этаж. Я быстро нахожу нужную машину. Сажусь, вношу в навигатор координаты, трогаюсь с места.
Выезд с парковки находится на противоположной стороне от места боевых действий. Помимо бойцов «Заслона» и их оппонентов, прибыли контроллеры порядка. Надо оторваться, насколько это возможно. Через несколько километров я бросаю машину на дороге. Выхожу, иду прямо к реке. Захожу в воду по пояс, пытаюсь плыть. Сил нет, меня несет вниз по течению. Мозг отслеживает расстояние. Искусственной рукой гребу в сторону противоположного берега.
Тридцать четыре метра…
Двадцать шесть метров…
Семнадцать метров…
Четыре метра…
Я выползаю на берег чуть дальше. Не для конспирации – сил не осталось. Кажется, я даже потерял сознание. Но сейчас я пробираюсь сквозь густые заросли кустарников, которые спрятались между стволов вековых сосен.
Наконец выхожу на небольшую поляну. Два контейнера. Такие давно использовались для перевозки грузов. Сканер распознает меня. Автоматика раскрывает створки. Захожу.
Похоже на какой-то сервер, или мощный мобильный вычислительный центр. Да, это не поспорит с мощностями стационарных систем, установленных на предприятиях, но для полевых условий – даже избыточно. На табличке с характеристиками нахожу подтверждение своей догадке. Мобильный центр обработки данных.
В конце контейнера есть переход в соседний. Медицинский кабинет. Восстановительная капсула – для регенерации и реабилитации тяжелых больных. Я не думаю, сил нет ни на что. Боли нет, но голову будто накачивают изнутри, и, кажется, она вот-вот взорвется. Забираюсь внутрь капсулы.
Не знаю откуда пришла эта бредовая идея, но… Я закрываю глаза, и думаю о боли. Думаю, что хочу прочувствовать ее. Сработало? Секунды две ничего не происходило. Потом мой единственный глаз едва не вылез из орбиты. Крик – должен был вырваться, но вместо него только бульканье и шипение, и трубный вой. Резкая боль. Везде. Каждая клетка в агонии. Темнота.
***
Светло, картинки нет. Белое пятно. Боль. Темно.
Два светлых пятна. Боль в руке и лице. Челюсть пылает. Темно.
Светло. Очертания лампы. Блик на крышке капсулы. Голова болит, челюсть тоже, но уже нет тех обжигающих, резких колюще-режущих приступов. Темно.
Боль есть, отдаленная, от обезболивающих. Сажусь. Вокруг все в крови. Запах неприятный. Сколько я тут нахожусь? В конце обнаруживаю едва заметную дверь. За ней туалет и душ. Отмываюсь. Беру несколько полотенец. Отмываю капсулу. Я не умираю, это не может не радовать. Улыбаюсь. Но сил не так много. После уборки иду в контейнер-компьютер сажусь на кресло, засыпаю.
Просыпаюсь от боли. Челюсть зафиксирована, но болит. Капсула не может прибежать ко мне и дать болеутоляющее. Иду сам, ложусь. Капсула проводит диагностику. Вкалывает необходимые лекарства. Я лежу, жду когда подействует. Не хочу ходить в состоянии, когда каждый шаг отзывается желанием отрубить себе голову.
Когда боль уходит иду к компьютеру. На рабочем столе всего один аудиофайл. Включаю. Голос Александра Петровича.
***
Знаешь. Раньше, в приключенческих историях, кто-нибудь оставлял послание, и оно начиналось со слов: «Если ты это читаешь или слушаешь, то меня, скорее всего, нет в живых». Я всегда считал это каким-то вычурным моментом, но теперь сам не могу сказать иначе.
Прежде всего, хочу тебя поздравить с тем, что ты живой. Я догадывался, что на меня ведут охоту, поэтому создал это место. Это проблемами, очевидными преимуществами. Все составлено на совесть. Кстати, я испытываю эмоции. Улыбаюсь. Это хорошо. А еще высокий уровень эмпатии. Плохо. При разговоре с Александром Петровичем, скорее всего, буду испытывать высокую степень сострадания. Ладно, разберемся.
Читаю весь список изменений. Из меня сделали, что-то вроде няньки, друга и переговорщика одновременно. Интересный коктейль. Вопросов я не задаю. И так все понятно.
– Спасибо вам большое, Ренат. – я встаю и подхожу к конвоирам.
Он провожает меня удивленным взглядом. Видимо, ему самому никогда не приходилось делать такой вот компот.
Лифт, кнопка «сектор В». Пытаюсь вспомнить из какого сектора ехали мы в «сектор А». В памяти не находится никакой информации. Кабина не показывает точку отправления. Информация скудная. Мне ничего не показали, я ничего не увидел. Ладно. Какие детали? Вспоминаю – ничего.
Лифт останавливается. Меня не усыпляют. Но начинает болеть голова. Я не знаю, сколько был в отключке, но, похоже, что восстановился не полностью. Еще бы часов шесть поспать.
– Что вы от него хотите? – спрашиваю я.
– Добровольного и полного сотрудничества. – шипит змей.
Я рассматриваю его. Небольшой шрам под носом от рассечения. Никаких других особых примет я не выделил. Он стандартный. Так могут выглядеть копии – унифицированные, созданные в утилитарных целях, над ними никто не заморачивался.
– Ясно. – отвечаю я.
На самом деле, ни мой вопрос, ни его ответ, не был нужен. Это замещение пустоты и тишины. Ведь и так прекрасно понятно, что от меня требуется.
Мы пришли.
Судя по коридору, его «апартаменты» должны быть вполне приличными. Может и меня поселят где-то рядом, если договоримся.
Змей отключил защитный барьер, и мы вошли.
Да, это вовсе не тюремная камера. Это квартира, однозначно лучше моей. Но «Заслон» предоставлял нам похожие в общежитии, правда, я хотел чуть больше свободы, как и Александр Петрович. Сейчас он сидит за деревянным столом. Красивым – подмечаю я. У них здесь с деревом особые отношения. Без него не обходится ничего.