– Я всего лишь искренний защитник общественного блага. Что, конечно же, включает и моего сына.
– Разумеется, – согласился я. Было сложно сохранять терпение, но я справился. – А в чем, собственно, дело?
– Что ж, – сказал Фефор, беря из руки Калипсы лист пергамента и карандаш. Вместо того чтобы делать заметки, он начал писать предложения, длинные предложения, беря их прямо из своей головы. – Прежде чем мой сын сделает какое-либо заявление, я хочу, чтобы вы подписали это.
– Что именно? – Хозяин дома определенно с каждой минутой нравился мне все меньше и меньше. Он в упор посмотрел на меня.
– Эту оговорку. Она дает маркграфу право лишь на размещение истории Имгама в национальных архивах. Мой сын, его наследники и назначенные нами лица сохранят за собой права на все доходы, гонорары и будущий доход от публикации его мемуаров, закрепляя за ним право на свою собственную историю, если в будущем он решит опубликовать дальнейшие произведения. – Он быстро исписал страницу параграфами и с таким деловым видом потянулся за другим куском пергамента, что у меня появилось неприятное ощущение, будто я вернулся к тому министру при дворе Поссилтума, который своими постановлениями и правилами сделал мою жизнь просто невыносимой.
Я вгляделся в лицо пентюха.
– Вы часом не родственник Дж. Р. Гримбла?
– Гримблы? Необразованная чернь, – усмехнулся он, продолжая что-то строчить на пергаменте. – Мы, Скиверы, изучали право с первого написанного слова!
В это я вполне мог поверить. Я подался вперед:
– Послушайте, мы здесь не для того, чтобы лишить вашего мальчика его будущих прав. Мы всего лишь хотим услышать, что он скажет. Он может рассказывать это любому, кому только захочет, с этого момента и до скончания веков, мы абсолютно не против. Давайте же, нас поджимает время.
Но Фефор даже не поднял глаз. Острие карандаша так и летало по бумаге.
– Еще несколько абзацев.
– Папа! – запротестовал Имгам. – Когда я могу говорить?
– Почти готово, – сказал пентюх.
Я начал терять терпение.
– Речь идет не о формуле холодного синтеза, – прорычал я. – Мы с мальчиком собираемся просто поговорить. Вы можете прослушать все интервью. Я не пытаюсь заставить его выдать государственные секреты.
– Взгляните сюда, лорд Вордсмит, – сказал Скивер, тыча в меня карандашом. Меня так и подмывало наклониться вперед и откусить ему по локоть руку, но я сдержался. – Я просто пытаюсь защитить своего ребенка. Вы бы поступили точно так же, чтобы защитить свое потомство от любой попытки его обмануть, разве не так?
– Не до такой степени, чтобы мешать ему делать то, что он хочет, – сказал я. – Нам нужен материал для обычной статьи. Ничего особенного. Более того, она будет короче, чем то, что вы уже написали. Хотите, чтобы я вернулся к маркграфу и сказал ему, что вы не позволили Имгаму сообщить нам подробности, о которых он просил?
Я выглянул в окно. На лужайке уже собралась толпа, разрастаясь по мере того, как подходили более тщеславные родители и их отпрыски. Обладая острым слухом, я слышал их разговоры, суть которых сводилась к вопросу о том, почему в архив не попадет вся спортивная программа местной школы, и победители, и проигравшие, как то подобает соревнованиям их драгоценных чад. И так далее и тому подобное. Я уже начал сожалеть о своем выборе подхода. Боюсь, нам придется бежать отсюда, причем в самое ближайшее время.
– Еще один момент, милорд, еще один крохотный момент. Хммм, хм, хммм.
Калипса с тревогой посмотрела на меня. Я дал ей знак не волноваться. Я был не против того, чтобы подписать его отказ. Он бы имел точно такой же юридический статус, что и все остальное, что было подписано фальшивым именем внепространственного существа, защищенного чарами маскировки. Предложив ему поймать меня позже за нарушение контракта, если ему это удастся, я нащупал в кармане своего И-Скакуна.
– Послушайте, – сказал я, вставая со своего места. – Мы пришли сюда, как нам было велено. Мы не можем заставить вас сказать нам то, чего вам не хочется говорить. Мы будем вынуждены вернуться в замок и сказать им, что мы потерпели неудачу.
– Не совсем, – сказала Тананда со сладкой улыбкой, возникнув рядом со мной. Она слегка подмигнула мне. – Пусть у нас и не будет нашей истории, зато нам будет что рассказать маркграфу. Уверена, он заинтересуется вашим нежеланием сотрудничать. Нам пора идти, мастер Вордсмит.
– Но как вы можете уйти, так и не дослушав мою историю? – заявил мальчик, возмущенно вскакивая на ноги.
– Как вы можете уйти, так и не подписав контракт? – спросил Феофор.
– Как мы можем уйти без Чаши? – потребовала ответа Калипса, в упор посмотрев на меня.
Остальные тоже разинули рты. Язык Уолтов не очень похож на язык пентюхов, но у них есть ряд общих звуков. К несчастью, «чаша» была одним из таких слов.
– Чаша? Какая еще Чаша? – спросил Феофор.
– Ничего, забудьте, – сказал я, схватив Калипсу за руку, и потянул ее к двери. Прямо за моей спиной возникла Тананда.
– Мисс Эрминтруда просто хочет чашку чая. Вот и все. Увы, у нас нет времени ждать. Но ничего страшного, перекусим в резиденции маркграфа. Спасибо, что уделили нам время. Жаль, что ничего не вышло.
Имгам оказался гораздо смекалистее среднего пентюха.
– Кубок? – воскликнул он и, вскочив, выбежал из комнаты. – Его нет! Мой трофей пропал! – Он указал пальцем на Тананду: – Она украла его.
– Ерунда, малыш, – сказал я, рывком открывая дверь. – Ты, должно быть, забыл его где-то. Было приятно познакомиться, ребята. Всего вам доброго.
Я попытался выйти наружу.
К сожалению, как только я открыл дверь, на меня навалилась дюжина человек. Соседи, запрудившие собой все пространство перед домом, начали протестовать еще до того, как смогли подняться на ноги.
– Мой сын лучший лучник в городе!
– Моя дочь коллекционирует пауков! Все виды! Напишите о ней!
– Я хочу поговорить с вами о моих близнецах. – Мне в лицо сунули грубый рисунок двух девчушек с золотыми косичками: – Разве они не великолепны?
– Хватайте их! – крикнул Скивер. – Это воры!
На лицах горожан отразились шок, недоверие и возмущение – именно в таком порядке. Я начал перекидывать пентюхов через плечо, пытаясь выбраться наружу и юркнуть в какое-нибудь укромное местечко, чтобы воспользоваться моим И-Скакуном, но, увы, их было слишком много. Около дюжины стояли или лежали на каждой из моих конечностей, не давая мне встать.
– Смотри внимательно, вор, – сказал рыжеволосый горожанин, сердито глядя на меня сверху вниз, пока молодой мужчина с таким же розоватым оттенком принялся опутывать мне руки и ноги длинной веревкой. – Мой сын выиграл награду за искуссное завязывание узлов.
Я застонал и бессильно поник головой. Эх, похоже, зря я позволил втянуть себя в это сомнительное дельце по поиску всякого древнего хлама.
Глава 5
Мой наметанный глаз моментально определил, что в лице маркграфа мы имели дело с типичным чинушей. Он тщетно пытался принять грозный вид, но увы, тот плохо сочетался с его невыразительной внешностью. Лет пятидесяти с небольшим, пухлый, темные волосы прилизаны к яйцевидному черепу, ростом ниже среднестатистического пентюха. Я смотрел ему прямо в глаза, пока он нервно расхаживал взад-вперед, гневно глядя на нашу троицу.
– Это возмутительно, – заявил я и с силой тряхнул наручниками на запястьях, так что ржавая цепь звякнула…
Чтобы вывести его из себя, я нарочно сохранял оскорбленное лицо. К кандалам вокруг моих лодыжек прочной цепью со звеньями толщиной с мой большой палец были прикреплены тяжеленные свинцовые гири. Мои ножные кандалы были прикованы к кандалам Танды, находившейся слева от меня и справа от Калипсы. Мы были подтянуты вверх за кольца на шее, отчего я был вынужден балансировать, стоя на цыпочках. Вся эта конструкция крепилась высоко к каменной стене позади нас с помощью скобы, которая выдержала бы полный текст Налогового Кодекса. Я был страшно благодарен тому, что чары маскировки Тананды выдержали, иначе бы нас, вероятно, замотали цепями от шеи до пят, если не хуже.
Мягко говоря, это доставляло дискомфорт, если учесть, что до этого нас нещадно пинала и лупила толпа горожан, после чего нас за парой запряженных свиней тащили по мощеным улочкам все четыре мили до замка. Моя одежда была перепачкана пометом и всем остальным, что мернгианцы выбросили на улицу и не удосужились убрать с момента последнего дождя. Я с трудом переносил исходившую от меня вонь. И как будто этого было мало, из стен, привлеченные запахом, начали вылезать крысы и жуки, в большинстве своем довольно крупные.