– Разумеется, – ответил я. – Пять золотых монет, и ни одной больше.
– Пять?! – удивился торговец. Маска маслянистой угодливости мгновенно превратилась в гримасу возмущения. – Как вы могли попросить меня расстаться с семейной реликвией всего за пять монет, чешуйчатый сэр? Она стоит как минимум сорок!
Меня всегда забавляло, как лавочник мог навалить на стол горы всякого барахла, не обращать на них внимания, если на них никто открыто не посягал, оскорблять их в глазах своих друзей и семьи, называя мусором, а затем внезапно запричитать о-горе-мне-моя-семья-будет-голодать. Я слышал эту ектению так часто, что мог бы читать ее вместе с ним. Если это был хороший продавец, я иногда присоединялся к нему, просто чтобы насладиться шоу, но у этого клоуна напрочь отсутствовал естественный стиль. Он явно был из тех, кто клюнул на курс с рекламы на обложке журнала: «Если ты умеешь рисовать Спарки, ты тоже можешь стать грязным торгашом!» Природного дарования в нем не было ни на грош. Да и я был не в настроении.
– Слишком много для начала, брат, – сказал я, укоризненно покачав головой. – Даже демон не осмелился бы спросить с меня двадцать монет за этот шампур для свиньи.
– Шампур для свиньи! – повторил голос в ножнах. Он прозвучал глуховато, но со слухом у него все было в порядке. – Вот что я скажу тебе, болван…
– Заткнись. Да не ты, – сказал я торговцу. – Мое предложение – пятерка.
– Тогда я говорю – пятьдесят!
Я жадно вздохнул. Он не видел преображения меча. Я же не только не собирался сообщать ему об этом, но и выразительно зыркнул на собравшуюся вокруг нас толпу, чтобы никто из них не вздумал открывать рот.
– Шесть.
– Шестьдесят! – возразил торговец.
– Семь.
– Семьдесят!
– Четыре.
– Э-э-э… что? – На полной скорости сойдя с рельсов, товарный поезд врезался в кирпичную стену.
– Ты только что впал в абсурд, брат. С этого момента цена снижается.
– Ты этого не сделаешь! – Косы торговца затряслись от ярости.
Я усмехнулся, демонстрируя ему результаты моего последнего визита к стоматологу. При виде моей клыкастой улыбки он побледнел.
– Сделаю, еще как сделаю. Так ты продаешь его или нет?
– Это самое главное, друг!.. – промямлил голос из моей руки.
– Заткнись. Итак, на чем мы остановились? Четыре.
– Нет, добрый изверг, я стою как минимум в сто раз больше!
– Молчи! – рыкнул я на него уголком рта. – Хочешь, чтобы я оставил тебя здесь?
– Нет, я вас умоляю!
– Тогда застегни рот, пока тебя не услышали! Четыре, – повторил я.
– Нет, сэр, прошу вас! – Торговец был в ужасе. Он заломил руки. – Он обошелся мне гораздо дороже! Я купил его у старого лысого солдата, которому изменила удача.
– Не иначе как ему не хватало денег на выпивку, – холодно сказал я. Я одерживал верх и не желал отпускать свое везение.
– Дай за меня хотя бы двадцатку.
– Это еще куда ни шло, – одобрительно сказал я.
– Значит, ты заплатишь?
– Ни за что. Моим первоначальным предложением было пять монет, и считай, что тебе крупно повезет, если ты их получишь.
– Пятнадцать, друг.
– Нет.
– Десять. Это всего на одну монету больше, чем я за него заплатил. Мое последнее предложение.
Правда непременно заявит о себе, если дать ей время, так же как и местная полиция. Я заметил четверку волосатых копейщиков, целеустремленно бегущих по улице. Кто-то в толпе, должно быть, решил, что я выгляжу опасно. Мне, вероятно, сошло бы с рук, что я хотел нагреть торговца на девять золотых монет, но мне не хотелось связываться с констеблем. Ведь по идее это был мой отпуск!
– По рукам. – Я с великодушным видом нащупал в кармане нужную мелочь и бросил деньги на стол. Монеты со звоном покатились и, звякнув, замерли на медном подносе для коронации. – Приятно было иметь с тобой дело.
С этими словами я небрежно отвернулся и сунул меч под мышку. Окруженная облаком волос горстка людей бросилась к столу торговца и что-то начала втолковывать ему. Не иначе как то, что только последний лох будет продавать столь изысканные столовые приборы по сниженным ценам. Я неторопливо зашагал к гостинице.
– Клянусь небесами, друг, ты жуть какой ловкий делец даже для своего вида.
Обычно лесть мне приятна, но я только что понял, что теперь в моем кошельке появилась прореха размером в десять монет, которой раньше не было. Я оскалился:
– Заткнись. Я только что выложил хорошие деньги за меч, который мне ни к чему.
Мне срочно требовалось выпить. Я вошел в гостиницу, занял единственное место за угловым столиком, сел спиной к стене и лицом – как к парадной, так и задней двери. Затем подал знак барменше, смазливой девице с длинными рыжими волосами на всех ее соблазнительных выпуклостях.
– Эй, красотка! Что тут у вас наливают?
Правда, я потерял пару минут, убеждая девицу, что яиц, из которых пили иттшалкианцы, явно недостаточно, чтобы взбодрить изверга в обеденное время. К тому моменту, когда она появилась с наскоро вымытым ведром, полным пива, меч уже был не в состоянии сдерживать себя.
– Клянусь Кузнецом, как же хорошо оказаться как можно дальше от этих жалких поделок и их хозяина! Вынь меня из ножен, друг. Я чувствую, что мы находимся в довольно мирном месте, где мало потенциальных врагов.
Точно такую же оценку я дал бы ситуации и сам. Главная комната харчевни была пуста, если не считать нескольких местных жителей, которые о чем-то трепались за длинным столом прямо перед барной стойкой, и пары стариков с редеющими седыми локонами, игравших в настольную игру под окном на противоположной стороне обеденного зала. Слегка захмелев после первой кружки пива, я согласился удовлетворить каприз меча. Я вытащил его из ножен.
– Как твое имя, друг? – поинтересовался он, буравя меня очередным пронзительным рентгеновским взглядом.
– Ты хочешь сказать, что не можешь прочесть его на резинке моих трусов? – спросил я. – Ааз, коли уж ты спросил.
– Оз?
– Не знаком с таким.
– Понятно. Меня сбил с толку зеленый цвет. А мое имя – Эрзац.
– С тобой все ясно, – усмехнулся я, делая глоток из второго ведра. – Как и любой другой говорящий меч во всех измерениях и большинство тех, кто не обладает даром речи.
– Но я – тот самый ЭРЗАЦ.
– Так, мой блестящий друг, говорят все. – Я посмотрел в глаза меча. Довольно-таки сердитые глаза. – Хорошо, возможно, тот парень, который выковал тебя и наложил на металл заклинание интеллекта, сообщил тебе, что тебя зовут Эрзац, но, должен сказать, ты никак не можешь быть настоящим. Тот меч был сделан около десяти тысяч лет назад. Прошел примерно через миллион битв…
– Один миллион четыреста тысяч восемьсот две – нет, три. И никогда не знал поражения.
– Слушай, приятель, ты можешь выдавать липовую статистику, пока не посинеешь, но таких, как ты, сотни или тысячи.
Он гневно сверкнул очами:
– Второго такого, как я, нет! Я уникален! Я, лидер Золотого клада, совсем не похож на те сотни или тысячи, которые были выкованы позже. Они названы в мою честь! Я был рядом с героем Тадетинко, спасшим Троллию от огнедышащих чудовищ Лавандрома! Я был в руке завоевателя, который победил узурпатора Корпорации Демонов! Я, и только я был тем, кто сдерживал врата, что защищали столицу твоего измерения, не давая ей стать дочерней компанией этого самого концерна. Я не имитация! Я НАСТОЯЩИЙ Эрзац!
В тот момент я вспомнил, где видел похожий меч. Он был вплетен в гобелен, висевший на стене археологического музея в городе, где я вырос. В частности, я заметил необычный узор из драгоценных камней на его золотой рукояти. Примерно за две или три тысячи лет до того, как я родился, изверг по имени Клонмейсон действительно защищал наше измерение от вторжения деволов, которые пытались занять наш главный город. Он загнал их обратно в их адские края легендарным мечом по имени…
– Не-е-е… – выдохнул я. – Золотой Клад – это миф!
– Вообще-то, нет, – сказал меч.
Я откинулся на спинку стула, забыв даже про пиво. В течение тысяч лет легенды о Золотом Кладе ходили во всех измерениях. Это было собрание сказочных одушевленных сокровищ, которые как будто сами находили путь к людям, собиравшимся стать героями, чтобы спасти мир от той или иной опасности, подстерегавшей его в то время. Я знал о Кладе все. Он состоял из всех традиционных вещей, одна из которых случайно попадает в руки какого-нибудь несчастного рыцаря как раз в тот момент, когда рыцарь надеется избежать крупного конфликта и оказывается в самом сердце решающей битвы за спасение мира, причем появляется как раз вовремя, чтобы освободить прекрасную даму, или же попадает в руки начинающего чародея, что позволяет ему или ей изречь пророчество, спасающее королевство от верной гибели. Эти легенды ходили уже тысячи лет. Я редко испытываю трепет перед живыми людьми и почти никогда – перед неодушевленными вещами, но скажу честно, я испытал уважение к полоске стали в моих руках. Если это настоящий Эрзац, то он вел в бой больше генералов, чем надежд на славу. В таком случае он стоил заплаченных за него денег: десять золотых монет были сущими грошами по сравнению с той прибылью, которую он сулил.