Как только Лэр появилась в лаборатории, Уфир повел её через коридор в свои покои. Увидев столь желанную кровать, герцогиня тут же упала на неё и с блаженством зарылась в подушки. Не успел демон разжечь пламя в камине, как с её стороны донеслось сладкое сопение. Обернувшись, он улыбнулся. В слабоосвещённом дальнем углу комнаты раздалось жалобное поскуливание. «Видно, они здесь и давно уже ждут», – Уфир свистнул и негромко позвал своих гончих:
– Лана. Лина. Охранять!
В тот же миг из полумрака показались силуэты созданных им когда-то дьявольских собак. Они прошли мимо и послушно легли возле демоницы. Окончательно забывшись крепким сном, Лэр обвила рукой шею Лины. Та склонила голову ей на плечо. Вторая гончая, которую звали Ланой, расположилась у девушки в ногах, сложив на спине перепончатые кожистые крылья: глядя на гостью, она умилённо заскулила и подняла на хозяина большие карие глаза.
– Вижу, она вам приглянулась, – произнес он и ласково потрепал адскую собаку за остроконечное ухо. – Правда, она прелестное создание?
– У-у-улав! – радостно отозвалась Лана и задрала длинный голый хвост, на конце которого красовалась пушистая кисточка.
– Тш-ш. Она вымоталась, и теперь ей следует отоспаться, – предупредил её Уфир, поднося палец к губам. В ответ собака довольно высунула язык.
Лина же, прижатая рукой девушки, всё никак не могла выразить свою собачью радость и лёжа вплотную, не шевелилась, опасаясь разбудить. Внешне Лина походила на босерона – французскую овчарку, но с хвостом, как у белки, и ушами, как у летучей мыши. Понимая её положение, Уфир погладил гончую по пушистому хвосту, отчего та сразу же довольно им завиляла.
А Уфир наблюл за сонной герцогиней. Он не помнил, сколько простоял так у кровати, пока не спохватился, что его могут потерять. Медицинский советник Асмодея нехотя поднялся с постели: «Нужно появиться на глаза инкубу, чтобы тот ничего не заподозрил». Он погасил свет, и в темноте остались гореть лишь глаза адских гончих. Затворив за собой тяжелую дверь лаборатории, он перенёсся в зал для гостей. Появился Уфир возле Абигора и тут же заметил, что тот выглядел растерянным и злым. В голове промелькнула мысль: «Наверняка он заволновался, когда увидел, как Илэриас исчезла со мной».
– Где Лэр? – спросил Абигор тоном, требующим немедленного ответа.
Медсоветник деловито сцепил руки за спиной и терпеливо произнес:
– Некоторое время назад ты был возле Асмодея, а теперь спрашиваешь меня о своей девчонке? Забавно, однако.
Он не хотел так называть демоницу, но внезапно осознал две вещи: то, как сильно возросло его желание сблизиться с новообращённой демоницей – даже больше, чем следовало, и то, что он никогда не видел провидца таким взвинченным, как сейчас. Ему ещё больше захотелось раззадорить мальчишку, будто в наказание за то, что когда-то тот имел возможность познать любовь этой, несомненно, милой и такой невинной девушки. И отчего-то демон возжелал, чтобы Абигор сейчас терзался подозрениями ещё больше.
– Да как ты смеешь?! Для тебя она теперь госпожа, – прошипел «мальчишка». – Уфир. Ещё раз повторю. Где? Лэр?
– Да ты в неё по уши втрескался, мальчик мой. Но знаешь, тебе бы пора перестать лелеять воспоминания о ней. Просто забудь. Не думаю, что она теперь тебе по зубам. – Злая ухмылка дрогнула на губах Уфира.
На мгновение Абигор остолбенел, не зная, как реагировать на такую наглость. Но уже в следующий миг он произнёс так гневно, что пребывавшие в зале гости – все, как один, – обернулись в их сторону:
– Откуда тебе знать, что мы пережили?! Ты и понятия не имеешь, как сильны наши чувства! – Провидец оглянулся и, заметив, что Асмодей подался вперёд, внимательно прислушиваясь к их перепалке, добавил уже громче: – И знаешь что? Она всё вспомнила!
Слова Абигора для Уфира отозвались гулкой пощёчиной, и он почувствовал, как внутри что-то оборвалось: планы, которые он строил относительно Лэр, могут и не сбыться. Досада и зависть вновь овладели демоном, и он поспешил разрушить и заодно мечты провидца:
– Все девушки, которые попадали сюда, здесь же и умирали, сгорая от желания дотла. Ты глубоко заблуждаешься, если считаешь, что она сможет совладать с влиянием Вертерона. Ещё никто не мог, и она не устоит, когда я в один прекрасный момент окажусь рядом, чтобы помочь ей справиться.
Абигора затрясло от ярости. Не выдержав, он дёрнулся вперёд, призвав в руки два своих призрачных самурайских меча. Расставив ноги и приняв боевую позицию, Уфир удлинил ногти на обеих руках и демонстративно разорвал на себе мундир вместе с белоснежной блузкой: воткнул острый коготь глубоко в грудь и провёл им между мышцами, тем самым показывая, что боль ему совсем не страшна. Увидев это, Абигор замер. До этого момента он никогда не сталкивался с Уфиром и сейчас был поражён его мощью. Слухи о том, что его раны вне зависимости от тяжести мгновенно затягиваются, подтвердились на глазах. Именно это сейчас и произошло. Гости восторженно ахнули.
Таков был результат всевозможных опытов Уфира над самим собой, когда он травился сильнейшими и опаснейшими ядами, какие только мог изготовить. Это было так давно, что теперь припомнить было даже сложнее, чем разработать исцеляющее чудо-средство. Он помнил только, что все попытки обрести покой и уйти от осточертевшего ему мира заканчивались ничем. Но с ростом числа неудач он становился всё сильнее и неуязвимее. И в конце концов обрел вечное бессмертие – стал заложником рутины в своем персональном аду, сделался кровожадным, злым и агрессивным. Остальные архидьяволы очень ценили его услуги, и каждый стремился заключить контракт на продолжительное время, как недавно сделал Асмодей.
Момент встречи с Илэриас перевернул существование Уфира с ног на голову. Ему вдруг захотелось большего, нежели просто дружба с ней. И теперь он желал во что бы то ни стало добиться демоницы, и плевать на расположение Асмодея и тем более Абигора.
– Давай, малыш, смелее. Чего же ты ждешь? – подзадоривал он. Ему не терпелось пустить провидцу кровь.
Теперь на лице Уфира вместо улыбки был жуткий оскал – клыки выдвинулись вперёд, удлинились и заострились. Взгляд сделался безумнее, а на коже по лицу и всему телу тёмной паутиной расползлись извилистые вены. Демон полностью почернел. Его белоснежная улыбка выделялась на фоне огрубевшей кожи. В отличие от Абигора, он и не собирался применять холодное оружие, намереваясь сразить соперника в рукопашном бою.
Многое повидавший на войнах Абигор в который раз восхитился мощью своего противника. Прочитав в его взгляде замешательство, Уфир расценил это как благоприятный фактор и первым сделал выпад когтистой рукой, мгновенно оставляя на груди противника глубокий кровавый след. Абигор взвыл, но продолжил держать в обеих руках наточенные самурайские мечи, которые поочередно вспыхивали золотыми искрами: он хищно оскалился в ответ и умело крутанул клинки, направив оба лезвия в сторону обезумевшего медсоветника. Обманчиво занеся один из мечей вверх, другой он опустил на внезапно выдвинутую вперёд правую руку Уфира и отсёк её по локоть. Ни криком, ни эмоциями и, чего уж там, ни гримасой боли не отметил Уфир потерю конечности. Напротив – из обрубка выскочили несколько черных витиеватых лиан с шипами, которые обхватили оба меча Абигора и отшвырнули их через весь зал.
– Эй, ребята, – донесся голос инкуба, – может, нам всем выйти из крепости? Снаружи прекрасная погода для драки!
Сцепившиеся демоны на мгновение остановились. Уфир находил предложение Асмодея уместным – за стенами крепости и места больше, и гости могут разглядеть всё в деталях. В небе громыхало и полыхали молнии, разрывая тучи пополам, страшно ревел ветер, хлестал ливень. Погода благоволила.
За то время, пока все выбирались из Ветерона, рука у Уфира отросла, вновь сделавшись обычной. Они с Абигором встали друг напротив друга, гости же – в нескольких ярдах от них. Сделавшись гигантскими четырёхметровыми исполинами, демоны выпустили крылья и приняли оборонительную позицию. Абигор громко закричал, ринувшись навстречу Уфиру. Сцепившись уже на высоте, они принялись кромсать друг друга на куски и рвать плоть голыми руками. Раздался лязг мечей и когтей. Кружась в полёте, Уфир в лохмотья изрезал спину Абигору, а тот в отместку схватил его руку и, сломав предплечье, выдернул из сустава. За это получил мощный толчок ногой в плечо, отчего то хрустнуло. Вновь оставшись без одной руки, из образовавшегося отверстия Уфир выпустил наружу свои лианы: те крепко обвили обе ноги нахального юнца и растянули их в стороны, так и норовя разорвать добычу пополам. Абигор как мог стягивал их обратно: от сильного напряжения мышцы окаменели, а вены вздулись и обозначились на коже. Видя, как провидцу больно и тяжело, Уфир ликовал.