Непросто копать-то оказалосьпочва тяжёлая, каменистая, с людей по семь потов сходит, и никто не понимает, чего ради они гробятся! Одно хорошопрофессор оказался не скупвзял деньги по чеку в том самом банке, к которому ты так неравнодушен и платил за работу щедро. У наших бедолаг, привыкших за два доллара в месяц гнуть спину на чужом ранчо, через пять дней по пятьдесят полновесных монет в карманах оказалось!
И вот на пятый день сняли очередной слой земли, а там каменная кладка. Видел бы ты, что тогда с профессором сделалось! Наши решили, что совсем человек рассудком повредилсябегает, орёт, руками машет, вроде как от радости. Потом он велел раскопки остановить, а сам пулей в гостиницу. Вернулся с фотоаппаратом, и с тех пор, чуть ни каждую вынутую лопату земли фотографировал, и каждый кирпич, и в тетрадку себе всё записывал.
Ну, наконец, ребята всё раскопали и видятчто-то вроде собачьей будки в земле было, только хоромина каменная и размером с дом. Тогда профессор высчитал, где в том доме дверь, велел ее, как следует расчистить, и сам вскрыл с превеликой аккуратностью. Вот тогда все замерли, ведь слухи о том, что коробочка полна индейского золота, поползли снова. Мы с мэром боялись, как бы ни случилось тут чего скверного, ведь если люди толпой попрут, их никакой силой не остановишь!
И что ты думаешь? Пусто оказалось в этой «собачьей будке», если не считать каменного гробешника, стоявшего посередине и скелета в нём лежащего. Все копатели тогда приуныли и потянулись в салунпропивать заработанное. А профессор наоборотходит гоголем, радуется и всякое такое!
Короче говоря, вытащили гроб со скелетом наружу, профессор сам его упаковал и на волах отвёз к железнодорожной станции, а оттуда поездом, ту-ту! Да в столицу. Потом в газетах писали, что профессор наш совершил какое-то открытие, наделал много шума, славу там себе заработал. Ну, наделал, так наделал, ладно. Поговорили об этом с месячишко и забыли.
О профессоре с его домовиной забыли, а хоромина раскопанная осталась открытая и бесхозная, забирайся туда, кто хочешь. Вот наши мальчишки и повадились туда забираться, чтобы подальше от взрослых байки свои глупые травить, да отцовский табачок без помех покуривать. Только недолго они там блаженствовалиболеть стали, один помер даже. Те же, кто выжил, вроде как отошли, но до сих пор кое-кто из них чудит. Один голоса слышит какие-то, другой от любого резкого звука падает, как коза обморочная, третий во сне ходит, хоть раньше за ним ничего такого не наблюдалось.
Ясное дело, люди решили, что место это проклятое! По мне, так следовало закопать всё обратно, а если профессор ещё раз тут объявитсягнать его в три шеи! Но вот беданародишко у нас жадный. Откапывали эту дрянь за деньги, но ведь тогда профессор со всеми рассчитывался, а теперь кто платить будет, за то, что мы лопатами работаем? Да ещё и по профессорским расценкам, потому что меньше не прокатит!
Городским воротилам деньги жалко на ветер выкидывать. Тогда кому-то пришла в голову идея, что взорвать эту «конуру» будет дешевле. Ну, дешевле, так дешевле! Выписали динамит на счёт мэрии, так что хватило бы весь город снести подчистую. Заложили, подожгли фитиль, отъехали подальше, ждём. Шарахнуло так, что земля подвинулась! Кони под нами на дыбы встали, шляпы слетели, кое-кто из седлакувырк! Однако на сей раз обошлось двумя-тремя ушибами и одним выбитым зубом. Но вот же дьявольщинакогда подъехали к тому месту, где думали найти кучу кирпичей, увидели, что проклятая хоромина целёхонька, и хоть бы трещина по стене пошла, так ведь нет же!
Прикинули, что динамита вдвое больше надо, и вышло, что это обойдётся городу дороже, чем нанять рабочих, чтобы всё закопать. Тьфу ты! Против новых расходов выступили все единогласно, и решили всё оставить, как есть. А чтобы кому-то неповадно было соваться внутрь «дурного дома», дверь опечатали и объявили, что вход туда запрещён, а нарушителя ждёт штраф, арест и общественные работы.
Сработало! С полгода всё было тихо, и в запретное место не совались ни дети, ни взрослые. Тут случилось объявиться в нашем городе инженеру, который приходился нашему мэру свойственником. Что и говорить, парень был умный и любопытный. Как прослышал он о нашем чуде, так захотел его посмотреть. Мэр свойственнику отказывать не стал и осмотр дозволил. Тот всё осмотрел, обнюхал и чуть ли ни на зуб попробовал, а потом предложил выкопанную хоромину к делу приставить!
До чего же люди народ забывчивый! К тому времени страсти вокруг того места поутихли, и как будто никакой беды не случалось. А инженер, тем временем, всё рассчитал и продумал. Вычислил, значит, как эту штуку разобрать и пронумеровал все части, чтобы перенести на новое место и собрать потом заново. За работу запросил недорого. К тому времени в городе завелись денежкиодин богач бездетный оставил. Он, видишь ли, здесь родился, а разбогател в другом месте, но родных краёв не забыл.
Вот чудостолько усилий, и всё ради того, чтобы при участке была новая кутузка! Но, в самом деле, на что ещё могло сгодиться это сооружение? Для нужд городской ратуши маловато, для школы и больницы, тоже. Из общественных нужд остаётся только правосудие, в смысле усмирения арестованных.
Скажу, что в этом смысле новая кутузка работает прекраснопрожжённые конокрады, ночку просидят, а утром рыдают и каются. Законченные пьяницы бросают пить. Я думаю, что и тебе пребывание в этом месте пошло бы на пользу. Только вот за грехи твои не помилует тебя судья Гурве!.. Я тебе лампу оставлю.
..........................................................................
Он действительно оставил мне лампу, в которой масла должно было хватить до утра. Потом принёс ужин и запер дверь.
Не люблю чертовщину! Не боюсь оружия, стреляющего в упор, не боюсь смерти, как таковой, не боюсь покойников и всякого там индейского шаманства! Но, терпеть шаманство не могу!
К индейцам, как таковым, отношусь неплохосреди них встречаются отличные ребята, хотя попадаются и редкостные негодяи. Короче, они люди, как люди! А вот то, во что они верят и чему поклоняются
Я ведь не святоша! Спросите нашего пастора, он расскажет обо мне кое-что, о чём я сам предпочитаю помалкивать. Но, каков бы я ни был, на вилы к «Рогатому», попасть не желаю!
Тут не надо быть богословом, чтобы понятьвсе эти их «великие» и «малые» духи, являются прямиком из Преисподней, чтобы головы морочить наивным краснокожим! Достаточно уже того, что стать их шаманом можно только через убийство кого-нибудь из близких родственников! Представьте себеотца, мать, брата, сестру, жену, кого-то из детей Какого?!!
Ну, это ты, брат, загнул!
Я медленно повернул головуГрегги сидел рядом. Начинается
Такое действительно бывает, но не всегда, продолжал бывший помощник шерифа, которого вот уже два года, как не было в живых. Понимаешь, у них тоже ведь разные шаманы бывают. Говоря попрощебелые и чёрные, хотя у индейцев это по-другому называется. Здесь, суть в том, что духи, которым все эти шаманы служат, делятся на добрых и злых. Только, если христиане отвергают силы зла, полагаясь на провидение, то такие язычники, как индейцы, считают, что злых духов не следует совсем отвергать, и даже полезно иногда задабривать! Эй, ты дыши, и хлебни из фляжки-то.
Я резко и судорожно вдохнул. Оказывается, я не дышал с того момента, как увидел Грегги. Его совет пришёлся как раз кстатия жадно припал к тыквенной фляге, в которой оказалась чистая вода. (Эх, чего бы я ни дал сейчас за стакан виски!) Ополовинив этот сосуд, я снова повернулся к Грегги, но рядом никого не было. Почему-то от этого стало ещё страшнее, хотя казалось, что может быть страшнее призрака человека, перед которым чувствуешь вину?
Как легко, оказывается, превратиться из крутого самоуверенного парня в дрожащего мелкой дрожью придурка! Мои руки ходили ходуном, хоть ничего мне вроде бы не угрожало. Грегги не пугал, не призывал к ответу, не стенал, не жаловался на свою участь, как это бывает с призраками. То есть, как о них рассказывают, потому что он был первым призраком, которого я видел воочию.
Нет, Грегги говорил спокойно и ровно, как если бы мы просто беседовали. Разница заключалась лишь в том, что он ответил на мои вопросы, не высказанные вслух, как будто обладал теми же свойствами читать мысли, в которых я подозревал шерифа Доджсона. При жизни за ним не водилось ничего подобного. А ещё, живой Грегги не был настолько сведущ в вопросах религии, добра и зла, или индейского шаманства. Впрочем, у него было время всё это освоить после смерти.