Три человека занимались выгрузкой вагона, а двое с ружьями в руках держали под прицелом тормозную команду. Все грабители были в масках, за исключением одного, который, судя по одежде и властному обращению, очевидно, был предводителем шайки. Это был молодой человек, почти мальчик, без всякой растительности на лице, стройный и замечательно изящный. Однако, несмотря на его юношескую наружность, взгляд его черных блестящих глаз отличался смелостью и решительностью. Он казался совершенно не у места среди своих товарищей, представлявших хорошо известный тип всякого сброда, которым изобилуют далекие прерии. По виду это был юноша, воспитанный в городе, и его одежда, казалось, была сшита классным портным, тогда как все остальные, носившие маски, были в широких грязных рубахах, кожаных штанах и с револьверами за поясом.
Дорожная насыпь была усеяна раскрытыми бочками, и заключающийся в них сахар рассыпался повсюду. Бочки были вытащены из товарного вагона, поставлены на землю, и крышки были аккуратно разломаны топором. Когда они свалились, то под ними обнаружился бочонок виски, хорошо уложенный в сахаре. Очевидно, все делалось ловкими людьми, искусными в деле контрабанды. Сахарный груз был должным образом зарегистрирован, бочки запечатаны, снабжены ярлыками и отправлены по адресу одной фирмы в Калфорде, репутация которой была безупречна во всех отношениях. Но в этом-то и заключалась хитрость контрабандистов. Бочки с сахаром не должны были достигнуть Калфорда. Однако при налете на товарный поезд контрабандисты не тронули чужого груза, а завладели лишь тем незаконным грузом, который принадлежал их предводителю.
Пятнадцать бочонков виски были извлечены из бочек с сахаром и нагружены на фуру. Оставалось нагрузить еще пять. Вожак спокойным тоном побуждал своих людей ускорить работу.
Поторопитесь, ребята! говорил он глубоким звучным голосом, пробуя своими несколько нежными руками взвалить бочонок на телегу. Но это оказалось ему не под силу, и один из его товарищей подоспел к нему на помощь.
Времени терять нельзя, сказал он через минуту, тяжело дыша от сделанных усилий. Ведь кондуктор может свистком вызвать помощь и тогда, прибавил он с улыбкой, поезд двинется задним ходом за своим утерянным хвостом!
Все дружно расхохотались.
Я думаю, Файльс будет рвать на себе волосы с отчаяния, когда этот поезд придет в Эмберли, заметил тот, который стоял возле предводителя.
Ого! Разве он в Эмберли? спросил кто-то.
Его видели там. Кто же его не знает в округе? послышался ответ.
Наконец последний бочонок был нагружен на телегу, и предводитель вздохнул с облегчением.
Поезжайте по южной дороге к временному тайнику, сказал он вознице. Надо поторопиться, если Файльс, действительно, взялся за это дело, ребята!..
Ладно! Ладно! крикнул возница. Файльсу не догнать нас.
Предводитель несколько минут смотрел ему вслед, затем он повернулся к сообщникам, очевидно ожидающим его приказаний.
Надо задержать на месте поездную команду, пока те, другие ваши товарищи, не сядут на лошадей, сказал он, и люди бросились исполнять его приказание.
Никому не приходило в голову спрашивать о чем-либо, и они уже по опыту знали, что не было надобности задавать ему какие бы то ни было вопросы, а следовало беспрекословно повиноваться. Разбойники понимали, что они были лишь исполнителями, а он был головой и гораздо более умной, чем даже голова инспектора Файльса.
Отдав все распоряжения и не сомневаясь, что они будут в точности исполнены, предводитель вышел на полотно железной дороги и стал смотреть в сторону поворота вокруг большого холма. В глазах его появилось задумчивое выражение. Возбуждение, которое он испытывал в то время, когда отдавал приказания, исчезло, и решительность сменилась чем-то вроде усталости. Даже наружность его изменилась, и выражение лица стало мягче, даже нежнее.
Он остался стоять пока все не кончилось. Он слышал, как пришли лошади и два человека, остававшихся в вагоне сторожить тормозную команду, вылезли из него и вскочили в седла. Тогда он повернулся и пошел по дороге. Выражение усталости исчезло с его лица, и в глазах опять блеснула прежняя отвага. Он вошел в чащу кустов, где была привязана его лошадь, вскочил в седло и поскакал к западу. Стук копыт скачущей лошади быстро замер вдали, и к холмам снова вернулась прежняя задумчивая тишина
Когда грабители скрылись, освобожденная тормозная команда разразилась проклятиями. Ругательства сыпались на все и всех. В особенности же доставалось агенту станции Белый Пункт. Его считали виновником случившегося.
Излив все свое негодование и вдоволь наругавшись, они осторожно выглянули в дверь и затем, убедившись, что там никого не было, выскочили все, толкая друг друга, из вагона и, собравшись в кучу на насыпи, с оторопелым видом смотрели на рассыпанный сахар и на бочки с выбитым дном.
Кондуктор первым пришел в себя.
Ах, негодяи! воскликнул он и повторил даже с некоторым сожалением:Ишь, негодяи!..
Затем, обернувшись к подчиненным, закричал:
Нечего стоять и глазеть по-пустому! Дело уже сделано. Белый Пункт недалеко за поворотом. Там мы найдем этого тупоголового агентаесли только с ним уже не покончено! Если же он жив, то мы заставим этого бездельника известить по телеграфу о том, что случилось. Пусть на этой проклятой станции в прерии приготовятся к поминкам
Мосс в это время кончил свою работу в огороде, уступая настоятельным требованиям своего голодного желудка. Надо было, наконец, подумать об ужине. Он выпрямил свою усталую спину, вскинул на плечо лопату и не спеша направился к хижине с недовольным видом человека, который вынужден для себя готовить пищу. Он прошел к навесу, где хранились дрова, и положил туда лопату. Взяв охапку дров, он, обойдя вокруг хижины, подошел к дверям спокойным шагом человека, покончившего, наконец, со своей дневной работой. У двери он остановился и по привычке посмотрел на полотно железной дороги, убегающее вдаль. Жизнь его протекала однообразно, и он не ожидал никакой перемены в ней. Каждый день происходило одно и то же, и теперь он не надеялся увидеть что-нибудь интересное в пустынной прерии, по которой тянулась железнодорожная линия. Но, выглянув на восток, он вдруг встрепенулся. Его скучающий взор загорелся огнем, и с ним произошла какая-то удивительная метаморфоза. Он вбежал в комнату и затем тотчас же выскочил оттуда, держа ружье в руке. Он больше уже не походил на фермера-овощевода, и весь охвачен был воинственным пылом.
Вдоль полотна железной дороги бежали четыре взлохмаченных человека, видимо, очень возбужденные и размахивающие руками. Уединенное месторасположение станции невольно возбуждало подозрение, и Мосс подумал, что они стремились сюда с недобрыми намерениями.
Руки вверх! крикнул им Мосс таким зычным голосом, что в ближайших холмах раскатилось эхо. Если вы сделаете хоть один шаг, то я пущу пулю в кого-нибудь из вас!
Эта угроза и воинственный жест Мосса моментально оказали свое действие и заставили бегущих остановиться и поднять над головой руки. Затем Мосс услышал испуганный голос седого тормозного кондуктора, кричавшего ему:
Ради бога, не стреляй!.. Мы ведь из поездной команды товарного поезда Нас задержали в пути
Мосс опустил ружье, и вся воинственность его моментально испарилась. Он увидел кондукторскую форму на говорившем и тотчас же поспешил к нему.
Что такое?.. начал он, но старый кондуктор не дал ему продолжать и разразился ругательствами.
Зачем, черт тебя возьми, ты остановил поезд своим сигналом? кричал он. Или ты заодно с грабителями? Это тебе даром не пройдет, ручаюсь тебе. Поезд был остановлен сигналом без всякой разумной причины. Ты понимаешь, а? И ты несешь полную ответственность за это!
Присутствие товарищей возбуждало его храбрость, и он продолжал повелительным тоном:
А теперь отправляйся к телеграфу и срочно телеграфируй в Эмберли, слышишь? Уведоми их о том, что случилось. Черт возьми! Ты должен будешь возненавидеть Белый Пункт и будешь желать, чтобы даже это название исчезло из обращения на всем американском континенте!
Мосс был совершенно ошеломлен, не понимая в чем дело, и его растерянность только поощряла кондуктора еще больше осыпать его ругательствами и кричать на него. Но, наконец, в душе Мосса вспыхнуло негодование, и, выстукивая телеграмму в Эмберли, он с раздражением ответил своему обвинителю: