Нежить - Кучеренко Вадим Иванович

Вадим КучеренкоНежить

Предисловие, из которого читатель узнает о давней вражде нежити к людям и знакомится с лешим Афанасием.

Был бы лес, а леший будет!

Предки наши крепко знали:

Если кто о том забудет,

Выйдет из лесу едва ли.

Лешему одна забота

Человека заморочить,

Завести с тропы в болото,

Смерти страх в душе упрочить,

Серым волком рыскать в поле,

Филином ночами ухать

По своей, чужой ли воле

Зло в крови лесного духа.

Но ему по нраву дело.

Со времен проклятья Евы

В нем вражду зажег умело

Соблазнитель юной девы.

Лешего судьба такая

Не живет, не умирает.

Нежить он; душа простая

Людям не прощает рая.

Но в семье не без урода.

В дебрях Сихотэ-Алиня

Жил позор всего их рода,

Лешийсущая разиня.

Не космат, всегда опрятен,

Будто не в лесу он жил,

Быть пытался всем приятен,

Словно и не лешим был.

Днями пас он зайцев мирно,

Ночью лунной тихо пел,

И, с рожденья нравом смирный,

Ненавидеть не умел.

Век за веком коротая

В сумрачном своем лесу,

Леший жил, не понимая

Кротость лешим не к лицу.

Оттого и слыл блаженным,

Никудышнымпросто брось.

Леший, если он смиренный,

Со своим народомврозь.

А ему и горя мало,

Что бесчестит грозный род.

Лешийон упрямый малый.

Афанасий тем и горд,

Что с лопастой дружбу водит

И с кикиморой прядет,

С полевыми хороводит

У костра ночь напролет.

Он шутя сносил презренье

Нежити округи той.

Леший чтит свое сужденье,

Мненье прочихзвук пустой.

Так и жил бы вечно, мнилось,

Поживал бы, как пришлось,

Но однажды приключилась

С ним беда. И началось

Ведь обычно так бывает,

Что одна беда к другой,

Как снежинки, налипают

И грозят большой бедой.

Глава 1, в которой старый леший Прошка задумывает украсть у Афанасия зайцев и отсылает его обманом в город.

Средь леших мало пастухов.

Попробуй-ка, поспей за зайцем,

Когда он деру даст без слов,

А беглеца не тронь и пальцем!

Но Афанасий знал секрет,

Как управлять косой зверушкой.

Он стадо выводил чуть свет,

И то тучнело на опушке,

Пока сам Афанасий млел

Под солнца жаркими лучами,

Иль мастерил свой самострел,

Охотой балуясь ночами.

В то утро леший был рассеян.

Своей природе вопреки,

Забыть не мог, как был осмеян

Он на рассвете у реки.

Младые нагие шутовки

Его забрызгали водой,

Крича, что очень он неловкий,

И почему не с бородой?

Взыграла кровь Но водяной,

Заслышав крик и смех не в пору,

Русалок всех прогнал домой

И помешал их разговору.

Но Афанасий все ж успел

С одной из дев перемигнуться.

И вот теперь понять хотел,

Чем мог ей леший приглянуться.

Русалки чарами сражен,

Забыл мечтатель наш о деле.

А потому не сразу он

Заметил филина на ели.

Тот затаился средь ветвей

И был на вид совсем как птица,

Вот только не было бровей

И словно опалил ресницы.

Каким ни слыл бы простаком

Наш леший, но не усомнился:

К нему в обличие таком

Далекий родственник явился.

Не филин был толеший старый,

Своим дурным известный нравом.

Легко затеять мог он свару,

Когда не получал что даром.

А что мог Афанасий дать?

Ну, разве желудей в лукошко,

Иль стадо зайцев перегнать,

Когда бы было то у Прошки.

Ведь старый был беднее мыши,

Чужим добром лишь мог разжиться.

Затем и из лесу он вышел,

Чтоб парой зайцев поживиться.

Но Афанасий был сильнее,

Отнять рискнитак быть беде.

Пусть хил ты, Прошка, но умнее,

Так думал леший о себе.

Коварный план обдумав, тенью

Гость к Афанасию слетел.

Вернув свой облик, возмущенье

Изобразил и заскрипел:

 Как можешь быть ты безмятежным,

Ведь каждый леший на счету.

А может, стал ты слишком нежным,

И я напрасно речь веду?

Тогда беги, скрывайся в чаще,

И носа высунуть не смей.

Что из того, что все пропащим

Сочтут тебя, ведь жизнь ценней.

 Постой, за что меня ругаешь? -

Был Афанасий изумлен.

 И зайцев ты моих пугаешь,

Им портишь аппетит и сон.

 Кикимора, не леший ты.

А я еще не верил слухам!

О прялке все твои мечты

 Эй, Прошка, враз получишь в ухо!

Наш Афанасий осерчал,

А Прошке лишь того и надо.

Обида, старый леший знал,

И черта выманит из ада.

 Бес в воду, а пузырья вверх, -

Ответствовал без страха Прошка.

 Ты ссоры ищешь, как на грех.

Подраться можно бы немножко,

Да только не затем я здесь,

Чтоб кровью орошать кусты.

Тебе принес дурную весть,

Так выслушай сначала ты,

А там решим, чем нам заняться,

Куда нам силушку девать.

Недаром лешим битвы снятся

Пришла пора повоевать.

Был Прошка мастер завирать.

Любил он юным лешим спьяну

То быль, то небыль рассказать.

Вот и сейчас пустился рьяно:

 Лешак и водяной всегда

В согласии и мире жили.

Нам лес навек, ему вода

На том когда-то порешили.

Раздора не было с тех пор

Меж лешими и водяными.

Блюли мы строго договор

И стали, почитай, родными,

Не чванясь тем, что ближе леших

Был водяной нечистой силе,

Нередко конных мы и пеших

Из леса в омут заводили,

И водяной их всех топил,

Тряся зеленой бородою.

А после гоголем ходил,

Всплыв колесом по-над водою.

Косматый весь, опутан тиной,

То выпью крикнет, то совой

Утопленник бы сам картиной

Залюбовался, будь живой.

Теперь совсем другое дело.

Как будто беса подменили:

Ему оставили лишь тело,

А чести бесовской лишили.

Он леших вздумал обвинить:

Мол, милосердны те не в меру,

Готовы людям все простить

И перейти в чужую веру

Нет в этом правды ни на грош,

Но верь мне, леших ждут напасти!

Ведь слово лживое как вошь

Свербит и разжигает страсти.

Недолго ждать намводяной

Всю нечисть ополчит на леших.

И в лес придет народ иной,

И будет вволю беса тешить.

А нам придется пасть геройски,

Или бежать всем в города.

Ведь, я скажу тебе по-свойски,

Не победим мы никогда.

Давно уже угас наш дух,

Нам зайцы белый свет затмили.

Был леший воинстал пастух.

Прав водяной, мы все забыли.

Умолкнул Прошка, и слеза

Скатилась вниз по наглой роже.

Он пальцем обмакнул глаза,

Ведь плакать лешему негоже.

А Афанасий странно тих.

Он вракам всей душой поверил.

Казалось, даже лес затих,

И в страхе разбежались звери.

А вместо них из всех оврагов,

Из ям, берлог и буераков

Полезли полчища врагов,

Подобия кошмарных снов.

Бесплотные, стоят безмолвно

За каждым деревом и пнем,

Команды ожидая словно

Всех леших истребить огнем

 Да не бывать такому ввек! -

Нахмурился он грозной тучей.

 Ужель храбрей нас человек?

И длань моя его могучей.

Но даже слабый род людской

Сражается с нечистой силой,

И та всей злобою мирской

Досель его не подкосила.

Я верю, сдюжим все и мы.

Ты прав, мы, лешие, забыли,

Что водянойисчадье тьмы,

И потому с ним мирно жили.

Но нет изменнику прощенья.

Он хочет леса моего?

Жестоким будет отомщенье:

Из вод глубоких вон его!

А Прошка сам уже не рад.

Он, в раж войдя, наплел такого,

Что будь то не слова, а град,

Побил бы насмерть водяного.

Когда бы веская причина,

А то ведь зайцы в грех ввели

«Эй, плачет по тебе осина, -

Подумал леший.  Не шали!»

 Где надобно умом раскинуть,

Там норовишь рубить сплеча.

Недолго лешему и сгинуть, -

Заметил Прошка,  сгоряча.

 Так посоветуй мне, приятель.

Я знаю, тертый ты калач!

 Видать, что водяной наш спятил.

Здесь знахарь нужен, не палач.

 Ведун?!  и Афанасий сник. -

Ты сам здоров ли часом будешь?

Он в городе живет, старик

 Ой, зверя ты во мне разбудишь!

Не посмотрю, что ты здоров,

А наломаю хворостины

 Смотри, не потеряй портов.

Не лешачонок ядетина.

 Так я к тому и речь веду, -

Стучатся, слышишь? Так впусти! -

Рискнет кто на свою беду

Такого задержать в пути?

Куда там с Прошкою тягаться!

Словами с ним не совладать

Но в страхе как тому признаться,

Кто ужас всем привык внушать?