Отправившись в студию, он играл там в комедии положений, ничем не отличавшейся от тех, в которых он выступал во вторник, а вечером смотрел новости. У президента Соединенных Штатов были другие лицо и фамилия, но сказанное им вполне мог сказать президент из вторника. Тома представили секретарше режиссера; звали ее не Мабель, но это ничего не меняло.
Единственное различие состояло в том, что здесь не было Дженни, но то было различие принципиальное.
Поднять паруса!
Брат Проводок сидел неподвижно, заклинившись между стеной и реализатором, двигались только его глаза и указательный палец. Время от времени палец быстро ударял по клавише на пульте, а зрачки, серо-голубые, как родное ирландское небо, косили к открытой двери toldilli, небольшой будки на корме, где он притаился. Видимость была слабой.
Снаружи он видел мрак и фонари у релинга, о который опирались двое моряков, а за ними качались яркие огни и темные контуры "Ниньи" и "Пинты". Еще дальше тянулся до самого горизонта Атлантический океан, окрашенный кровавой восходящей Луной.
Над тонзурой монаха висела одинокая лампа с угольным электродом, освещая его лицо, одутловатое и сосредоточенное.
В тот вечер эфир трещал и свистел, но наушники, прижатые к ушам монаха, продолжали передавать точки и тире, посылаемые оператором из Лас-Пальмас на Гран Канариа.
"Ззззз! Значит, хереса у вас уже нет… Поп!.. Плохо… Щелк!.. Ты, старая винная бочка… Зззз… Да прости вам Господь ваши грехи…
Масса сплетен, сообщений и так далее… Свист!.. склоните уши, а не затылки, неверные… Говорят, турки собирают… Щелк!.. войска для похода на Австрию. Ходят слухи, что летающие сосиски, которые видели над столицами христианского мира, турецкого происхождения. Говорят, их сконструировал ренегат-роджерианец, принявший магометанство… А я скажу… зззз… на это. Никто из нас так не поступил бы. Это ложь, распространяемая нашими врагами ради нашей дискредитации. Но многие верят…
Как по-твоему, далеко ли сейчас Адмирал от Чипанга?
Срочно! Савонарола проклял сегодня папу, флорентийских богачей, греческое искусство и литературу, а также эксперименты учеников святого Роджера Бэкона… Зззз!.. У этого человека возвышенные цели, но он безрассуден и опасен… Я предсказываю, что он кончит на костре, на который отправляет нас…
Поп!.. Умрешь со смеху… Два ирландских наемника, Пэт и Майк, шли по улице Гранады, когда некая прекрасная сарацинка перегнулась с балкона и вылила на них ведро, полное… свист!.. а Пэт взглянул вверх и… Щелк!.. Хорошо, правда? Брат Жуан рассказал это прошлой ночью…
P.V… P.V… Дошло до тебя?.. P.V… P.V… Да, я знаю, что это опасно, но нас никто не подслушивает… Зззз… По крайней мере я так думаю…"
В общем, эфир прогибался и шел волнами от их депеш. Вскоре Брат Проводок отстучал то самое P.V., которое закончило их разговор – "Pax vobiscum" [2] , потом вытащил вилку, соединявшую наушники с аппаратом, снял их с ушей и, как требовал устав, поместил над висками.
На полусогнутых он выбрался из toldilli, болезненно задев при этом животом торчащую доску, и подошел к релингу. Там де Сальседо и де Торрес разговаривали вполголоса. Большая лампа освещала рыжеватые волосы пажа и буйную черную бороду переводчика. Розовое сияние шло от гладко выбритых щек монаха и светло-пурпурной роджерианской рясы. Капюшон, откинутый на спину, служил сумкой для писчей бумаги, пера, чернильницы, книги шифров, небольших ключей и отверток, логарифмической линейки и пособия ангельских правил.
– Ну, старичок, – фамильярно окликнул его молодой де Сальседо, – что услышал из Лас-Пальмас?
– Сейчас ничего. Слишком большие помехи. Из-за этого, – он указал на Луну над горизонтом.