Поясните этот момент.
Немцы скорее всего имели данные о том, что к Риге идёт наша 2-я танковая армия, и торопились взять город до её подхода. Соответственно, второпях командир немецкого корпуса и наделал множество ошибок, которые в конечном итоге и привели к разгрому и уничтожению корпуса.
По пыткампонятно, разобрались, не было их. По радиорепортажу, газете и листовкаммы внимательно посмотрели и считаем, что это было оправданно и принесло пользу, тихо и с расстановкой говорит Сталин. Но вот меня не покидает чувство, что немцев вы, товарищ Брежнев, ненавидите всё-таки меньше, чем полицаев. Я прав?
Да, вы правы, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Обоснуйте.
Война закончится. Из Германии надо, хошь не хошь, будет делать дружественное государство. Не отдавать же её назад капиталистам. И дружить с немцами придётся. И никуда от этого не деться. И лет через пять-десять, после Победы, мы всех пленных в Германию вернём. За исключением, естественно, военных преступников и после того, как они всё ими порушенное восстановят. И приедут эти пленные в страну, которая уже несколько лет как дружит с Советским Союзом. И для СССР выгодно, чтобы эти пленные приехали в ГДР с нормальным и даже положительным отношением к советским людям и Советскому Союзу.
ГДР?
лядь. Опять прокол.
Германская Демократическая Республикатоварищ Верховный Главнокомандующий. Как-то надо для себя будущую Германию от нынешнего Рейха отделять.
А почему «демократическая»?
«Народная» не подходит, по-немецки это будет звучать практически так же, как и «нацистская». «Социалистическую» и «советскую» надо будет ещё им заслужить. А «демократическая» в самый раз будет.
Разумно. Но мы отвлеклись. Полицаи?
Полицаипредатели. Предателей не прощают, их уничтожают. Это с врагом можно помириться, на наших, естественно, условиях помириться. И я очень сильно боюсь, что после войны, тогда, когда мы начнём отпускать пленных немцев в Германию, кто-нибудь у нас по доброте душевной попытается простить и амнистировать предателей.
После всего того, что они натворили? это не выдержал Бочков.
Это сейчас представить невозможно, но пройдёт время, раны заживут, эмоции поутихнут, и вполне возможно, что встанет вопрос: вот мы немцев отпускаем, а почему бы и своих оступившихся сограждан не пожалеть? Тем более что прецеденты уже были.
Это когда? не сразу сориентировался Сталин.
Амнистия 1921 года. Того же Слащёва простили. Скажутвот в Гражданскую простили, а почему сейчас нельзя?
И почему, no-вашему нельзя?
Белые не предатели. Бочков напрягся, а Сталин в усы улыбается. Белые были врагами. Они Советской власти не присягали и соответственно её и не предавали. Но с врагом можно помириться, если он разбит и принимает твои условия. Вот тех, кто принял условия Советской власти, того и простили. Ещё раз повторюсьбелые не предатели, а враги. Нынешние же полицаипредатели чистой воды. И прощать их, я считаю, никак нельзя. Ни сейчас, ни через время. Даже через сто летнельзя.
И что? Всех расстрелять? интересуется Верховный.
Кто заслужил расстрелрасстрелять. Тех, кто нагадил не на расстрельную статьюлет на двадцать пятьтридцать в лагеря, лес валить, дороги строить, в шахтах работать. И чтоб никакой амнистии! И НКВД предупредитьчтоб, норму не выполнилновый срок за саботаж, чтоб, палец себе порезалсрок за членовредительство. Чтоб все, кто из этой падали доживёт до конца своего срокавыходили бы уже ничего не могущими развалинами. Вот такое у меня отношение к предателям, товарищ Верховный Главнокомандующий.
Да уж, наговорили вы, товарищ Брежнев. Сталин оборачивается к Бочкову: А комиссары из ГПУ говорили, что генерал Брежневвраг и безумец. Враги так немцев не бьют, а безумцы таких мыслей не имеют.
Согласен с вами, товарищ Сталин, вполне разумные мысли, это Прокурор Союза говорит, и мне не показалось, что он поддакивает, это реально его оценка.
Ну что ж, у Прокуратуры ещё есть вопросы к генерал-майору Брежневу?
Генерал Брежнев действовал в условиях крайней необходимости, и соответственно даже обвинения в превышении полномочий и злоупотреблении властью ему не могут быть предъявлены, сообщает Бочков.
Уфф. Ура! В общем-то, я особо не сомневался, что так всё и закончится, но всё же неприятно, когда тебе такие предъявы кидают. Время сложное, военное, всяко-разно может повернуться.
Но, блин, Бочков не закончил:
Вполне возможно, что вышестоящий командир генерала Брежнева сочтёт некоторые его действия правонарушениями. Но это уже всё в рамках Дисциплинарного устава и на усмотрение командования.
Это что такое? Меня что, на губу или в дисбат? Смотрю на Сталина. А Виссарионыч лыбится. И Бочковтоже. Сговорились. Троллят. Ладно, переживём.
Раз у Прокуратуры к товарищу Брежневу вопросов больше нет, может быть, уже отпустите его со мной? Виссарионыч жжёт.
Да, конечно. Товарищ генерал-майор, получите-распишитесь. Бочков достаёт из массивного сейфа у себя за спиной мои документы, пистолет с кобурой и отдельно магазин с патронами.
Расписываюсь в получении, документыво внутренний карман, пистолетв кобуру, кобуруна ремень. Ремень с портупеей у меня, кстати, никто и не забирал. Готов.
Ваши вещив приёмной. До свидания, товарищ генерал-майор, если чтозаходите на огонёк, прощается со мной Прокурор Союза.
Спасибо. Но лучше уж вы к нам.
Пара секунд на переваривание. И Виссарионыч с Прокурором заржали.
Посмеялись и хватит. Поехали уже, товарищ Брежнев, а то уже действительно руководство страны время впустую тратит. Сталин указывает мне рукой на выход, а сам направляется к стоящей в углу вешалке, на которой ждёт его видавшая виды шинелька.
В приёмной, на массивном кожаном диване, больше похожем на многоместный трон, лежит мой вещмешок и полушубок с мутоновой шапкой-ушанкой. Облачаюсь. Почти сразу из кабинета Прокурора выходит Сталин.
Пойдёмте, машина ждёт.
Идём по коридорам в сопровождении материализовавшегося то ли адъютанта, то ли охранника. Внутренний двор. Два чёрных брата-близнецасто первые «ЗИСы». Садимся в один из первых советских лимузинов. Выезжаем из внутреннего двора Прокуратуры, у ворот к нашей машине пристраивается трёхосный «Додж» с охраной. Несколько минут, и небольшая колонна въезжает в Кремль. Выходим из машины.
Прогуляемся? предлагает Сталин. Согласно киваю и иду следом. Неспешная прогулка по немноголюдной территории Кремля. Сталин останавливается, достаёт из кармана трубку, не раскуривая вдыхает аромат впитавшегося в вишнёвое дерево табака, задумчиво смотрит в сторону Замоскворечья.
Надеюсь, вы сделали выводы из всего произошедшего?
Так точно, товарищ Верховный Гла
Наедине можно корочепросто говорите «товарищ Сталин».
Оппа! Где-то читал, что обращение «товарищ Сталин» было допустимо только для рядовых граждан и для людей из личной команды Сталина. Для остальныхобращение сугубо по должности. Это чё? Меня в команду взяли?
Так точно, товарищ Сталин.
И какие выводы?
Думать и не подставляться.
Вы уже довольно много сделали для страны и народа. И мы очень ценим это. Но есть и обратная сторона ваших достижений. Вы теперь стали заметной фигурой. И вас теперь будут рассматривать под микроскопом, будут искать пятна и даже пылинку, прилипшую на ваш китель, могут раздуть до размеров навозной кучи. Учтите это.
Учту.
Там у вас, по докладу начальника ГРУ, ещё интересная комбинация с Абвером.
Так точно.
И для того, чтобы Шелленберг нашему человеку поверил, мы будем вынуждены всё-таки вас наказать. По партийной линии. Выговор объявим. Строгий.
Есть строгий выговор, товарищ Сталин.
Бригаду в Череповце будете переформировывать в дивизию. Соответственно, по штату дивизии уже свой трибунал положен. Думаю, больше у вас не должно возникнуть проблем с вынесением правомерных приговоров. Все ваши представления на награждение будут утверждены.
Спасибо, товарищ Сталин.