Целитель-6 - Валерий Большаков

Валерий БольшаковЦелитель6

Пролог

Пятница, 1 октября 1976 года. Вечер

Москва, проспект Вернадского

Осень качается в зыбкой ничьейвянущая зелень уступает скорбной желтизне. Выцветшие, иссохшие листья опадают, беззвучно кружасьи запускают печальные ассоциации.

Всё сущее тленно, стало быть, тщетно. Имея разум, сложно смириться с окончательностью бытия. Разве души человечьи не подобны облетевшей листве, шуршащей под ногами? Проклюнувшись в детстве, распустившись в юности, отзеленев И в жухлый опад?

Меланхолично глянув в вышнюю синь, подернутую пухлыми облачками, я дернул уголком рта:

«Тебе ли горевать, попаданец?»

Дрожал на ветке седой, морщинистый листок, треплемый ветром жизни. Вот-вот слетит, порхая в последнем штопоре! И вдругта-там!  снова зацвел

 Миха!

Всю философскую маету разом выдуло из головыгрузной трусцой перебегая улицу Кравченко, меня догонял Андрюха Жуков. Всё такой же шумный, налитой здоровьем увалень с румянцем во всю пухлую щеку. Суровые будни студента МАДИ ничуть не убавили в нем озорного жизнелюбия.

 Здорово, первокур!  шумно налетел Дюха, мигом создавая вокруг себя зону хаоса.  Тоже к Альке?

 К Тимоше,  коварно ухмыльнулся я, но проверка на ревность не зашлаодноклассник лишь отмахнулся своим драгоценным «Грюндигом».

 А мы на «картошку» ездили!  радостно выпалил он.  Только вернулись, недели не прошло. Знакомился с курсом в естественной обстановке! И с преподаминормальные дядьки, кстати. Ха-ха-ха! Представляешь,  еще сильней оживился Дюша,  я вчера декана не узнал! Весь такой из себя, при галстуке, а я-то привык, что он в фуфайке, да в сапожищах  внезапно остановившись, Андрей смерил взглядом «плюсик»  высотный Дом студента.  Так это они здесь, что ли? Ничё себе  уважительно затянул он, тут же расплываясь в умиленной улыбке:  А Тимоша хитренькая такая! Даже не сказала, что в МГУ поступает! Я на нее обиделся тогда Целый час не разговаривал! А Ефимова? Тоже штучка! «Ой, боюсь! Ой, не сдам!» Ага Я чуть не оглох, когда они звонить соизволили! Визжат, орут, рыдают «Прошли! Прошли!»

 Праздник у людей,  улыбнулся я.  Пиршество духа. Сам не ожидал, что решатся! Нет, молодцы девчонки. Я теперь в универ мимо филфака хожузнакомые личики!

 Будто перешел в одиннадцатый!  хохотнул Дюха, начиная понемногу суетиться и вздрагивать, будто в ознобе.

 Давно Зиночку не видел?  понимающе спросил я.

 Больше месяца,  вытолкнул Жуков.  Знаешь, такое ощущение дурацкое Боюсь!

 Этот страх лечится

Я вошел в стеклянный вестибюль ДСВ и резво одолел пару ступенек. За столом, напротив полочек для писем, восседала вахтершавеличественная, неприступная бабуся в очках и в платочке, отдаленно смахивая на Авдотью Никитичну.

 Здрасьте, теть Дусь!  сказал задушевно.

 Здра-авствуй, Миша!  пропела вахтерша.

Я не однажды миновывал Евдокию Панасовну, не имея в кармане даже временного пропуска. Но и мысли не допускал, будто причиной томумощь моего обаяния. Не-ет Наверняка вахтерша сотрудничает с КГБ, и ее там просветили насчет студента Гарина. Однако и наглеть, изображая особо важную персону, тоже не комильфо.

 Нам бы в тринадцать-ноль-пятую  я подпустил в голос заискивающих ноток.

 А шо там?  дюже заинтересовалась тетя Дуся.

 День рождения!  провозглашаю торжественно.

 Да-а? У Тимофеевой, что ли? Или темненькая такая У Ефимовой?

 У меня,  скромно улыбнулся я.

 Поздравля-яю!  залучилась бойкая старушка.  Проходите.

Из лифтового холла вынесся торопливый, сбивчивый цокот каблучков.

 Ой, Мишечка!

Альбинка, донашивавшая коричневое школьное платье, с налету обняла меня и поцеловала. Дюху, уморительно тянувшегося губами, она шутливо отпихнула.

 С Зинулькой будешь лизаться!

 Ага-а  заныл Жуков жалобно.  Дождешься от нее!

 Дождешься!  рассмеялась девушка. Дернувшись, она крикнула, вытягиваясь и взмахивая рукой:  Ой, подождите, подождите! Не закрывайте!

Поднажав, мы успели втиснуться в кабину лифта.

 Вам на какой?  добродушно буркнул крупногабаритный студент, подтягивая к себе сумку-чувал.

 Ой, на тринадцатый!

Громила с пожитками вышел на пятом, и лифт с облегчением вознесся на «девчачий» этаж.

 Сюда!  Альбина свернула в коридор «Г», болтая и крутясь:  Мы вас из окна увидели, и девчонки меня послали, чтоб тетю Дусю умаслить! А вы уже

 Мишечка! Мишечка!  шлепая тапками, подбежала Маша. Индийские джинсы-клеш и длинный кардиган, наброшенный на пышный батничек, «старили» ее, прибавляя пару-тройку лет, а умелый макияж закреплял «взрослое» впечатление.

 Машечка! Машечка!  отвечал я, смеясь и платонически тиская близняшку.  А Светланка где?

 В анатомичке!  испуганно округлила глаза Шевелёва.  У-ужас! Я туда как-то заглянула разоки мне дурно стало. А Светке хоть бы хны. Зубрит латынь и копается в этих в организмах! «Тебе разве не противно?», спрашиваю, а она, удивленно так: «Я же, говорит, в перчатках!» Представляешь?! Светка сказала, чтобы без нее начинали Пошли, пошли!

 Иду, иду!

Меня переполняло знакомое приятное нетерпение, когда ты возвращаешься после летних каникул, и встречаешь одноклассников, всё таких жеи немного других. Подросших, загорелых, отъевшихся на фруктах-овощах. А я своих школьных подружек месяца два не видел точно!

Тимоша с Альбиной заселились в двухкомнатный блок, разделяя удобства с тремя студентками истфака. Исторички куда-то ускакали, зато комната наших девчонок гудела от говора и смеха.

 И чё?  вопил Изя воинственно.  Думаешь, арабы на наших полезут?

 Ну, мон шер  донесся голос Жеки Зенкова, тянувший жеманную иронию.  Это, смотря кого ты считаешь своими. Израильтян?

 Ты чё, совсем?!

 Блин-малина!  выразилась Рита.  Хватит вам о политике!

Во мне всё сладко сжалось при звуках ее голоса, а вот и она сама

Девушка замерла в дверях на долю секундочки. Взмахи ресниц словно раздували темные огоньки в глазах, и вот вспыхнула радость свидания.

 И-и-и!  с восторженным писком Рита бросилась ко мне, целуя, куда придется. Гладкие ручки закалачились вокруг моей шеи, и я «поплыл» на волне подзабытой услады.

 Разлученные встретились после долгой «картошки»!  с выражением прокомментировал Дюха.

 А-а!  донесся Тимошин голос из комнаты.  Явился, не запылился!

Порог переступила Зиночка в платье с выпускного. Чмокнув меня в щечку, уперла руки в боки и сурово спросила заробевшего Андрюху:

 Ты где был?

 В колхозе, Зиночка!  преданно вытаращился Жуков.

 В строгости держит,  шепнула мне на ухо Рита.  Пошли, не будем смущать Тимошу.

Она за руку провела меня в комнату, оклеенную дешевыми обоями в цветочек. С приемом гостей девчонки не заморачивалисьразвернули письменный стол, выставив его между кроватями и застелив новенькой клеенкой, еще хранившей линии сгибов. Оба стула, помеченные белыми инвентарными номерами, заняли Динавицер с Зенковым, а остальным, по замыслу, предлагались «коечные» места.

 Гарин!  заорал Изя по старой памяти.  Ты опять без гиперболоида?

 Лучевой шнур распустился,  нацепил я ухмылку типа «гы».  Жека, а ты-то здесь каким боком?

 Правым, мон шер ами!  расплылся Женька. Вскочив, он протянул мне руку через стол.  Ну, и левым Я в июле еще один экзамен сдалв техучилище. Экстерном! Ромуальдыч помог.

 Ромуальдыччеловек!

 Так, еще бы Помнишь же, какая у нас «практика» была? Одних движков штук десять перебрали! Ну, и выдали мне «корочки» Автослесарь 3-го разряда! А пока вы на колхозных полях резвились, я на «ЗиЛе» вкалывал.

 Лимита!  захрюкал Изя, давясь от смеха.  Понаехали тут

 Ой, Изя!  тут же вмешалась Альбина, в порыве педагогического негодования.  Как скажешь чего-нибудь Тарелки лучше подай. Вон, на подоконнике!

Рита крепче обняла мою руку и прижалась тесней.

 Совсем, как в школьные годы,  памятливо улыбнулась она.  И в том же составе!

 Не ностальгируй,  отзеркалил я ее улыбку.  Рано тебе еще.

 Я соскучилась!  шепот втек, опаляя ухо.  Сильно!