Митрополит обратился с просьбой к Виктор Сергеевичу с моими пожеланиями.
Опять были приглашены врачи и стали что, то обсуждать. Через пятнадцать минут дискуссий, мне всё надоело и открыв глаза я громко просипел, ХХРРААММ. И после этого опять закрыл глаза. В итоге после ещё десяти минут обсуждений, Виктор Сергеевич выгнал всех врачей из комнаты, наклонившись надо мной, робко тронул меня за плечо. Я открыл глаза и чуть прищурив осмотрел на него.
Ваше Высочество, Николай Александрович, вы действительно хотите в Храм в Токио? Путь не близкий и займёт много времени.
В ответ я махнул головой. Постояв и подумав какое то время, Виктор Сергеевич Кочубей отправился отдавать распоряжения.
Путь в Токио занял несколько дней и запомнился сильной головной болью и постоянной тряской. Я периодически терял сознание и у меня запечатлелись только отдельные моменты.
Митрополит постоянно находился рядом со мной и читал молитвы, в том числе и на японском.
Когда мы прибыли в Токио, был уже вечер, но я настоял на службе в Храме. Вокруг Храма собралась огромная толпа Японцев и охраны. Меня на носилках пронесли в новопостроенный Храм Воскресения Христова. Там я с трудом говоря попросил принести стул и для меня из алтаря вынесли большой архиерейское Кресло, стоящее всегда за престолом для правящего архиерея. Поставив его рядом с вратами , у амвона и подложив на него подушки меня бережно усадили на него. Храм наполнился японскими прихожанами, все стояли с зажжёнными свечами и многие плакали. Охрана не подпускала никого ко мне близко, в тишине были слышны едва слышимые перешептывания на японском и иногда на русском, говорили что цесаревич собрался собороваться и скоро помрёт.
Чтец начал медленно читать часы, затем запел хор и потихоньку заснул.
Мне снился сон, как моя жена в чёрном траурном платке стояла у закрытого гроба и рыдала, обняв её за пояс, рядом стояли Яна и Ирина, мои дочки близняшки, они тоже плакали. Всё виденное происходило в храме, где шло отпевание моего тела, после недолгой панихиды, батюшка сказал речь о вечной жизни и о том что любящие души обязательно встретятся в Раю , в Жизни Вечной. И что я сейчас взираю на них и вижу их искреннее проявление любви к умершему. От этой картины, я тоже зарыдал навзрыд и резко проснулся в Храме сидящем в архиерейском кресле. Передо мной стоял митрополит японский Николай с чашей для причастия. Я со слезами на глазах, скрестил руки на груди и открыл рот.
Причащается раб божий Николай, во оставление грехов и в жизнь вечную Аминь. Проглотив святые дары я поцеловал чашу и громким голосом сказал, Аминь. После чего встал и так же громко сказал, Благословен Грядый во имя Господне. После чего перекрестился и чётким шагом направился на выход из храма.
Митрополит с чашей преклонил колени, а за ним все в храме упали на колени и стали креститься. Я же медленным шагом с высоко поднятым подбородком вышел из храма, с трудом пробравшись к выходу, а встав на ступенях сдёрнул повязку со своей головы.
Глава 2. Приём у императора
Откуда всё пришло, туда всё и уйдёт.
А я лишь путь для самого себя, дорога, которую мне надо пройти
Харуки Мураками
Глубоко вздохнув, я увидел толпу удивлённых японцев, взирающих на меня с восхищением и страхом. За время службы заметно потемнело и уже успели зажечь многочисленные фонари стоящие на площади и вдоль улиц. Многие японцы держали фонари в руках, поэтому было достаточно светло. В тридцати шагах от Храма, я увидел японского принца Арисугава Такэхито, он стоял в окружении охраны и своей свиты. Я не спеша, наслаждаясь каждым шагом, после длительной вынужденной неподвижности, направился к принцу. При этом японцы с восхищением и ужасом освобождали мне дорогу. Подойдя к нему я спросил на английском, Где тот безумец, душу которого захватил демон и который посмел убить Помазанника божия?
Убить? испугано спросил принц, побледнев и отступив на пол шага от меня. Свита принца, прекрасно слышавшая и понявшая мои слова отступили от меня ещё дальше, а японцы в ужасе и со страхом на лице, отшатнулись на несколько шагов, оставив меня с принцем одних.
Да он меня убил, но только благодаря воле Господа нашего Иисуса Христа, я был возвращён обратно, для служения своему народу. Мне скоро предстоит стать Императором, выиграть несколько воин, построить величайшую в истории железную дорогу, подавить смуту и ещё многое другое. Я видел будущее и оно поистине пугает, поэтому меня вернули к жизни. Ведь с Нами Бог! сказал я, глядя на поражённого принца и бледную свиту.
К нам стали подходить из храма настороженные сопровождающие из моей свиты.
Так где тот одержимый, посмевший поднять руку на Помазанника божия? повторил я вопрос принцу.
Он арестован и его скоро осудят на каторгу, немного более уверенно, сказал принц.
Какая каторга может ждать террориста посмевшего поднять руку на будущего Императора, если спустить это сейчас, то уже завтра, одержимые подобными идеями будут нападать не только на наследников императора, но и на него самого. Поэтому я требую незамедлительной и публичной казни. Иначе мне придётся обвинить вас в организации покушения на наследника Российской Империи, со всеми вытекающими из этого последствиями, сказал я специально громко, для того, что бы нас услышали как можно больше людей. После этого, я не прощаясь развернулся и посмотрев на подошедшего с бледным лицом моего адъютанта и сказал, Где мы можем отдохнуть и когда прибудет Азов? Вы ведь вызвали его сюда?
Ваше Высочество, Николай Александрович, как вы себя чувствуете, мы все уже и не верили, что вы выживете. Уже и телеграмму отправили Его Императорскому Величеству о том, что вы при смерти. А Азов будет уже завтра в порту, бегло и сбиваясь с мысли проговорил Виктор Сергеевич.
Чувствую себя отлично, как заново рождённый, только притомилась, душа мотаться туда и обратно, сказал я показывая рукой на небо, а затем на землю, А вот с телеграммой вы явно поторопились, Император и так себя неважно чувствует и лишний раз беспокоить его нельзя. Немедленно отбейте телеграмму, что наследник полностью здоров и чувствует себя отлично.
Незамедлительно исполним, Ваше Высочество, позвольте проводит вас в гостиницу, радостно проговорил мой адъютант.
После этого мы проследовали на выход с территории храма.
До гостиницы мы добрались быстро, в этот раз меня сопровождала усиленная охрана. Пока мы ехали по освещённым улицам, мне постоянно мерещились в тени скрывающиеся убийцы.
В таком нервном напряжение были все окружающие, но к счастью по дороге ничего не случилось и мы успешно добрались до гостиницы, где мне выделили отдельный номер.
Не став мыться, я разделся и улёгся в холодную постель спать и буквально сразу провалился в сон. Сон из той жизни, которую я не жил. Вот момент как я вбегаю в кабинет отца, когда там проходит совещание, увидев много незнакомых людей,я вначале растерялся и расстроился, что отец выгонит меня, но он внезапно берёт меня на колени и продолжает обсуждение какого то важного вопроса, а мне хорошо, сидеть у него на коленях. Но вот картинка меняется и я уже подросток, мы с отцом стоим на опушке леса и он учит меня как правильно стрелять из огромного ружья. Сразу за этим всплывает момент как я больной лежу в горячке, а рядом сидит мама и гладит меня по голове. Калейдоскоп картинок и сюжетов захватывает меня и я проваливаюсь в тревожный сон.
На удивление утром я проснулся свежим и совершенно здоровым, немного тянули шрамы на голове и при резком движение голова отзывалась несильной болью.
Как только я встал, ко мне зашёл камердинер и принёс таз и кувшин с водой, что бы я смог умыться, после водных процедур я облачился в военную форму и отправился в гостиную, где был приготовлен завтрак. На столе стоял большой пасхальный кулич, пасха и разукрашенные яйца. За столом меня ждал митрополит Николай и мой адъютант Владимир Сергеевич, при моём появлении они оба встали.
Подойдя к митрополиту я наклонил голову и сказал, Благословите отче.
Сын мой, тебе ли спрашивать у меня благословения. После твоего чудесного исцеления, я должен просить у тебя благословения.
Не искушайте отче, я всего лишь слуга господа нашего и выполняю его волю здесь на земле, заботясь о хлебе насущном , для моего народа, а вы поставлены спасать заблудшие души и наставлять нас на путь спасения души. Благословите отче, не искушайте меня.