Тоже ведь люди. Кричи, Михаил, кричи.
Но кричать не понадобилось: из окна гостиной, к которому они подошли, было видно, как на освещенный фонарями двор вышел из караулки стрелок в шинели с карабином через плечо, отвел в сторону крышку глазка на металлических воротах, посмотрел и с кем-то заговорил. Разговор и осмотр его явно удовлетворили, и он принялся неторопливо открывать ворота. За воротами показался черный капот легковой машины.
Не нравятся мне эти поздние посетители, сказал Михаил. Особенно при отключенной связи. Алексей, я к ним выйдузапрешь за мной дверь на задвижку, пистолет к бою, выключишь везде свет и осторожно из-за занавески наблюдай за обстановкой. Наружу при любых обстоятельствах выходить категорически запрещаю, даже для спасения меня. И помни: твоя голова слишком важна для страны. Ты не имеешь права попасть в чужие руки. В самом крайнем случае ты обязан застрелиться.
Михаил надел фуражку; оттянул назад затвор автомата, не ставя на предохранитель и, сняв с ремня патронташ с запасными рожками, накинул на плечи, не продевая в рукава, шинель. ППД, висевший под ней на плече толстым дырчатым стволом вниз, был теперь спереди незаметен; лишь сзади слегка топорщил шинельное сукно выступающий магазин. Еще по одному запасному магазину капитан засунул в глубокие карманы галифе; ТТ взвел и поместил обратно в кобуру, не накидывая застежку на шпенек крышки.
Слушай, Михаил, остановил капитана Алексей Валентинович, а, может, тебе не выходить? Просто в доме закроемся? Отстреляемся, если что. Сам говоришь: в наружном корпусе на внеплановую стрельбу без твоего предупреждения должны отреагировать.
Не получится, покачал головой Михаил. Я не хочу их близко к дому подпускать. Решетки-то на окнах есть, но если они гранату кинут или просто решат поджечьне убережемся. На все окна нас не хватит. А так, Афанасий из мезонина пулеметом их на расстоянии, думаю, какое-то время удержит. А там и помощь должна подоспеть.
Алексей запер за Михаилом входную дверь, крикнул Клаве потушить везде свет и осторожно, слегка отведя занавеску, выглянул в окно. В освещенный двор медленно въезжала черная эмка; за воротами, которые уже принялся закрывать караульный, просматривалась еще одна машина. Из эмки вышел плечистый, вроде бы, энкавэдэшник в шинели и уверенно зашагал по направлению к дому. На полпути они встретились с Михаилом. Приезжий четко козырнул, что-то сказал, достал из командирской сумки пакет и вручил капитану. Алексей смог рассмотреть его петлицы: две шпалыстарший лейтенант госбезопасности. Куевда, якобы ему плохо видно, пошел к двери караульной, к висящему над ней яркому фонарю. По лицу старлея промелькнула недовольная гримаска, но и ему пришлось повернуть следом за ним.
Михаил явно тянул время. Он что-то говорил, не разрывая пакета, потом крикнул караульному, оставшемуся у ворот, чтобы он задвинул засов. Старлей стал спорить, даже повысил голос на старшего по званию, сказав, что незачем тратить время на ерунду. Запирать-отпирать. У него приказ: немедленно доставить сотрудника ГБ лейтенанта Максимова в Кремль. В пакете все сказано. При желании, капитану той же ГБ Куевде не возбраняется следовать вместе со своим подопечным. Места в двух машинах вполне хватит. Куевда попросил у него удостоверениетот достал. Долго и придирчиво Михаил изучал удостоверение, потом вскрыл пакет, долго читал, зачем-то шевеля губами, как малограмотный. На требование старлея поспешитьих ждут, ответил, что ничего страшногоподождут, главное, мол, все положенные инструкции соблюсти и не ему, старшему лейтенанту госбезопасности, приказывать капитану этой же службы, когда нужно спешить, а когданет. Видно было, что старлей потихоньку закипал. Из задних дверей эмки вышли еще двое служивых и сосредоточенно направились к ним. Без автоматов, как сопровождавшие их в прошлый раз крепыши, а с пистолетами в застегнутых кобурах.
Караул, в ружье! громко закричал Куевда. Молодой охранник, уже задвинувший засов на воротах, отшатнулся вбок, сдернул с плеча карабин и потянул на себя сильными пальцами пуговку тугого предохранителя. Лапнули руками за кобуры трое чужаков. Михаил движением плеч моментально сбросил на землю шинель и поднял уже взведенный ППД.
Руки от оружия! громко приказал он. Чужаки застыли, но руки далеко от крышек кобур не отводили, как чего-то ждали. И дождались: шофер, остававшийся за рулем, высунул в свое приоткрытое окно левую руку с наганом. Но первым громко в вечерней тишине зататакал из мезонина ручной пулемет Афанасия. Короткая кучная очередь разнесла левую часть лобового стекла и грудь так и не успевшего выстрелить шофера. Тотчас же опять полезли за своими ТТ трое незваных гостей. Михаил, стараясь не убить, с близкого расстояния прошил короткой очередью правое плечо ближайшего к нему старлея и повернул автомат в сторону левого чужака, уже поднимавшего свой пистолет. Его опередил Афанасий, очень, как оказалось, профессионально владевший ручным пулеметомлевый «гость» рухнул, отброшенный пулями на спину. Правый чужак пистолет достать успел, но мгновение промедлил, решая, в кого ему стрелять первого, и выбрал, как более для себя опасного, караульного, уже справившегося с тугим предохранителем и направившего ему в грудь свой карабин. Выстрелили они друг в друга почти одновременнопопали оба. Длинная, более тяжелая и на мгновение быстрее летящая винтовочная пуля, пронзив насквозь незваного «гостя» в середину груди, заодно и опрокинула его назад. Пуля же из его ТТ тоже прошла сквозь караульного, но через животслуживого назад не отбросило и у него хватило сил согнуться в три погибели вперед и плавно опуститься на колени, а потом перевалиться набок и упасть на жесткую и холодную брусчатку двора.
Стукнувшись о стену, распахнулась дверь караулки и к воротам выскочили не успевшие одеть шинели двое стрелков с карабинами наизготовку и их командир с наганом; еще один караульный, по приказу командира оставшийся в помещении, распахнул небольшое окошко, выходящее во двор, и высунул в него вороненый ствол, разыскивая подходящую цель.
Живьем брать! закричал Куевда, имея ввиду старлея. Несколько раз раненный в плечо, устоявший на ногах старлей, превозмогая боль, все пытался достать из кобуры пистолет левой рукой (после приказа капитана караульные и Афанасий стрелять в него опасались) и это ему почти удалось, но почти. Сам Куевда коротко стрельнул ему теперь уже в правое бедротот упал.
Над запертыми железными воротами показались головы еще троих, очевидно ставших на крышу или капот своей машины, оставшейся на подъездной дороге. Они, едва видимые со двора, открыли частый огонь из пистолетов сквозь колючую проволоку. Рухнул с пулей в голове один из караульных; другой вместе с сержантом отпрянул ближе к кирпичному забору, под его защиту; присел на колено и пустил над воротами очередь, опустошая до конца 25-тизарядный магазин, Куевда. В очередной раз спас положение Афанасий. Его позиция была и выше над забором, и для винтовочных патронов Дегтярева-пехотного относительно тонкое железо ворот не представляло ни малейшей преграды. Он даже не старался попасть в видимые ему части тел троих противниковпросто прочертил длинной очередью частый пунктир под верхним краеми всех не ветром, а свинцом, как сдуло на землю.
Пока все уделяли внимание стреляющим над воротами, опять полез к себе в кобуру левой рукой упавший на брусчатку старлей. Ему, превозмогавшему боль от нескольких ранений, все-таки удалось извлечь ТТ, похоже, уже с патроном в патроннике и курком на предохранительном взводе. Куевда его не замечал, заменяя в эту минуту опустевший автоматный магазин и глядя над воротами.
До упавшего старлея от окна, откуда наблюдал бой притаившийся в темноте Алексей Валентинович, было метров двадцать. Хоть и получил он приказ от непосредственного начальства: беречь себя и ни во что не вмешиваться; все-таки, на всякий случай, и заранее распахнул внутреннюю половинку окна, и на наружной повернул латунную ручку вертикального шпингалета. Открыв теперь и наружную половинку, Алексей Валентинович, помня приказ Михаила не убивать врага, тщательно прицелился, держа пистолет двуручным хватом да еще и уперев на решетку, и с первого же выстрела, как в голливудском вестерне, попал в уже направленный на его начальника вражеский ТТ. ТТ отлетел в бок, старлей скривился от очередной боли теперь уже в выбитой левой кисти, а Максимов, почему-то вспомнив книгу Богомолова «В августе 44-го», еще два раза метко пальнул поверженному врагу перед самым лицом, едва не отстрелив ему кончик носа. Старлей пролет близкой смерти явно прочувствовал и, чтобы не искушать судьбу, застонав, опустился на спину.