Эй, боец! Второй номер, выползай из ячейки! Быстрее давай, сейчас ее германец давить будет!
Но стонущий, бледный от потери крови парень, по лицу которого градом катятся крупные капли пота, словно не слышит меня, зажимая ладонью прострелянное плечо и протяжно подвывая от боли. Ругнувшись, и одновременно молясь, чтобы фрицы не высадили в окоп осколочный снаряд, я рванулся к парню, на секунду бросив взгляд на застекленевшие, испуганно и удивленно вытаращенные глаза младшего сержанта. Короткий укол чувства вины сменило столь же короткое сожаление, когда я перевел взгляд на поврежденный пулями машингевера «дегтярев». Подхватив под здоровую руку второго номера, я едва ли не силком потащил его прочь из ячейки. Сверху стегнула очередь спаренного пулемета, трассы приблизившегося танка прошли в полуметре над головоймы оказались уже в мертвой для его огня зоне, однако все равно упали на дно траншеи. Через секунду поднявшись, я зло сплюнул попавшую на губы землю, привалил раненого к стенке хода сообщения и уже бегом бросился назадтуда, где оставил бутылки с КС. Близкий рев танкового мотора заставляет сердце бешено колотиться от ужаса, но страх не сковывает меня, а придает силы. Я успеваю добежать до по-прежнему целых (Слава Богу!) бутылок, всем телом ощущаю дрожь земли под приближающейся машиной
Высовываюсь буквально на мгновениетанк находиться в каких-то десяти метров от меня и бодро катит прямо на ячейку с погибшим пулеметчиком. Прорвавшись сквозь точный и сильный огонь зенитной батареи, а также прикрывающих нас тридцатьчетверок, фрицы ожесточились. А вот слабый огонь из окопов заставил поверить их в собственные силы Самоуверенный экипаж повел свою машину давить проклятых большевиков, оторвавшись от чуть замедлившегося пехотного прикрытия. Немцы ожидали, что сильного сопротивления от недоразвитых азиатов не последует, но просчитались Первая бутылка с КС, брошенная со смешной дистанции всего в десяток метров, разбилась на крышке брони под башней, напротив смотровой щели механика-водителя. Конечно, его глаза наверняка защитили триплексы, вот только теперь он вряд ли видит, куда едет Однако мой расчет, что панцер тормознет или начнет разворачиваться, не оправдался, машина продолжила движение вперед. Одновременно заревел привод, в считанные мгновения разворачивая в мою сторону башнювидимо, экипаж заметил, откуда прилетел коктейль Молотова. Но прежде, чем трассы спаренного пулемета прошили бы меня, вторая бутыль с КС с силойбросок был отчаянныйразбилась о лобовую броню «тройки», слева от орудия. Там, где был открыт малый лобовой лючок в маске, через который в меня целились из МГ Залитый огненной жидкостью танк замер, лишенный обзора из-за полыхающей на броне смеси. Но уже секундой спустя люк командирской башни открылся, и из него высунулся танкист с огнетушителем, хладнокровно принявшийся сбивать мешающее экипажу пламя. Вот только коктейль Молотова не так-то просто тушиться, да и неудобно фрицу гасить пламя, растекшееся по маске орудия. Охваченный огнем панцер удачно закрыл меня от приближающегося десанта, а вырвать ТТ из кобуры было секундным деломда и дистанция, отделяющая меня от германца, не зря называется «пистолетной»!
Поймав смелого офицера (скорее всего офицера) на мушку, совмещенную с целиком, я дважды жму на спуски после второго выстрела немец пропадает из прорези прицела. То ли ранен, то ли убитхотя мог и просто нырнуть вниз, спасаясь от летящих в него пуль Секундой спустя танк крутанулся на месте и неотвратимо пополз прямо в мою сторону, ударила очередь спаренного пулемета, заставив пригнуться. Зрелище наползающей на меня двадцатитонной махины, к тому же объятой пламенем, показалось каким-то фантастическим и одновременно страшно жутким. Я осел на колени и буквально пополз вперед по окопу, встать уже просто не смогтело начало бить настолько крупной дрожью, что перестало слушаться. Только с губ рвется бессвязная молитва: Господи, помоги Господи, защити А за спиной уже столь близко грохочут гусеницы бронированной «тройки», начавшей давить траншею
Неожиданно сзади раздался какой-то грохот и дикий рев движка панцера. Упав на живот и развернувшись, я с трепетом и восторгом уставился на «тройку», одной гусеницей провалившейся в траншею! Не иначе, ошибся фактически ослепленный и подгоняемый командиром механ (скорее всего, я ранил офицера, и тот захотел поквитаться, во что бы то ни стало). А такие ошибки на войне очень дорого стоят Открылся боковой люк башни, из нее высунулся танкист, сходу давший вдоль траншеи неприцельную очередь из МП-40. Ему мешает целиться пламя, меня он, скорее всего, даже не разглядела вот третья пуля ТТ, торопливо выпущенная по противнику (руки ходуном ходят!), нашла свою цель, ударив танкиста в грудь!
Открыв огонь по врагу, я немного успокоился, и сумел среагировать, когда из по-прежнему открытого люка, наполовину закупоренного телом кричащего раненого, вылетела мелкая, похожая на гусиное яйцо граната М-39. Резко дернув вперед, я успел укрыться за изгибом хода сообщения до того, как в окопе рванула мелкая, не особо сильная граната. Заодно поменял обойму на запасную, оставив девятый патрон в стволеи остро пожалел, что ни оставил в подсумках ни одной гранаты. Если уцелею, одну всегда буду держать при себе!
Экипаж неудачливого танка добили подоспевшие бойцы роты. В воздух взлетело три или четыре ручных «эргэдэшки», часто защелкали выстрелы «мосинок»молодые, разгоряченные парни мстили врагу за момент собственной слабости перед мощной, хорошо защищенной техникой, несущей им неотвратимую смерть. Фрицы пробовали отстреливаться, даже ранили одного из бойцов, но близкий взрыв одной из гранат хлестнул осколками очередного танкиста, высунувшегося из люка. И когда тот пропал в нутре панцера, рослый, крепкий старшина смело подбежал к танку и умело закинул поставленную на боевой взвод РГД-33 прямо в люк. Грохнувший внутри взрыв добил экипаж, зашипели поврежденные снаряды и героический старшина бросился назад; я также поспешил вновь спрятаться за изгибом хода сообщения. Через несколько секунд вновь раздался взрывтеперь уже гораздо более мощный и страшный; куски человеческих тел и покореженные гильзы вылетели из открытого люка, а следом из него ударила тугая струя пламени. Загорелся щедро разлившийся по дну траншеи бензин, густая лужа которого медленно, но неотвратимо покатила в мою сторону Плюнув на опасность, я выбрался из окопа, по-пластунски пополз обратно, в сторону пулеметного расчета Кости Малофеевапока что меня надежно прикрывает черный густой дым горящей «тройки». Немецкие мотопехотинцы уже совсем близко, еще чуть-чуть, и ворвутся в окопы, а у меня из оружия только тэтэшник с одним запасным, и еще одним, практически опустошенным магазином
Из восьми танков, добравшихся до опорного пункта, поджечь пока сумели только две штуки. Один я с бойцами, другой удалось остановить ротному политруку Ване Двуреченскихон, в отличие от меня, умничать не пытался, пропустил танк фактически над головой и забросил бутылку с горючкой точно на жалюзи над двигателем, позади башни. Кто-то из бойцов бросил туда же вторую, а необычно смелый политрук сколотил вокруг себя группу бойцов численностью до отделения, и организовал на правом фланге узел обороны, опираясь на ручной «дегтярев», и собственный скорострельный ППШ, один из двух в роте. Остальные танки перемахнули первую линию траншей, поливая все ливневым огнем скорострельных пулеметов, и давя людей прямо в ячейках
Десантники германцев также должны были уже ворваться в окопы. Но сержант Малофеев выполнил мои указания в точности, и открыл плотный огонь второго ротного «максима» в момент, когда танки уже прошли мимо, а пехота врага как раз пошла на рывок, в рост. Густые очереди станкача разом смели фланкирующим огнем с десяток фрицев, заставив залечь остальныхно тут же в ячейку пулеметчиков густо полетели удобные для броска «колотушки» с длинной деревянной ручкой. Две или даже три гранаты практически разом залетели внутрь; второй и третий номер расчета успели выбежать из нее, а сержант, который уже не успевал спастись, зло сцепил зубы и дал последнюю очередь по залегшему врагу, прозвучавшую как прощальный салют по самому себе Подорвались «колотушки», изрешетив осколками тело смелого парня, выросшего на берегах Волги, и в последние мгновения жизни наверняка вспомнившего мать с отцом, да обеих сестренок (с расчетом я успел познакомиться довольно близко, и Костя рассказывал о семье). Досталось и «максиму», словившему несколько крупных осколков, в том числе повредивших кожуха я наконец-то добежал до вырытой в стенке окопа полки, на которой по-прежнему лежат гранаты