Как и множество предметов, явно изготовленных этой Расой. Нессереф удивлялся, как они туда попали. Она бы нисколько не удивилась, узнав, что это было сделано не законным путем. Окно в кабинете Бунима выходило на рыночную площадь. Она задавалась вопросом, обращал ли региональный субадминистратор или его подчиненные какое-либо внимание на торговлю, которую Большие Уроды вели прямо у них под носом. Затем она задалась вопросом, не заплатили ли тосевиты потихоньку некоторым из этих подчиненныхскажем, джинджер, чтобы они повернули свои глазные башни в другом направлении. Она бы тоже не удивилась этому.
Большие Уроды были более разговорчивыми, чем мужчины и женщины этой Расы. Они кричали, скулили, жестикулировали и вообще вели себя так, как будто миру придет конец, если сделки не будут заключаться именно так, как они хотели. Их неистовое рвение произвело бы впечатление и, вероятно, повлияло бы на Нессерефа. Однако тосевиты, против которых они торговались, привыкли к таким уловкам и не обращали на них вниманияили же они тоже кричали, скулили и жестикулировали.
Кто-тоБольшой Уродец, судя по тембру и мягкому акцентупозвал ее по имени. Она повернула глазную башенку в направлении, откуда звук ударил в ее слуховую диафрагму, и увидела приближающегося тосевита, машущего рукой, когда онона? нет, он, судя по одежде и голосу, приблизился. Немного медленнее, чем следовало, она узнала его. Я приветствую вас, Мордехай Анелевич, - сказала она, раздраженная тем, что он увидел и узнал ее первым.
Я приветствую тебя, Пилот Шаттла, - сказал Большой Уродец, протягивая правую руку в приветственном жесте, распространенном среди его вида. Нессереф взял его. Его пальцы, хотя и большие, казались мягкими и мясистыми рядом с ее пальцами. Они также казались прохладными; температура ее тела была на пару сотых выше, чем у него. Говоря на языке Расы довольно хорошо для представителя своего вида, он продолжил: Надеюсь, у вас все хорошо?
Достаточно хорошо, благодарю вас, хотя я не очень люблю холод и сырость. Я рад, что наступает весна, - ответил Нессереф. Она покачала глазной башенкой, которой смотрела на него, как могла бы сделать, чтобы выразить сочувствие одному из себе подобных. Я слышал от регионального субадминистратора, что у вас сейчас трудные времена.
Почему, нет, боли не хуже, чем"спохватился Анелевич. "ой. Вы, должно быть, имеете в виду мужчину с пистолетом. Он скучал по мне. С тех пор он не возвращался. Я не беспокоюсь о нем слишком много. Его рука опустилась на рукоятку пистолета, который он носил на бедре.
Кто мог желать тебя убить? спросил Нессереф.
Рот Большого Урода скривился в жесте, который Нессереф привыкла ассоциировать с весельем, хотя она не понимала, почему обстоятельства должны его забавлять. Кто?" спросил он. Немцы, поляки, русские, возможно, и, возможно, также региональный субадминистратор.
Буним? Нессереф сделал отрицательный жест рукой. Невозможно! Раса не делает таких вещей. Кроме того, он бы сказал мне об этом. Он говорил о том, что это произошло через какое-то агентство, отличное от его собственного.
Он бы в этом не признался, - сказал Анелевич. Даже если бы он договорился об этом, он бы не признался в этом никому, кто не должен был знать об этом.
Почему нет? И снова Нессереф был озадачен.
Тосевит снова улыбнулся. И снова пилот шаттла не видел причин для веселья. Как будто разговаривая с детенышем, едва способным понимать слова, Мордехай Анелевич ответил: Потому что, если бы он организовал это, и если бы я узнал, что он это организовал, я бы, вероятно, попытался убить его в отместку, и он это знает.
Он говорил, насколько мог судить Нессереф, совершенно спокойно. Она считала его своим другом, насколько это было возможно по линии видов. Но он только что показал ей, насколько он чужой. Ее дрожь не имела ничего общего с холодной погодой.
Мордехай Анелевич мог бы сказать, что он привел Нессерефа в ужас. На самом деле он не думал, что Буним пытался его убить. Если бы Буним сделал это, он не был уверен, что попытался бы отомстить, убив регионального заместителя администратора. Убийство выдающейся Ящерицы было лучшим способом, который он мог придумать, чтобы доставить евреям Польши серьезные неприятности. Конечно, если то, что он сказал, дойдет до Бунима, это может помешать региональному субадминистратору выдвинуть какие-либо блестящие идеи. Он надеялся, что так и будет.
А как поживает ваша бомба из взрывчатого металла?небрежно спросил его Нессереф.
Не в первый раз он пожалел, что упомянул ей о бомбе. И теперь, вместо того чтобы показывать свое веселье, ему приходилось скрывать его. Пилот шаттла пытался вытянуть из него информацию так же, как он пытался передать ее ей. Он ответил: Все очень хорошо, спасибо. А как поживает твоя?
У меня их нет, как ты прекрасно знаешь, - сказал Нессереф. Все, о чем мне нужно беспокоиться, это большое количество жидкого водорода.
Еще до того, как вторжения сначала нацистов, а затем ящеров вынудили его заняться войной и политикой, Анелевич изучал инженерное дело. Он уважительно присвистнул; он кое-что знал о тех проблемах, с которыми мог столкнуться. И, конечно, когда он думал о водороде, он думал о Гинденбурге; кадры кинохроники все еще были живы в его памяти спустя более четверти века. Ящерицы были намного осторожнее, чем когда-либо могли мечтать немцыЯщерицы были, одним словом, нечеловечески осторожны, но все же
Как ты издаешь этот звук?спросил Нессереф. Я слышал, что другие тосевиты делают это, но я не вижу, как".
Что, свистишь?спросил Мордехай. Ключевое слово прозвучало на идише; если оно и существовало в языке Ящеров, он его не знал. Он просвистел несколько тактов. Нессереф сделал утвердительный жест рукой. Он сказал: Ты так формируешь свои губы Он начал морщиться, потом остановился. "ой."
После изучения проблема оказалась простой. Нессереф не мог поморщиться. Ее лицо так не выглядело. У нее даже на самом деле не было губ, только жесткие края рта. Она умела свистеть не больше, чем Анелевич могла в совершенстве воспроизвести все шипящие, хлопающие и чихающие звуки, которые входили в ее язык. Она поняла это примерно в то же время, что и он, и позволила своему рту раскрыться в смехе. Теперь я понимаю, - сказала она. Это невозможно для одного из моего вида.
Я боюсь, что это правда", согласился Анелевич. Я также боюсь, что сейчас мне придется ходить по магазинам, иначе моя женаеще одно слово на идише, еще одно понятие, отсутствующее в языке Расы, будет очень недовольна мной. Он выразительно кашлянул, чтобы показать, насколько несчастной была бы Берта.
Тогда прощай",сказал ему Нессереф. Я возвращаюсь в свой новый город. Возможно, однажды ты навестишь меня там".
Я благодарю вас. Я бы этого хотел. Мордехай имел в виду именно это. Независимо от того, что они думали о погоде, множество ящериц колонизировало Польшу. Ему было очень любопытно, как они живут.
Но, когда Нессереф занялась своими делами, Анелевич понял, что должен заняться своими. Берта действительно была бы недовольна, если бы он вернулся домой без вещей, которые она послала ему купить. Капуста была легкой. Несколько продавцов продавали его; ему оставалось только выбрать тот, у которого была лучшая цена. Картофель тоже не представлял большой проблемы. И он заключил сделку с луком, которая заставила бы его жену улыбнуться.
Яйца, сейчас же Он ожидал, что яйца будут самой трудной частью покупок, и так оно и было. Вы всегда можете рассчитывать на множество людей, у которых есть овощи на продажу. С тех пор как нацистов изгнали из Польши, овощей было предостаточно. И овощи, или их много, оставались хорошими в течение нескольких недель или месяцев за раз.
Ничто из этого не относилось к яйцам. Вы никогда не могли сказать, сколько их будет продаваться, когда вы пойдете на рыночную площадь, или какие цены потребуют продавцы. Сегодня только пара крестьянских бабушек, обмотавших головы шарфами от зимнего холода, выставляли корзины с яйцами.
Излучая обаяние, Анелевич подошел к одному из них. Привет, там",весело сказал он. Он говорил по-польски так же охотно, как и на идише, как и большинство здешних евреев. В отличие от многих из них, он также выглядел скорее поляком, чем евреем, у него было широкое лицо, светлая кожа и светло-каштановые, почти светлые волосы. Иногда его внешность помогала ему, когда он имел дело с поляками.
Не сегодня. Пожилая дама с яйцами оглядела его с ног до головы, как будто он только что вылез из канавы. Привет, еврей",сказала она ровным голосом.
Что ж, несколько гоев пришли за покупками на рыночную площадь Белута. Во время нацистской оккупации это был главный рынок Лодзинского гетто. Гетто исчезло, но это оставалось еврейской частью города. Мордехай собрался с духом. Если она собиралась вести себя жестко, он мог бы сделать то же самое. Указывая на яйца, он сказал: Сколько стоит полдюжины этих печальных мелочей?
По два злотых за штуку, - сказала полька так спокойно и уверенно, как будто это не было ограблением на большой дороге.
Что? Анелевич взвизгнул. Это не продается. Это воровство, вот что это такое.
Они вам не нужны, вам не нужно платить, - ответила женщина. Вон там Ева, она берет два с половиной доллара, но говорит, что у нее яйца побольше. Ты иди и посмотри, сможешь ли ты найти какую-нибудь разницу.
Это все еще воровство, - сказал Мордехай, и так оно и былодаже два злотых были почти вдвое выше текущей ставки.
Подача выросла, - сказала полька, пожав плечами. Если ты думаешь, что я собираюсь продавать с убытком, то ты мешугге. Там, где он придерживался польского языка, она со злым умыслом вставила слово на идише. Мгновение спустя она лукаво добавила: И я знаю, что вы, евреи, не такие сумасшедшие.
В любом случае, чем ты кормишь своих несчастных цыплят? Икра и шампанское? Анелевич выстрелил в ответ. Хлеб подорожал на пару грошей, но не настолько. Я думаю, ты ищешь быстрой прибыли.
Ее глаза, казалось, были вырезаны из серого льда. Я думаю, если тебе не нужны мои яйца, ты можешь уйти и позволить кому-то, кто действительно хочет их посмотреть.
Черт возьми, он действительно хотел яйца. Он просто не хотел платить за них так много. Берта закатывала истерику, а потом издавала пренебрежительные звуки о бесполезности отправки простого человека на рыночную площадь. Мордехай был, или думал, что был, компетентным покупателем в своем собственном праве. Я дам тебе девять злотых за полдюжины, - сказал он.
В какой-то неприятный момент он подумал, что продавец яиц даже не соизволит поторговаться с ним. Но она это сделала. В итоге он купил яйца за десять злотых сорок грошей и получил привилегию собирать их самому. Это не было победойон не мог притворяться, что это так, как бы сильно он ни старался, но это было нечто меньшее, чем сокрушительное поражение.
Нагруженный продуктами, он направился на юг по улице Згирской, затем повернул направо на Лутомьерскую; его квартира находилась недалеко от пожарной части на этой улице. Когда он шел, у него болели задние части ног. Его руки чувствовали себя так, словно он нес мешки со свинцом, а не овощи и яйца.
Нахмурившись, он продолжал: Он никогда не был в полном порядке после того, как полжизни назад вдохнул немецкий нервно-паралитический газ. На этом ему повезло. Людмила Ягертогда она была Людмилой Горбуновойбыла гораздо более искалечена, чем он, в то время как газ помог свести Генриха Ягера в раннюю могилу. Анелевич счел это ужасно несправедливым; если бы не немецкий танковый полковник, бомба из взрывчатого металла стерла бы Лодзь с лица земли и, вероятно, разрушила бы хрупкое перемирие между людьми и ящерицами.
Младшего сына Анелевича звали Генрих. Было несколько лет, когда он либо рассмеялся бы, либо потянулся за винтовкой, если бы кто-нибудь предположил, что он может назвать ребенка в честь офицера вермахта.
Тяжело дыша, он с трудом поднялся по лестнице в свою квартиру. Он остановился в коридоре, чтобы перевести дыхание, собраться с силами, чтобы Берта не волновалась, прежде чем войти внутрь. Он также остановился, чтобы осмотреть новую дверь, после того как потенциальный убийца вставил магазин для пистолета-пулемета в старую, она стала слишком хорошо вентилируемой, чтобы стоить дорого. В квартире также были новые окна.
Когда он все-таки вошел внутрь, выражение лица его жены сказало, что он задержался недостаточно надолго. Должно быть, это беспокоит вас сегодня, - сказала Берта Анелевич.
Не так уж плохо, - настаивал Мордехай. Если бы она поверила в это, возможно, он бы тоже поверил. И я довольно хорошо поработал на рынке. Это вызвало улыбку у его жены. Она не была хорошенькой ни в каком общепринятом смысле этого слова, но она стала прекрасной, когда улыбка осветила ее лицо. Затем, конечно, она захотела подробностей.
Когда он отдал их ей, улыбка исчезла. Он знал, что так и будет. Это грабеж!воскликнула она.
Я знаю", сказал он. Это было бы еще худшее ограбление, если бы я не торговался изо всех сил. Нам действительно нужны были яйца.
Нам тоже нужны были деньги, - печально сказала Берта. Затем она пожала плечами. Ну, все готово, и яйца действительно выглядят хорошо. Ее улыбка вернулась. Он улыбнулся в ответ, прекрасно понимая, что она легко его подводит.
Вячеслав Молотов был недоволен бюджетными прогнозами на предстоящую пятилетку. К сожалению, то, чему он меньше всего радовался, было связано с деньгами, выделяемыми на Красную Армию.
С тех пор как маршал Жуков спас его из штаба НКВД после провала переворота Лаврентия Берии, он не мог орудовать красным карандашом так энергично, как ему хотелось бы. На самом деле он вообще не мог им владеть. Если бы он сделал Жукова недовольным собой, государственный переворот под руководством Красной Армии наверняка увенчался бы успехом.
За невыразительной маской его лица он хмурился. После того, как Жуков получит все необходимые ему средства, Красная Армия, по сути, будет управлять Советским государством с переворотом или без него. Будь Жуков чуть менее почтителен к партийной власти, это было бы уже очевидно.
Зажужжал интерком. Молотов ответил на это с чувством облегчения, хотя и не выказал этого больше, чем своего внутреннего недовольства. "да?" он спросил.
Товарищ генеральный секретарь, Дэвид Нуссбойм прибыл для назначения, - ответил его секретарь.
Молотов взглянул на часы на стене своего кремлевского кабинета. Было ровно десять часов. Немногие русские были бы столь пунктуальны, но сотрудник НКВД родился и вырос в Польше. Впустите его, Петр Максимович", сказал Молотов. Иметь дело с Нуссбоймом означало бы, что ему какое-то время не придется иметь делоили не иметьс бюджетом. Откладывание дел на потом не делало их лучше. Молотов знал это. Но ничто из того, что он осмелился сделать с бюджетом Пятилетнего плана, также не сделало бы его лучше.