Я не очень-то рассчитываю на то, что Онега сразу позволит мне поцеловать себя, тем более, станет моей любовницей, но держаться вдали от неё я был уже не в силах. Ухлёстывать за теремными девушками и разнообразными женщинами более или менее молодого возрастамоё любимое занятие лет с шестнадцати. Сейчас мне девятнадцать, я уже поднаторел. Яван не ухлёстываетему достаточно свиснуть и любая будет его.
Удивительно, вблизи Онега оказалась не такой как издали. Издалека она виделась невообразимо прекрасной, гордой, высокой, неприступной и холодной, но едва я приблизился на расстояние вытянутой руки, я оказался будто в круге тепла и света: такой оказалась её улыбка, то, как она говорила со мной, необыкновенный голос и то, как она сказала нарочно «задохся», а не «задохнулся», похоже, играет словами, я вижу по насмешливым искоркам в глазах
А как она смотрит! Достаточно было бы сказать, что у неё необычные глаза: они разного цвета, один глаз тёмный, тёмно-синий, почти чёрный, а второй очень светлый, прозрачныйголубой. Будто день и ночь смешиваются в её взгляде Но это не всё. Её глаза живые и проницательные и слишком слишком умные для неё. Для её юного лица, сколько ей лет? Не больше нет, не могу понять, она кажется пятнадцатилетней, а говорит и смотрит так, будто ей больше тридцати
Я достал из кармана браслет из витого золота, очень скромный, но я надеялся, что для знакомства он подойдёт.
Это ещё что? удивилась Онега, останавливаясь. Ты с чего это решил, что можешь дарить меня?
Я вижу, у тебя совсем нет украшений
Это не потому, что я не могу их себе купить или сделать, Лай-Дон! она сверкнула глазами.
И никакой вам больше улыбки. Вот вам, пожалте, в первый раз со мной такое, когда это девчонки отказывались?
Ноя захлопал глазами как дурачок, не зная, что делать с проклятым браслетом, спрятать за пазуху или кинуть в канаву сейчас же.
С подарками больше не суйся, идёт? улыбнулась всё же и глазами больше не жжёт.
Если спрошу, почему, по зубам врежешь? я не сомневаюсь уже, что она может.
Онега засмеялась:
Ладно, не врежу. Я пришла.
Я огляделся, вот дьявол подземный, и правда пришли уже: высокое крыльцо, резные раскрашенные красной и золотой краской узоры на лестнице, вокруг дверей и окон. Красные стены. Да, это обиталище жрецов Солнца, самый высокий, самый красивый дом в любом городе. Стоят они посреди Солнечных дворов, где и кроме терема для главного жреца города, есть и ещё, для тех, кто рангом пониже, и домики помощников и помощниц. И, конечно, хозяйственные постройки самые разные, ведь здесь готовят чудодейственные снадобья. Солнечные призваны лечить. Всех на Великом Севере лечат без платы, нет богаче двора на Севере, чем Солнечный, даже царский, случается, занимает золото здесь. И, говорят, золото у них не переводится никогда. И всё потому, что они, Солнечные, ближе всех в Богу. Богу Солнце, чьи статуи в каждом Солнечном дворе занимают центральное место. В столице эта статуя из золота. В остальных городах деревянные, но украшены замысловатыми узорами. Не каждый царь или царица Великого Севера был посвящён этому культу, не всякий царь может быть допущенным до высоких тайн.
Почётно простой девушке быть помощницей жрецов Солнца. Поэтому она, должно быть, и опасается испортить мнение о себе. Хотя чего так уж строжиться честной девушке? Многих девчонок я знаю с Солнечных дворов, как и с Лунных, впрочем.
А
Что, помогать мне пойдёшь? она засмеялась.
А возьмёшь?
Тебе не понравится.
Ты возьми, а там поглядим
Я улыбнулась, глядя на чудного юношу. У меня давно не было таких приятных знакомств. Да и не завожу я знакомств вовсе, отсекая любую возможность этого, вот как сегодня на озере. Я привыкла поступать именно так. А с этим странным рыжим Лай-Доном мне не было страшно, он мне понравился, таких как он, я ещё не встречала. Так что я взяла его с собой. В первой же избе ему сделалось дурно, и он выскочил на улицу, где его шумно вырвало. Когда я вышла, он уже порозовел и отдышался.
Я же говорила, тебе не понравится, засмеялась я, выходя к нему.
Неужели тебе это нравится? удивился он.
Я могу помочь этой женщине, её нога не будет теперь так болеть. Так что, да, нравится.
Подумаешь, какая-то старухапробормотал он, всё ещё зелёный и мокрый от невольной дурноты.
Когда-нибудь и я стану старухой, и мне хотелось бы, чтобы нашёлся кто-нибудь, кто сможет и мне помочь не так мучиться от старости, сказала я.
Ты не станешь старухой.
Стану. Как и ты станешь когда-нибудь стариком. А какой ещё выход? Умереть молодыми?
По-моему нет ничего хуже старости, убеждённо произнёс я.
Нет ничего хуже немощи, безумия, зависимости, но это всё может быть с молодыми. А старость достойна и уважаема, старостьэто мудрость, это то, что должен охранять всякий достойный народ. Старики ценнее детей, детей люди производят на свет тысячами каждый день, а старики уходят невозвратно. Старикиэто мост в прошлое, в историю. Детив будущее, но каким будет это будущее, зависит от того, хорошо ли мы помним прошлое.
Я не удивился, я изумился, я не ожидал услышать такое вообще ни от кого, тем более от неё
Кто твои родители, Онега? спросил я. Может, так я смогу понять её странности?
Она улыбнулась невесело, не глядя на меня:
Уже никто. Они умерли очень давно. Я давно сирота.
Но кто учит тебя?
Жрецы. Чему учит, о чём ты, Огненная голова? засмеялась она.
Испугалась говорить всерьёз, почувствовала, что я хочу заглянуть в неё поглубже.
А вечером при трапезе я спросил Явана, что он думает о старости. Он самый умный из всех троих братьев, куда умнее Великсая и даже Явора, которого прозывали Мудрым, но, по-моему, больше из-за того, что он умел показать себя таким при посторонних, на Советах же, как правило, отмалчивался и зевал от скуки.
Яван посмотрел на меня своими громадными голубыми глазами, удивляясь моему вопросу:
Полагаешь, мне пора задуматься? Седые волосы у меня в бороде увидал?
Всё шутишь! рассердился я
Что делать, ты что-то не шутишь давно, приходится мне, легковесно рассмеялся Яван, не желая говорить всерьёз. Так что?
Нет, не разглядывал я твою дурацкую бороду! Что ты вообще думаешь об этом? Вообще о старости?
Ну что и все. Я не хочу стареть, не раздумывая, сказал Яван.
То есть хочешь молодым помереть?
Яван удивился, отодвигаясь от стола, оставляя запечного в сливках барашка, приправленного чесноком и пряными травами с холмов на берегу озера, где их выращивали и сушили с древних времён местные земледельцы, чтобы придавать кушаниям самые утончённые и разнообразный вкусы.
Нет, я не хочу умереть молодым, тем более что я уже не так уж молод, становясь серьёзным, сказал Яван. Но я имел в виду слабость, сопряжённую со старостью. Слабость ума, слабость телаон нахмурился. Зачем этот разговор? С чего такие мысли? У тебя-то впереди ещё много лет молодости.
Мысли У меня их не было. Просто
Но Яван не настроен на беседы этим вечером.
Ты меня пугаешь просто такими разговорами. Спать ложись, болтун, а я пойду, навещу Прекрасную Вербу, он поднялся от стола, протягивая руку за плащом.
Подарочек возьми, Верба не откажется, сказал я, выкладывая браслет на стол.
Яван удивился, взяв в руки украшение:
Что, твоя зазноба не взяла? Или ты ей не по нраву? Так скажи, что ты при царском брате состоишь, может, смягчится.
Сомнительно.
Яван недоверчиво усмехнулся.
Я подарил, конечно, браслет Вербе. Она, не напрасно прозывалась Прекрасной, её яркая красота за прошедший год только расцвела. Но сегодняшняя встреча с ней стала для меня странной. Я думал не о ней. Я думал о той странной девушке, которую встретил на озере этим утром. Я обнимал Вербу, вдыхая аромат её кожи и волос, и думал при этом, чем должны пахнуть волосы той, странной, какая на ощупь её кожа, какая она на вкус, каковы на вкус и запах её губы и язык
Со мной такого не бывало. Никогда в жизни. Я всегда живу настоящим моментом, наслаждаюсь им, я как никто из живущих умею ценить настоящее. Но сегодня я оказался настоящим не удовлетворён. И, даже засыпая рядом с посапывающей сладко Вербой, утомлённой моими ласками, я не чувствовал привычной радости. А я всю жизнь радовался. Всегда. Я привык. Теперь мне для радости, для привычного, нужна эта чудная разноглазая девица