А раз ты не хочешь со мной разговаривать, значит и смотреть тебе на меня противно,на этот раз все прошло гораздо быстрее. Никакого отрицания я не испытывал, хотя прекрасно понимал, что эта пытка будет пострашнее, чем банальная дыба. Под конец я наклонился к его уху и прошептал.Не говоришь, не видишь, и слышать наши секреты тебе совершенно не к чему.Последние кусочки кожи накрепко закупорили уши Уго. Он бился на стуле словно через него пропускали молнии. Я отошел на пару шагов и равнодушно смотрел за его метаниями. Внезапно он затих и обмяк, а голова его упала на грудь. Нахмурившись, я быстро подошел и приложил два пальца к тому месту на шее, где, как я знал, частенько бьется жилка. А еще я знал, что это пульсация артерии, и если она нащупывается, то опасаться за жизнь человека не стоит. Артерия Уго билась, только не ровно и ритмично, а очень часто, иногда замирая, а затем начиная колотиться еще быстрее, словно восполняя тот едва уловимы перерыв. Я удовлетворенно кивнул, он жив, и его состояние очень далеко от комфортного.Посиди наедине со своими мыслями, тварь, может быть, поймешь, что ты натворил. Да даже, если и не поймешь, плевать, главное, чтобы ответил на вопросы.
Развернувшись, я вышел из клетки и закрыл за собой дверь. Возле стола стоял Гастингс, и бледный Вольф. Рыцари пристально наблюдали за каждым моим движением, но, несмотря на некоторое потрясение, испытываемое Каустом, отрицания в их взглядах я не заметил, а Гастингс вообще излучал полное одобрение.
Я, кажется, приказал тебе уйти,наклонив голову я, прищурившись, посмотрел на молодого рыцаря.
Я не мог оставить ваше высочество наедине с пленником, даже вопреки вашему приказу,прошептал Кауст.
Зря. Ты слишком рыцарь, чтобы присутствовать при подобном. Но раз ты здесь, то оставайся и следи за ним. Самое главное, следи, чтобы он не освободился и нечего с собой не сделал.
Почему вы думаете, что вот это подействует?Гастингс продолжал внимательно смотреть на меня.Ведь по сути, вы не сделали ничего особенного, что могло причинить ему нестерпимую боль.
Поверьте мне, капитан, лишение человека сразу всех средств связи с внешним миром и замыкание в самом себеэто самая большая пытка. Самая бесчеловечная и безжалостная. А теперь дадим ему время, чтобы созреть и ответить на все интересующие нас вопросы. А знает он много, если не все. Так что нужно для начала составить хронологию того, что мы хотим узнать.
Говоря, я направлялся к выходу из тюремного блока. Гастингс шел за мной, а Вольф как завороженный смотрел на Уго. Выйдя из подвала, я остановился и задумался над тем, чем занять те несколько часов, которые мастер Уго будет готовиться ответить на мои вопросы. И тут мой желудок весьма непрозрачно намекнул, что уже давно ничего не ел, заурчав так громко, что его рулады услышал даже идущий рядом Гастингс, а в голове послышался серебристый смех абсолютно довольной Эвы.
Я в кабинет, набросаю вопросы, чтобы ничего не забыть. Капитан, распорядитесь насчет завтрака, я слишком давно не ел, чтобы нормально соображать.
Да, ваше высочество,он отделился от меня и направился, судя по всему в сторону кухни, я же пошел в кабинет, который уже считал своим. Надо бы пару часов выделить, чтобы изучить посольство вдоль и поперек, а то странно как-то получается, вроде хозяин, а знаю только, где находится кабинет, спальня и тюрьма.
В кабинете я расположился за столом. Все следы оставленного покойным послом свинства были уже убраны и ничего меня не отвлекало от работы. Быстро набросав на чистом листе основные вопросы, я смотрел как слуга, имени которого я пока не знал, расставлял на столе блюда, которые, учитывая раннее утро, смогли собрать на кухне. В основном тут были холодные закуски, но мне было все равно, что есть, лишь бы набить уже урчавший практически без перерыва живот. События развивались слишком стремительно, я просто не успевал за ними и не знал, за что ухватиться в первую очередь. Я не мог все делать один, просто не мог. А ведь мне еще по-хорошему нужно тренироваться и изучать магию, да много всего нужно было сделать. Мне просто жизненно необходимы помощники, но кому я могу доверять?
Ваше высочество, ваша гостья проснулась и требует объяснений в весьма категоричной форме,объявил приоткрывший дверь Мозес, который просто моей тенью в последнее врем становился. Твою мать, я совсем забыл про Олию. И что мне делать? Ведь я хотел прежде всего наказать девчонку, а сейчас мне предстоит сообщить ей о смерти брата. И не просто брата, а близнеца. И, насколько я помню, близнецы всегда ближе друг к другу, чем любые другие родственники. Так что воспитание придется отложить на потом. Ведь я даже не пущу ее попрощаться. Олия и так не испытывала ко мне добрых чувств, а сейчас я вообще во врага номер один превращусь.
Да, я сейчас приду,ответил я голове Мозеса, потому что он по какой-то причине не спешил предстать передо мной целиком. Голова кивнула и исчезла за дверью. Я же быстро доел то, что мне принесли и поднялся из-за стола, чтобы идти и выполнить весьма неприятную миссию. Но тут в дверь постучали, и, дождавшись моего разрешения, в комнату бочком протиснулся Конор.Чего тебе?я невольно нахмурился, глядя на смущенно смотрящего в пол мальчишку, который по какой-то непонятной мне причине постоянно пытался что-то для меня сделать, несмотря на мое не слишком благожелательное к нему расположение.
Я, ваша милость, по рыкну прошвырнулся,начал он. Подняв на меня глаза, Конор покраснел и зачастил:Я сейчас почти все время там провожу. У меня много новостей, но, я понимаю, что вам, сейчас не до меня. Вот только я сегодня увидел на рынке того самого колдуна, который подрядил меня ваш меч в приграничной гостинице выкрасть. Вы же говорили, что хотите его найти, когда мы в столице окажемся. Ну, я и проследил за ним, узнал, где этот сморчок замшелый живет. Если вам это еще интересно.
А ты знаешь, да,я задумчиво посмотрел в окно. День только-только начал вступать в свои права, а мне уже хотелось свалить куда-нибудь на необитаемы остров. Сейчас же появился шанс немного отвлечься на дело, которое мое личное и никак не связано ни с войной, ни с эльфами. Так что я ухватился за эту идею обеими руками. Все равно до того момента, когда нужно будет возвращаться к Уго я не успею ничего значительного сделать, а начинать что-либо, прерываясь в исполнении по десять раз, категорически не хотелось.Жди меня возле выхода. Я сейчас сделаю одно дело, и мы с тобой немного прокатимся.
Я стремительно вышел из кабинета. У дверей дежурил все-таки Мозес, потому что других охранников не наблюдалось. Понятно, Гастингс решил, что меня необходимо охранять круглосуточно. Но с ним в этом деле я спорить не собираюсь.
Распорядись, чтобы мне подготовили карету,приказал я вскочившему из кресла, в котором он сидел, развалившись, Мозесу.
Карету?
Да, мне тут по случаю неплохую карету подарили, только определитесь с кучером. И, Мозес, пусть тут приберутся,я кивнул на кабинет и пошел к своей спальне, где, как я понимаю, бесится принцесса Олия.
Чтобы не тянуть кота за яйца, я решил долго не настраиваться, и решительно распахнул дверь.
Как понимать мое похищение?девчонка стояла, скрестив руки на груди, чем невольно привлекала к ней внимание, и злобно сверкала глазами.
Это было не похищение, а вынужденная мера, чтобы обезопасить ваше высочество,бросил я ей, стараясь говорить, как можно более мягко.
От кого вы хотели меня обезопасить таким образом в моем собственном замке, и кто в таком случае обезопасит меня от вас?
От того, кто уже убил вашего брата,ответил я резко и поморщился. Я не хотел действовать словно обухом по голове, но Олия меня не просто раздражает, она меня невероятно бесит, и держать принятый в самом начале нашего разговора тон, совершенно не получается. Не представляю свою супружескую жизнь, если честно.
Что?! Что вы говорите?! Как кто-то убил Лазаля?!ее глаза раскрылись еще шире, и она опустилась на кровать.
Вы же понимаете, что я не лгу,я посмотрел сочувственно.Вы же чувствуете, что с ним что-то произошло, что-то нехорошее.
Я не верю, слышите?! Я вам не верю!Олия закрыла лицо руками и зарыдала. Я только покачал головой. Она действительно чувствовала, что с братом что-то не так. Может и вела себя так по-идиотски именно из-за этого предчувствия? Не знаю, поживем увидим. Я ничем не могу ей сейчас помочь, она должна сама пережить свое горе, и я только помешаю.