Интересно, какая у меня зарплата?
Вышел из трамвая. Уходя из светлого остановочного круга в темноту ведущей к общаге улицы заметил, как от остановки за мной нырнули в темноту две серые фигуры. Оглядываюсь. Так Местные "бомбилы" хотят пощипать фраерка. Вон второй уже перебежал через улицу, и обогнав меня, вновь пересёк дорогу. Оборачиваюсь сквозь пелену падающего в темноту снега замечаю, как мужик в ватнике достал что-то из кармана. Нож.
Прыгаю в подворотню. Бегу. Тупик. Двое молча приближаются. Застываю, как бы сдаваясь, и ставлю авоську в сугроб, отходя на пару шагов.
Ну, вот Люблю понятливых. Ватник поднимает авоську не спуская с меня глаз.
А второй, обходя сбоку, проваливаясь в снег приближается.
Делаю прыжок с места вперёд. Трещит распарываемая ткань моего ватника. По широкой дуге бью сумкой с гантелями в голову. Почти ушёл, гад. Падает на тропинку лицом ко мне. Не раздумывая, бью ботинком в морду. Хруст зубов и кровавые сгустки из носа. Разворачиваюсь. Отпрыгиваю. Лезвие мелькнуло перед глазами. Бью ногой с разворота. Оба падаем. Вижу нож Ватника. Хватаю. Качаемся маятниками. Тот выбивает нож из моей руки и достаёт своим. Плечо. Закрываюсь от ножа сумкой, делаю захват. И провожу "Мельницу", приземляя бандоса хрустнувшей спиной на плаху для рубки дров. Тот охает и воя от боли валится в снег. Хватаю нож, оборачиваюсь. Ватник поднялся. Скалит окровавленную морду, и достаёт пистолет. Без раздумий делаю два быстрых шага и вонзаю нож в район кадыка, слыша взводимый затвор. Со свистом из горла выходит воздух с фонтанчиком крови.
Промыл рану одеколоном. Царапина. Ничего серьёзного. За пару дней заживёт.
Вечером заходили авиаторы, познакомились. Когда предложил чай, хмыкнув, отказались. Вероятно надеялись на что-то более горячительное.
Лежу на скрипучей кровати. Смотрю на тёмный потолок тускло озаряемый фарами редко проезжающих за окном машин.
А куда делась та моя Земля? Ведь этот мир со мной уже не будет прежним. Что-то да измениться. А в Ленинграде я остался? Мне в мае шестнадцать будет. За "ЛОМО" стану играть. Та моя жизнь теперь не моя?
А какой она была моя жизнь? Я в последние годы много болел и одной из немногих радостей было чтение газет и книг в больничной палате. Мои любимые "Аргументы и факты" прочитывал от корки до корки. Так я узнавал, что творится в стране. А смотреть сериалы в холле под дурацкое ржание и тупые комментарии, увольте. Всякие кривляния прекрасных нянь и геройства антисталинских штрафбатов не для меня. Отупление народа и очернение прошлого приносили мастерам художественного слова хорошие деньги. "Пипл хавает" любили произносить с экранов телека звёзды и их прихлебатели. В Союзе было конечно много плохого и тёмного. Это, вероятно, есть в истории любой империи. Играя в футбол я узнал о договорных матчах. В институте предлагали кандидатскую за деньги протолкнуть. В приёмной комиссии некоторых зачисляли "по блату". Опять же "по блату" многое покупалось и доставалось. Тренером я узнал про "работу с судьями", а в сборнойпро "чудо-уколы". Чтобы удержаться наверху приходилось интриговать, подставлять, прогибаться. По другому и быть не могло. Но, это как с фильмом "Москва слезам не верит". Фильм почему многим нравится? Там главная героиня Катябелая и пушистая. Хороший руководитель, верная подруга, заботливая мать. А в книге (которую я в больнице прочитал) она ещё и расчётливая карьеристка, идущая по головам бывших начальников и любовников. А то в фильме как хорошозаснула станочницей, а проснулась директором. Так, про проснулась Ого, уже второй час. Всё, спать.
10 января 1950 года.
Разбудили, блин. Летуны протопали как стадо слонов. Смотрю на часы. 6-20. Нужно будильник купить, а то просплю как Бобров. Ну, он то удачно проспал. Я так не смогу.
Голодный и злой (не смог прочистить примус) явился в приёмную командующего ВВС МВО. Задубел пока дошёл из общаги. Изотов дал стакан чая и говорит:
Ты к Василию Иосифовичу во френче заходи. Пальто, ушанку, шарф и свитер здесь оставишь. Генерал не любит когда к нему заходят одетые как солдаты разбитой армии.
Тут секретарь Сталина, оторвавшись от газеты, говорит старлею:
Ты, вроде из Одессы. Ваши умеют всякие истории рассказывать. Давай, пока начальство ждём
Изотов закинул вверх голову, словно пытался что-то рассмотреть на потолке. Встрепенулся, и начал:
Был я летом дома в отпуске. Иду по улице. Вдруг слышу наверху мат-перемат, стекло зазвенело. И из комнаты четвёртого этажа на балкон вылетает мужик в тельняшке, перелетает через низкие перила, и улетает в крону уличного каштана. Пару секунд слышаться треск веток. Мужик сделав кульбит на нижнем суку, приземлился на задницу. Увидев меня, развёл руки в стороны и сказал: "Оппля!!".
Секретарь, покачав головой:
Циркач, наверное.
В начале третьего стакана чая прибыло начальство. Оценив мой видок, генерал хмыкнул:
Ну, ведь умеют же черти. и, махнул нам "заходите".
Сняв шинель, Сталин говорит мне:
Пучковым займешься как наши вернуться. Мне сейчас доложили, что они там на Урале чудеса творят. Рвут всех, как Тузик грелку. А болельщики гостям хлопают как в Большом Театре. Неделю отлежишься, готовь вратаря и решай вопросы по этой
Амуниции, подсказываю я.
Новые документы получишь у секретаря. Он скажет, что дальше делать, куда идти. Вопросы есть?
Товарищ генерал, а можно про меня легенду подготовить на всякий случай, что я в оккупации секретное задание разведотдела ВВС фронта выполнял. И свидетелей в Риге найти, чтобы подтвердили.
Сталин удивлённо качнул головой:
А и правда. Тогда ни одна собака не подкопается. Ещё и медаль тебе пробъем какую-нибудь в счёт будущих заслуг. (Изотову) И это в списке погибших пусть Лайзанса не будет. Просто Харий Лайзанс сменил имя-фамилию на Юрий Жаров. Евреи вон сплошь меняют. Утёсов, Левитан, Бернес Справку о смене фамилии в паспортном отделе возьмёшь. Понял Изотов?
Так точно.
Николай, довольный что САМ запомнил его имя-фамилию, быстро сделал пометку в блокноте.
Сталин, подтягивая к себе телефон:
Что-то ещё Юрий?
Направления по амуниции нужны в спортруководство и на заводы.
Скажешь секретарю. Он оформит. Завтра утром заберёшь. Всё. Свободны.
Изотов лихо щелкнул каблуками и развернулся. Я тоже попробовал. Не получилось.
Секретарь, записав всё сказанное мной, качнув головой с улыбкой сказал:
А Вас медсестра из госпиталя искала. Сказала Вам рецепт нужно у врача забрать.
Понятно, говорю, Разрешите идти?
На улице чуть не сбила толпа пацанов. Свистят, кричат в подворотни "Наших бьют". Растянувшееся змейка зашуршала в сторону пустыря, откуда доносились крики и ругань. Купив в магазине зубной порошок, подхожу к госпиталю.
Госпиталь. Кабинет главврача.
Я начинаю:Михаил Петрович, сегодня из госпиталя звонили в приёмную Сталина.
Из рук доктора выпадает перьевая ручка, ставя кляксу на бумагу.
Василия Иосифовича Сталина, спешу я поправиться, просили за моим рецептом ко врачу зайти.
Вздохнув, Михаил Петрович достаёт платок и протирает запотевшие линзы очков.
Ну, вот ведь выдумщица какая (качает головой ухмыляясь). Рецепт значит. Запоминайте. Это знаете ли тоже один из методов лечения. Морская рыба, печень, почки, капуста, яйца, молоко, курицавсё это нужно включить в рацион питания. У Бориса Моисеевича получите пузырёк с пилюлями хлорид тиамина.
И здесь пилюли.
А повеселевший дедок продолжает:
А чтобы в следующий раз было куда рецепт передать (врач уже почти хохочет) укажите номер дома. А то улицу записали в карточке, а номера дома нет. Вот, чертовка Сталину позвонила.
До меня дошло, чьи это проделки. Ну, держись, Пилюля.
Но, пока шёл из госпиталя, успокоился подумав: "Чего на неё обижаться? Просто озабоченная дура. Она кому-то доставит кучу проблем. Но, этим дурнем буду не я."
Что-то бегают все впереди. Дым. Э, да этопожар.
Подхожу ближе. Из нескольких разбитых окон первого этажа валит густой сизый дым. Цепочка людей от колонки передаёт обледенелое ведро. Вдруг стук в стекло. Поднимаю голову. В окне второго этажа девочка лет пяти с малышом на руках что-то кричит барабаня маленьким кулачком.