Шалдин ВалерийКомпенсация. Книга третья
"Первый человек, который бросил ругательство вместо камня, был творцом цивилизации"
(З. Фрейд)
Начинаем считать по головам, которых ещё нет в природе. Итак. Первого котёнка отдаём Каринке, исключительно мальчика. Второго котёнка деду Матвею, тоже мальчика. Третьего котёнка - Фадееву, почему-то ему надо девочку, говорит они ласковые, буду её гладить, она будет мурчать. Утверждение спорное, что девочки ласковее. Маринке, всё равно кого, лишь бы от Мурки. Дед Тихон хочет кота, огромного и свирепого.
- Вот видишь Мурка, оказывается тебе надо расстараться, вместе с твоими котами, и обеспечить увеличение популяции. Так что лакай сливки, лакай и не забывай о проблеме. А то уже очередь выстроилась за твоими будущими котятами. Попадут они в хорошие руки, но у некоторых руки-крюки, а головушка дурная. Например, у Каринки. Воспитает она твоего котёнка настоящим раздолбаем. А дед Матвей сделает из своего котёнка вечно голодного аскета, зато с философским складом ума. Сам дед кормится только духовной пищей, тем и живет. Что-то его не видно и не слышно уже неделю. Чует моё место, на котором сижу, что это не к добру такое затишье. А знаешь Мурка, какое всё же удобное это умение - "усиление чувств". Теперь все новости я первый узнаю, потому как слышу, что бабы говорят. Скоро у меня мозги набекрень от этого знания съедут. Зато слышу, что вот сейчас к деревне подъезжает наш местный карабинер, представитель силовых ведомств офицер Мухин. "Мильтоницер" он, ага. И едет он на своём трёхколёсном "чуде" к нам в деревню. Как его "чудо" называется, я не знаю. Всё время забываю, Мурка, что здесь ещё долго не будут кататься на Chevrolet, Geely, KIA, Lexus, Mazda, Mitsubishi, BMW, Nissan, Toyota, Hyundai и всяких Audi. Это я не ругаюсь так, Мурка, это так автомобили в 21 веке будут называться, марки их всех и не упомнишь.
Лейтенант Мухин ехал на своём верном мотоцикле с коляской. Шайтан-машина. Аппарат свирепо рычал, когда надо было подниматься на пригорки, отплёвывался выхлопными газами, но исправно нёс службу в силовом ведомстве. И совсем мотоцикл не вонял бензином и газами, был уверен его хозяин. Это духи воняют. А этот аппарат замечательно пахнет настоящим мужским духом, мощью и приключениями. Не ездило "чудо" только по зимнему времени, тогда мотоцикл уныло стоял в гараже и ржавел. А весной, разбуженный от зимней спячки, он начинал наматывать по сотне километров в день по дорогам района в поисках приключений.
Приехав в деревню Девица, лейтенант традиционно посещал места, могущие потенциально принести капитальную головную боль власти, а кому она нужна, в смысле, боль, а не власть. Поэтому профилактика это основа работы участкового милиционера. Обязательно надо проведать бабу Маню на предмет самогоноварения. Провести с ней беседу, чтобы означенная гражданка не злоупотребляла и берега свои знала. Ну, и забрать себе положенную по его статусу трёхлитровую банку с кое-чем. "Кое-что" в их милицейских кругах ещё называлось "нечто", ну, это кому как нравилось называть этот продукт. От названия этого "нечто" его химическая формула не менялась, впрочем, как и градус. Зато продукт помогал смотреть на мир более здраво и с большей философской отрешённостью. Продукт можно было даже назвать сакральным веществом, столько у него было всего интересного и парадоксального. Начиная с того, что продукт варили, но при этом пили в сыром виде.
Баба Маня, как её уже много лет знал Мухин, была ещё тот философ. Соответственно требовала пригляда. С философами всегда так. А то получится, как в позапрошлом веке во Франции. Жили себе и жили. Вдруг философ Жак-Жан Руссо накропал несколько статеек, и понеслось. Целая революция случилась. Королю с королевой голову отрубили. Такие дела. Местные парижский менты клювами прощёлкали, не досмотрели.
Мухина насторожил внешний вид бабы Мани. Он своим зорким и профессиональным взглядом определил по её внешнему виду, что у бабы Мани в последнее время случилось много проблем, оттого она выглядела какой-то удручённой, взъерошенной и несвежей. Впрочем, "нечто" она выдала без промедления. Но в глазах местной самогонщицы уже не было тех искорок, а угадывалась философская покорность судьбе.
Что-то с бабой случилось, подумал Мухин. Не заболела ли она часом?
- Как здоровье ваше драгоценное Мария, свет Афиногеновна? - вежливо поинтересовался Мухин.
Баба Маня немного скривилась. Она не любила когда её называли по отчеству, потому что часто люди путали отчество, и у них получалось, то Афигеновна, то какая-то Фингаловна. Кому понравится ходить Фингаловной.
- Да, называй меня просто баба Маня, - махнула она рукой. - По простому. Чай не графья. А со здоровьем у меня порядок, уже лучше стало.
- В каком смысле лучше стало? - удивился Мухин.
Баба Маня как-то неопределённо пожала плечами, она явно не особенно хотела касаться этого скользкого вопроса. Любопытный Мухин, наоборот, жаждал подробностей. Ещё его насторожило состояние двора у бабы Мани и отсутствие специфических запахов от браги. Во всяком случае, тонкий нюх милиционера не улавливал специфической производственной деятельности.
- А это что? - показал милиционер на полуразрушенный сарай и следы погрома. - На вас, что был произведён налёт? Похоже, как здесь вились незапланированные боевые действия. Не двор, а горячая точка.
- Ай, - аж взвизгнула женщина. - Сергей Макарович, ты-то хоть не сыпь мне соль на рану. Это всё наука, будь она неладная.
- Это как, наука? - не понял Мухин. - Какая, такая наука?
- Так, вестимо какая, - развела руками женщина. - Наша советская наука, самая передовая в мире наука, чтоб она околела вместе с учёными. И вместе с научным подходом заодно. Ведь до сих пор жили без науки, с её кривыми подходцами. "Нечто" производили по-простому, без науки. Градус соблюдали. А теперь, видишь ли, Макарович, так, оказалось, нельзя, надо строго по науке, с её прибамбасами. Ну, и доэкспериментировались. Теперь все "учёные" в кусты шмыганули, а баба Маня крайняя оказалась.
Женщина постепенно стала возбуждаться, даже по лицу её пошли красные пятна.
Какой-то тяжёлый случай, с тоской подумал Мухин. Гражданка явно заговаривается. Может своего "нечто" перебрала? Вот же не было печали. Это я хорошо заехал сюда. Вот и приключение. Если у бабы Мани крышу сдуло, то будет целое дело, как отвезти её в областную психушку. Лейтенанту приходилось нескольку раз в год участвовать в отправке заскорбевших на голову сограждан в областную психушку. Впечатлений от этих мероприятий всегда было море. Теперь ему стало совсем тоскливо. Вот и баба Маня на почве передовой в мире науки сдвинулась с места. Какая нахрен у них здесь наука? Наука к ним не доезжает. К ним только автолавка доезжает, и то не каждый день.
- И чего тут произошло, - максимально деликатно начал спрашивать Мухин.
- Так я же тебе, милок, уже полчаса твержу: эксперимент у нас тут не задался. Катастрофа произошла....на 180-й секунде. Накрылся эксперимент. В протоколах всё зафиксировано. Могу протоколы предъявить. Хочешь?
- Аппарат что ли взорвался? - начал предполагать Мухин. А что он мог ещё предположить.
- Какой аппарат взорвался? - баба Маня смотрела на Мухина, как на ненормального. - Черти на 180-й секунде полезли из этого сарая. Ну, и разнесли здесь всё, на полигоне к чертям. Даже экпериментальный стенд в щепки.
А, ну тогда, да, тогда понятно. Мухину стало всё более-менее ясно. Если черти, то это уже проще. Чем-то даже привычнее. Хуже, когда летающая тарелка во двор к некоторым гражданам залетает, или когда они друг за другом с топорами бегают. А таких случаев тоже в год по нескольку раз бывает. Мухин уже достаточно насмотрелся на пробитые головы и на расчленёнку. Народ периодически отжигает не по-детски. Хотя...и детки тоже, бывает, такое заказябают, мама не горюй. Лучше не вспоминать. А здесь у бабы Мани явное обострение деструктивных личностных особенностей на фоне реактивной среды социального окружения с нарушением схем поведенческих реакций, выраженных в онейроидной форме. Как-то так, сформулировал Мухин.
- И что было дальше? - Мухин спрашивал уже просто по инерции, он сейчас думал, как будет эвакуировать эту бабу Маню в психушку: с дракой или без; надо будет помогать двум толстым санитарам, или они сами справятся. А то всякое бывало.